Дэн Симмонс - Эндимион
На размышление ушло несколько секунд. В конце концов Немез ввела микрощуп еще глубже и принялась изучать возможные направления дальнейших прыжков. След Энеи и ее спутников был мимолетным, сведения о направлениях выглядели гораздо отчетливее. Неведомое Нечто запрограммировало на открытие порталы еще на двух планетах – на Роще Богов и на…
Потрясенная до глубины души, Радаманта Немез поспешно извлекла микрощуп – прежде чем полученное знание успело опалить ее разум. Выходит, вот какова цель Энеи – точнее, цель того Нечто, которое направляет девочку! И эта цель недостижима как для Ордена, так и для Трех Секторов.
Впрочем, времени должно хватить. Решено, «Рафаил» прыгнет к Роще Богов. Объяснение Радаманта уже придумала. Два дня на Кум-Рияде, день на Роще Богов – она вполне успеет со всем управиться до того, как воскреснет де Сойя. Пожалуй, у нее будет пара часов, чтобы замести следы, и когда они все вместе спустятся на Рощу Богов, капитан и его коммандос не обнаружат ничего подозрительного. Все будет говорить за то, что девочка побывала на планете и отправилась дальше.
Немез поднялась на поверхность, вернулась на «Рафаил», стерла из памяти компьютера все сведения о своих действиях и забралась в реаниматор. Еще на Пасеме она перенастроила саркофаг таким образом, чтобы тот, на деле не работая, внешне выказывал все признаки деятельности. Радаманта легла и закрыла глаза. Неоднократное переключение с режима на режим ее утомило. Что ж, пока де Сойя и остальные будут приходить в себя, можно отдохнуть.
Радаманта Немез усмехнулась и прикоснулась к своей груди, перестраивая кожу так, чтобы казалось, что у нее тоже есть крестоформ. На самом деле никакого крестоформа, естественно, не было, но ведь спутники могут увидеть ее обнаженной… Радаманта вовсе не собиралась раскрывать свою истинную сущность, тем более по нелепой случайности, из-за пренебрежения пустяками.
«Рафаил» продолжал двигаться по орбите вокруг Седьмой Дракона. Три члена экипажа покоились в функционирующих реаниматорах, датчики которых фиксировали каждую стадию в медленном процессе воскрешения. Четвертый спал – спокойно, без сновидений.
48
Мы плыли через пустыню в ослепительном свете солнца класса G2, время от времени прикладываясь к бурдюкам с водой, прихваченным с Седьмой Дракона, два последних дня на которой казались сном и постепенно забывались.
Кучиат остановил отряд метрах в пятидесяти от поверхности – воздух сделался заметно разреженнее, – и мы принялись за дело. К нашему изумлению, чичатуки разделись донага. Мы поспешили отвернуться, но успели заметить, какие мускулистые, крепко сбитые у них тела; женщины не отличались сложением от мужчин, словно тот, кто создавал обитателей Седьмой Дракона, решил сконструировать тела по единому образцу. Кучиат и Чатчиа наблюдали за тем, как раздеваемся мы, а Чиаку и остальные принялись распаковывать поклажу.
С помощью Кучиата и Чатчии мы облачились в новые одежды. Те несколько секунд, которые нам пришлось провести обнаженными, стоя на шкурах призраков, были сущей пыткой: ледяной воздух буквально обжигал. Мы натянули бесформенные балахоны – изготовленные, как выяснилось впоследствии, из внутреннего слоя кожи призраков – с отверстиями для головы, рук и ног. Необычайно тонкий балахон плотно облегал тело; я, должно быть, напоминал в нем раздувшуюся сосиску. А.Беттик выглядел ничуть не лучше. Я вдруг сообразил, что это, по всей вероятности, местная разновидность атмосферных скафандров – какие когда-то носили десантники ВКС. Материал пропускал пот, но сохранял тепло; можно было не беспокоиться о том, что легкие разорвутся от нехватки воздуха, кожа начнет слезать, а кровь закипит. У каждого балахона имелся капюшон, который отставлял открытыми только глаза, нос и рот.
Кучиат достал из мешка маски из того же самого материала, выложенные изнутри мехом. В глазные прорези были вставлены глаза призраков, позволявшие видеть в инфракрасном свете. Рыло каждой маски, выполненной в форме звериной морды, венчала длинная кишка; Кучиат аккуратно пришил эти кишки к бурдюкам с водой.
В следующую секунду я понял, что бурдюки служат и для иных целей: они улавливали воздух, который выделялся изо льда, подогретого пламенем топливных таблеток. Каким-то образом бурдюки на пару с масками отфильтровывали ту его часть, которая годилась для дыхания. Я сделал вдох, и мои глаза наполнились слезами. Ощущался привкус метана и, кажется, аммиака, но дышать было можно. Судя по всему, фильтра хватало часа на два.
Поверх балахонов мы накинули шкуры призраков. Кучиат заставил нас опустить оскаленные пасти; теперь зубы полностью закрывали лица, а сами головы превратились в грубое подобие шлемов. Мы обули сапоги, зашнурованные голенища которых доходили почти до колен. Чиаку, ловко управляясь с костяной иглой, зашил наши накидки из шкур. Бурдюки с водой и воздухом висели на шеях; у каждой накидки имелся клапан, который, когда понадобится заново наполнить бурдюк, можно было без труда расстегнуть и откинуть. Чичтику, ответственный за жаровню с углями, наполнял воздухом запасные мешки и раздавал их по кругу. Начал с Кучиата, а закончил мной. Теперь я понимал, почему в момент опасности чичатуки выстраивались кольцом, в центре которого находился Чичтику. Дело заключалось не только в том, что они поклонялись, молились огню. От хранителя огня, от его бдительности и усердия зависели жизни соплеменников.
У самого выхода на поверхность, где гулял свирепый ветер, Чиаку с помощью товарищей извлек из ниши в ледяной стене длинные черные скейты, с острыми как бритва днищами и плоской поверхностью, очень удобной для ноги. Креплениями служили веревки из шкур призраков. Эти штуковины представляли собой нечто среднее между обычным скейтом и лыжей. Я неуклюже оттолкнулся, прокатился метров десять по льду и лишь тогда сообразил, что еду на когте арктического призрака.
Признаться, вначале я изрядно опасался упасть – ведь падение при 1,7g было равнозначно тому, что на меня свалится человек приблизительно моего веса; но, во-первых, мы вскоре приноровились к новому способу передвижения, а во-вторых, многослойные одежды предохраняли от серьезных ушибов. Я подхватил деревяшку из кучи, в которой были сложены распиленные на куски бревна плота, и опирался на нее, как на палку, когда местность становилась слишком уж пересеченной.
Жаль, что у меня не было ни голографа, ни хотя бы камеры. Облаченные в шкуры призраков, с бурдюками на шеях и костяными копьями в руках (лично я держал плазменную винтовку), стоящие на громадных когтях, мы, должно быть, сильно смахивали на астронавтов с рисунков эпохи палеолита на Старой Земле.
Благодаря скейтам по поверхности мы двигались гораздо быстрее, нежели в туннелях. Когда ветер дул с юга (жаль, что ненадолго), мы раскидывали руки, и нас влекло по льду будто парусные корабли.
Поверхность Седьмой Дракона отличалась своеобразной, отложившейся в памяти красотой. Пока светило солнце, небо оставалось черным, но стоило светилу скрыться за горизонтом, как на небосводе высыпали мириады звезд. Накидки и комбинезоны хорошо защищали от перепада температур днем, однако ночью на поверхности замерзли бы даже чичатуки. По счастью, нам предстояло переждать всего одну шестичасовую ночь, до которой еще оставался целый световой день.
На поверхности не было ни гор, ни холмов – только ледяные гребни; правда, на юге виднелось нечто высокое, освещенное лучами солнца. Мне понадобилось некоторое время, чтобы догадаться, что это небоскреб отца Главка, точнее, торчащая изо льда макушка здания. В остальном же глазу, как говорится, не за что было зацепиться, я еще подивился тому, как чичатуки ухитряются определять направление, но потом заметил, что Кучиат то и дело поглядывает на солнце и на свою тень.
Весь день мы двигались на север. Чичатуки выстроились кольцом, внутри которого находились знахарь и хранитель огня. Воины сжимали в руках костяные копья. Кучиат катился впереди, а Чиаку, который, как мы определили, был его помощником, ехал последним, чуть ли не задом наперед, высматривая возможных преследователей. У каждого из чичатуков имелась обернутая вокруг талии веревка – нас троих тоже, кстати сказать, экипировали соответствующим образом; я понял, зачем она нужна, когда Кучиат неожиданно свернул к востоку, огибая трещины во льду. Я бросил взгляд в одну из трещин, дна не увидел и попытался представить, каково придется тому, кто туда упадет… Ближе к вечеру кто-то из воинов все-таки провалился в очередную трещину, но выбрался самостоятельно, при помощи своего скейта, которым вырубил ступеньки во льду. Кучиат с Чиаку не успели еще приготовить веревки. Безусловно, чичатуки были дикарями, но недооценивать их способности к выживанию ни в коем случае не следовало.
В первый день призраки нам не попадались. Когда солнце село, мы вдруг заметили, что Кучиат в компании нескольких соплеменников катается кругами, словно выискивая что-то во льду. Ветер между тем продолжал швыряться пригоршнями льдинок. Будь мы в скафандрах, лицевые щитки наверняка покрылись бы многочисленными выщербинами, а на масках из кожи призраков не было ни единой царапины.
