Галина Раздельная - В шаге от бездны
Кали нервно оглянулась одними глазами, пытаясь рассмотреть, живы ли они.
Кочевник грубо дёрнул её лицо.
– Смотри на меня! – диким голосом заорал он.
Владыка несколько раз резко тряхнул головой, словно пытался остудить гнев, но, передумав, он без усилия поднял девушку, тут же бросив её на землю. От удара Кали не могла издать и звука, словно в лёгких не хватало воздуха. Она беспомощно смотрела вверх. Кочевник быстро приблизился.
– Прости. Не сдержался, – без тени сожаления проговорил он.
Архонт было потянулся к ней, чтобы поднять, но в последний момент его рука сжалась в кулак. Последовало ещё два удара. Их вибрация расколола под Кали землю, глубоко уйдя вниз. Эхо выпущенной силы задело саму тектонику планеты, и поблизости охнул давно почивший вулкан. На поверхности началось небольшое, дрожащее землетрясение.
– Ну вот опять! Не сдержался! – почки крича, рявкнул он. – Видишь, до чего ты меня довела?!
Гневный вопрос Архонта остался без ответа. Кали лежала без единого движения, голова её изломано запрокинулась назад, вид её тела был неестественный и отталкивающий, а в широко открытых глазах не светилось и тени осознанности. Боль загнала её в тупик, и девушка не могла реагировать ни на что вокруг.
Увидев, насколько перестарался, Кочевник отвернулся к солнцу.
– Потерпи, милая, – вновь ласково заговорил он, – осталось немного.
Окутанное его властью светило всё явственней менялось, оно словно существовало уже в нескольких вариациях: в привычном трёхмерном состоянии и в ином, постепенно появляясь в качестве своего сжатого и видоизменившегося отражения где-то внутри кочующей чёрной дыры. Яркость солнца могла бы ослепить и сжечь всю Солнечную систему, но этот инородный свет разливал странный холод и темноту. Он противоречил законам трёхмерной Вселенной. Само же светило, казалось, только сохраняло видимость присутствия, на самом же деле на его месте уже практически ничего не было.
Быстро темнело. Кочевнику явно нравилась эта сгущающаяся тьма. Она являлась его домом. И чем меньше становилось света, тем довольнее казался Архонт. Всё протекало с большой скоростью. Поглощение солнца близилось к концу, но на Аккаде это действо длилось всего пятую минуту. И даже это время представлялось Кочевнику длинным. Он нетерпеливо посматривал на угасающую звезду, сжимал сильные руки, всматривался в них, отмечая очередные нити власти над порабощённым им существом. Он неистово жаждал полного единения, связи, которая бы открыла ему доступ в закрытые участки сознания Кали. Там жило его спасение. Привкус этих сакральных знаний уже щекотал его нёбо, но Архонт усиленно сопротивлялся ринуться на его зов, и старательно завершал начатое.
Только полное подчинение – вот чего он хотел. Близость желаемого настолько затуманила его мысли, что Архонт не заметил приближения Антареса. Владыка галактики вцепился в Кочевника с яростью загнанного в угол существа. Его власть ещё не была подмята Архонтом, её было мало, но ярость удваивала её. На мгновение Архонт даже просел под этим давлением, скатившись на колени. Антарес молотил его так, как ни бил никого ещё ни в одной своей жизни. Если бы выпущенная им энергия не находила цель, она давно бы покрыла все ближайшие системы, но и малой доли того, что отлетало от сущности Кочевника, оказалось достаточно для множественных расколов планеты. Аккад треснул как хрустальный шар. Разломы тектонических плит уходили до самой магмы, вопль недр громогласно застилал всё вокруг, планета кипела, разваливаясь изнутри. В любой миг она могла разлететься на фрагменты, взорваться, как небольшая звезда. Каждый новый удар Антареса только приближал её катастрофу.
Это была битва с заведомо известным концом. Архонту потребовалось не более минуты, чтобы вернуть своё превосходство. Какое-то время Тёмный Кочевник просто закрывался от ударов, но пропустив треть из них, Архонт изрядно разозлился, призвав в ответ доступные ему могущественные силы. Очередной удар Антареса был перехвачен, Владыка галактики оказался в руках Кочевника.
Антарес чуть не лишился ощущений и связи с реальностью, когда когтистая рука сомкнулась на его шее. Архонт оторвал его от земли, высоко подняв.
– Неблагодарный ублюдок! – закричал он.
Антарес сморщился от режущих звуков старческого, хриплого голоса.
Сквозь наползающую на глаза муть боли он всмотрелся в лицо Кочевника. Оно было подлинным. Растрата энергии заставила Архонта позабыть о внешнем виде, и сейчас перед Владыкой галактики стояло уже известное ему дряхлое, мерзкое существо, вобравшее в свой облик отражения всех возможных первородных рас мироздания. Лик его стал ещё более гнилым и затхлым с тех пор, как Антарес в последний раз видел его таким.
Архонт продолжал изливать ругань, но Владыка галактики слышал его через слово. Слух, да и все другие чувства искривлялись в руках Кочевника. Тот, даже не замечая этого, ломал некогда нравившуюся ему игрушку.
Продолжая мучить Антареса, Архонт мимолётом заметил Кали. Она ещё лежала, но боль уже не затмевала её рассудок. Девушка понимала всё, что происходило на её глазах, и это отражалось ужасом на её лице. Гримаса её страха придала Кочевнику ещё большей злости. Замолчав, он судорожно сжал кисть. Физическое воплощение Антареса резко исчезло, развеваясь беловато-красным отсветом в темноте.
Кали коротко вскрикнула, зажав ладонью рот. Она начала медленно вставать, отдаляясь от Архонта.
Кочевник приблизился. Он более не прятал своей внешности. Дряхлое существо уверенно наступало, сокращая расстояние между собой и девушкой.
– Бежать некуда, – глухо напомнил он. – Ты уже моя.
Архонт коротким кивком указал девушке на небо, и Кали проследила за ним. Торжествовала густая темнота, только отблески тусклого звёздного неба говорили о том, что вокруг ещё существовала эта Вселенная. Солнца не стало.
– Видишь? – тихо спросил Кочевник.
Он легонько повёл рукой, но это вызвало немыслимую боль в мыслях Кали.
– Моя!
Архонт ещё раз дёрнул за невидимые цепи власти над её душой, сдавливая, раня, заставляя девушку кричать и биться в агонии.
– Всё могло бы быть иначе, милая, – приблизившись к ней, прошептал Кочевник.
Его разум влезал в глубинные уголки памяти Кали. Поверхностные знания из носителя уже перетекали в память самого Архонта. Это не мешало попутно причинять ей новую боль. Без осторожностей и жалости Кочевник грубо вырезал из разума девушки нужные ему пазлы.
Его нити тянулись дальше, касаясь всё более и более глубинных кодов. Нетерпение Кочевника росло. Он быстро касался каждого воспоминания о кристалле и решительно перескакивал дальше. Он искал то, в чём нуждался, небрежно оставляя ценнейшие догмы на потом. Сейчас ему требовалось всего одно решение. Ещё никогда Архонт не ощущал такой близости к стремлению всего своего существования, к тому, чтобы стать совершенным!
Скоростной поток новой информации куражил его состояние. Его облик вновь вернулся к молодости и красоте. Но это был новый облик, ещё более утончённый и прекрасный. Таким Архонт представлял себя в те короткие мгновения, когда позволял мечтам об идеале занимать свою голову. Он уже перекраивал самого себя, уже неосознанно применял некоторые коды, но заветные решение, его исцеление ещё оставалось впереди, и Тёмный Кочевник с новой жадностью набрасывался на сознание девушки.
Такое быстрое и жестокое проникновение свело бы с ума и равное ему по силе и энергии существо, но влияние пробывших в памяти Кали уникальных знаний и её необычное происхождение ещё оберегали её от безумия. Сознание её разрывалось с той же быстротой и необратимостью, с которой погибала под их ногами планета. Разум терял способность просчитывать и анализировать, но, несмотря на нарастающее давление, какая-то часть её сознания ещё оставалась неприступной для Кочевника.
Стены жалкого убежища сужались под натиском Архонта. Кали принадлежала ему по всем порядкам установленной им власти и не могла выстоять долго. Каждое касание его мыслей разрывало сущность девушки, уменьшая эти стены и давая ему доступ к новым виткам её памяти. Возможно, будь у него больше терпения и выдержки, он не действовал бы так опрометчиво и несдержанно. Он постарался бы растянуть эти моменты на долгие-долгие прелюдии пыток и истязаний. Это он умел, как и умел получать удовольствие, находя его в безысходности и страдании своих рабов. Когда-то он ещё обещал себе, что не станет торопиться и с Кали. Сама по себе она его мало интересовала, но то, что скрывал её разум, лишало Кочевника любых границ сдержанности. Так что Архонт даже не старался себя обуздать.
