Дэвид Файнток - Надежда гардемарина
Я постучал в дверь кубрика, открыл Дерек. Паула Трэдвел в шортах, полусонная, лежала на койке. Филип Таер, который тоже лежал на койке, поднял на меня глаза. На его одеяле я заметил стопку уставов. Я уже хотел уйти, но столкнулся с Рейфом Трэдвелом. Он встал по стойке «смирно», но я проигнорировал его.
Я вернулся на второй уровень и прошел в ангар.
Лейтенант Кроссборн нес к баркасу сиденье. Он ничего не сказал, только мрачно взглянул на меня. Я повернулся на каблуках, вышел и отправился в лазарет.
— Всю ночь я не спал, доктор. Что мне принять?
Она бросила на меня взгляд и ответила:
— Думаю, вам надо постараться уснуть без таблеток.
— Мне все равно, что вы думаете. Не хочу мучиться от бессонницы.
— Почему же вы не спите, командир Сифорт?
— Потому что размышляю.
— О чем?
— Вы как-то сказали, что корабль наш невезучий. Это я невезучий. Не я поднял мятеж на Шахтере, и не я поселил на «Телстаре» чудише. Но стоит произойти какому-нибудь ЧП, и я начинаю губить людей. Будь я настоящим командиром, Вакс не посмел бы нарушить мои приказы. И теперь вся карьера его пошла насмарку. А что я сделал с Кроссборном и Алексом? С остальными? Дайте снотворное.
Все еще колеблясь, она достала из шкафа таблетку и протянула мне:
— Примите ее не раньше двенадцати ночи и непременно лежа в постели.
— Хорошо.
— Обещаете?
Я кисло улыбнулся:
— Обещаю. — Сунув таблетку в кархин, я вернулся в каюту, снял китель и галстук и сел в кресло в ожидании вечера. А внизу в это время одиноко сидел в своем заточении Вакс. Я закрыл глаза, надеясь, что охватившее меня чувство боли пройдет. Затем обвел взглядом свою космическую квартиру.
До чего же я ненавидел ее! И корабль тоже.
Ну почему то загадочное существо не выпустило один из своих шаров в меня? «Гибернии» от этого было бы только лучше. Стоит ли дальше жить? Карьера погублена. С любимой женщиной меня разделяют многие световые годы. Друзей нет. Но хуже всего то, что во всем этом я сам виноват.
Стук в дверь прервал мои размышления. Я раздраженно распахнул люк и увидел Макэндрюса.
— В чем дело, шеф?
— Мне нужно с вами поговорить, сэр. С глазу на глаз.
— В другой раз. Не надо меня сейчас беспокоить!
— Это важно.
До чего же настырный. Командир я в конце концов или не командир?
— Я сказал, в другой раз. Уходите!
— Нет! — Он вошел, захлопнув за собой люк, чем поверг меня в шок, и спокойно произнес:
— Так дальше нельзя, Ник.
Во мне затеплилась надежда.
— Вы пришли сместить меня? Он поднял брови:
— Нет. Привести в чувство.
— Это мятеж! Я вас повешу!
— Делайте что хотите, — холодно продолжал он, — но прежде выслушайте меня. — Он выдвинул стул. — Садитесь.
Я сел, не в силах вымолвить больше ни слова. Он тоже опустился на стул напротив меня.
— Вы разгуливаете по кораблю, неся с собой смерть. Все шарахаются от вас. Объясните, в чем дело?
Избегая его взгляда, я ответил:
— Я плохой командир корабля и ненавижу себя за это.
— Не понимаю!
— Я старался изо всех сил, но ничего не получилось. Я прекратил нашу с вами дружбу. Запугал Алекса, кадетов и даже Дерека. Вместо того чтобы вдохновлять людей, всем угрожаю петлей. А некоторых уже повесил. Это я погубил Сэнди и остальных. Терроризировал пилота, погубил Вакса. Вам мало? Могу продолжить. Я издеваюсь над Филипом Таером и Ардвелом Кроссборном. Ради собственной прихоти разрушил семью Трэдвелов. Не догадался облететь вокруг «Телстара», прежде чем причаливать к нему, и снова погибли люди. А самое страшное то, что это никогда не кончится. Либо я нарушу данную мной Господу Богу клятву, либо буду и дальше творить зло.
Он не без удивления заметил:
— Не понимаю вашего отношения к самому себе.
— Не понимаете?
— Почему все свои поступки вы рисуете в черных тонах? Почему потеряли к себе доверие?
— О каком доверии вы говорите? — презрительно отмахнулся я.
— Вы нашли «клопа» в Дарле и уберегли нас от катастрофы. Привели корабль на Надежду, не отклонившись ни от курса, ни от расписания, и это при том, что у вас не было офицеров. У вас хватило силы воли привести в исполнение приговор, вынесенный командиром Мальстремом, и успокоить экипаж на время длинного перелета. Вы всех нас спасли на Шахтере. Это что-нибудь да значит?
— Я убил Сэнди! Убил мистера Говарда и других! Поймите же вы наконец!
— Нет! — крикнул он. — Никто так не считает!
Я не верил своим ушам и молчал.
— Провалиться мне на этом месте, Ники, но на «Гибернии» не было командира лучше вас! Что, черт возьми, с вами происходит?
— Ничего подобного! Командир — это лидер. Вспомните командира Хага. Никому и в голову не пришло бы задавать ему вопросы. А мне приходится всех стращать! Поэтому меня и не любят.
— Кто?
— Вакс, например. Я начал терроризировать его еще в кубрике.
— Вакс жизнь за вас отдаст, — спокойно ответил шеф.
— Не может у него быть ко мне никаких добрых чувств! — По щеке у меня покатилась слеза.
— Все вас любят. Дерек уважает за то, что вы сделали из него человека. Вы и не подозреваете, как сильно он к вам привязан. Алекс, тот просто поклоняется вам, словно идолу. Готов пойти за вами в огонь и в воду.
— Но посмотрите, во что я его превратил?!
— Не вы, — громыхнул шеф. — Филип Таер!
Я не обратил на его вспышку никакого внимания:
— Допустим. А Филип Таер? Я его вознес и сам же отдал в руки Алекса.
— И поделом ему. Алекс мстит. Ну и что?
— Я мог остановить Филипа. Как-то повлиять на него!
Шеф хватил своим увесистым кулаком по столу:
— Никто не мог его остановить! Только поэтому его и отправили на наш корабль.
Я похолодел. Шеф был прав на все сто. И в моей ненависти к самому себе появилась брешь.
— А Рики Фуэнтес, — продолжал шеф, — он не может говорить о вас без блеска в глазах. А Паула и Рейф? Что заставило их бросить родителей? Не прелести службы в Военно-Космическом Флоте, а вы, точнее ваш имидж, идиот несчастный! — И столько было страстной убежденности в речах шефа, что мне оставалось лишь молчать.
— Кто вам сказал, Ники, что вы должны быть идеалом?
«Это наш долг». Я снова вспомнил нашу старую, унылую кухню, открытую Библию на шатком столе отца.
— Неужели вы думаете, что это возможно? — Голос шефа доносился, будто издалека.
— Нет, но к этому надо стремиться!
— И как, получается?
Нахлынувшие воспоминания еще дальше унесли голос шефа. Я замечаю сердитый взгляд отца и сам начинаю злиться. Я из кожи вон лезу, но он все равно недоволен, он требует от меня совершенства. Но я не Господь Бог. Только он может быть совершенным. Значит, я никогда не смогу добиться от отца похвалы. Несмотря на все мои успехи.
— Это несправедливо! — кричу я в отчаянии отцу и получаю звонкую оплеуху. И все равно я был уверен, что отец не прав, что сам Господь Бог не требует от человека совершенства. Сердце сжалось от боли. Бог не требует, а я требую? От самого себя?
Лицо отца по-прежнему стояло передо мной, будто в дымке. Постепенно я стал понимать, что со мной происходит. Мысли о совершенстве внушил мне отец. И теперь я невольно выискивал у себя недостатки.
— Я не справляюсь со своими обязанностями. Понимаете? — Я посмотрел на шефа. — Взять хотя бы Вакса. Он нарушил отданный мной приказ. И подлежит за это суровому наказанию.
— А почему нарушил?
— По глупости. Ждал, пока мы вернемся на корабль. Рисковал жизнью многих ради спасения нескольких.
— Но почему?
— Не знаю! Иначе заставил бы его подчиниться.
— Да потому что он вас любит.
Я был близок к истерике.
— Он знал, на что идет. — Шеф был беспощаден. — Но ради вас готов был пожертвовать карьерой. А может быть, даже жизнью.
— Не понимаю! После всего, что я с ним делал? Тряпка и полировальная паста в ангаре баркаса. Издевательские холодные души…
— Вы не дали ему уподобиться Филипу Таеру. Вы единственный смогли помочь ему. За это он вас и любит.
До сих пор у меня в ушах стояли полные ненависти слова, которые я бросил ему на мостике.
— О Господи!
— Перестаньте себя мучить, Ник.
— Что же я натворил!
— Вы не можете быть идеалом, поймите! — Его слова повисли в воздухе.
Я долго молчал, прежде чем нашел в себе силы поднять на него глаза. Потом ответил со вздохом:
— Да, не могу.
— Но вы хороший командир.
Я заставил себя улыбнуться:
— В самом деле?
Я мог изгнать образ отца. Ведь избавился же я от Таука.
— Да, вы хороший командир.
Мне будет не хватать отца. Может, я научусь жить без него?
— Однажды я выбросил из шлюза человека, — напомнил я.
— Однажды я кое-кому выпустил кишки, — парировал шеф.
