Парень в шагающем саркофаге (СИ) - Тепеш Влад
В телескоп мне видны длинные струи газа из маневровых двигателей: китайцы пытаются смещаться по всем трем осям, тормозя и отходя в сторону от меня, при этом один смещается вверх, другой вниз относительно траектории полета снарядов.
Но корабли такого размера и такой массы обладают колоссальной инерцией, поди сманеврируй.
— Ну, началось, — сказал немец, — я думал, мы хотя бы до Солнца доберемся без конфликтов…
— Давайте немного поостынем и обсудим все как разумные люди? — попытался вмешаться итальянец.
— Ага, конечно, — с сарказмом ответил индус, — скажи это снарядам. Вы как себе знаете — я перехожу подальше, на два эшелона в зенит. Да ну нахрен.
Фоном его голосу стал сигнал тревоги. Надо думать, такие сигналы сейчас звучат на всех кораблях.
Шквал вольфрама настиг вначале ближнего китайца, потом дальнего. Конечно, вольфрамовый поражающий элемент диаметром менее сантиметра, летящий со скоростью менее двух километров в секунду относительно цели, обладает куда меньшей пробивной силой, нежели микрометеорит, несущийся со скоростью свыше десяти, потому серьезных повреждений мой обстрел не нанес. К тому же китайские капитаны сумели повернуться вокруг продольной оси так, чтобы удар пришелся по грузовым отсекам. Вместе с тем, снаряд, превращающий самолеты в решето — все же не горох. Китайцы не подали никаких сигналов «СОС», так что о полученном ущербе можно только догадываться, но не исключено, что их грузы и снаряжение основательно пострадали. Все же оболочка корабля — ни разу не броня, да, там много слоев высокопрочных материалов, но шрапнели много, в одном снаряде их вроде больше полусотни. И хотя большая часть этой тучи прошла мимо — несколько десятков или даже сотен попаданий по ближнему кораблю это не шутки. Однако единственным визуальным подтверждением урона стало то, что у дальнего отрезало часть солнечной батареи.
— Че там, товарищи китайцы? — спросил я. — Живы? Стрелять в ответку будете или утретесь? Тишина? Что там с вашим вето? Алё, я вроде как вопрос задал.
— Вето. Снимается. — Четко и явно с трудом сдерживая ярость, ответил китайский капитан. — Только… Не всегда тот, кто выигрывает первый бой, выигрывает войну. На месте одинокой колонии я бы не стал наживать себе врага, превосходящего вдвое. Аврора расставит все по местам.
— Да ты, никак, мне угрожаешь? Самое глупое и смешное, что есть на свете — это угроза китайца. Так исторически сложилось, что-либо русский и китаец решают вопросы мирно, либо китаец получает кирзовым сапогом по морде. Да что про нас говорить, Китай со времен Первой Опиумной войны не выиграл ни одного военного конфликта ни против кого. И то, что китайцев больше, чем любого из их противников, ничем вам не помогло. Вы огребали всегда и от всех, и все победы китайцев одержаны только над другими китайцами в гражданских войнах. В общем, слушай меня внимательно. Знай свое место и не выдрючивайся. Еще раз гавкнешь «вето» или какую-то другую херню — я во второй раз уже таким добрым не буду и о прилете шрапнели сообщать не стану. А что там будет на Авроре — покажет жизнь, но сдается мне, что выйдет все как всегда. Либо будете держаться в рамках, либо снова отхватите по хлебальнику сапогом или чем придется. Все, свободны! Так, кто там шаттл запускать собирался и развозить приемышей — запускай. Китайцев я держу на прицеле и буду держать до самого прыжка.
Китайцы из эфира пропали, ну, верней, перешли в режим радиомолчания, зато дар речи начал возвращаться ко всем остальным.
— Браво, — сказал мне американский капитан, — это было нечто. Поразительное бесстрашие.
— Я знаю, — беспечно ответил я, отключился от «виртуального» экрана и взглянул на свою руку, чтобы убедиться, что пальцы дрожат, но не сильно.
Если б ты, америкос, был обрубком, запаянным в металлический саркофаг — наверное, ты тоже смерти б не боялся.
Но вслух я этого, конечно, не сказал.
От японского корабля отделился космический челнок — предельно простая и легкая конструкция, не приспособленная для посадки на планету и тем более ко взлету с нее — и полетела стыковаться с индонезийским кораблем.
Через десять минут по лазеру пришло сообщение от «Нусантары»: «Спасибо. Мы в долгу перед вами».
Я ответил просто: «Как-нибудь сочтемся».
А потом мне пришлось выслушать очень много мата, благого и не очень, от ЦУПа. Наверное, это очень страшно, получить сигнал о том, что свой корабль вступил в вооруженный конфликт и при этом знать, что это случилось пять минут назад и уже ничего не изменить.
Несколько позже я узнал, что китайцы получили весьма серьезные повреждения второстепенных систем и целых три дня бегали, ну или летали в невесомости, как в жопу раненые рыси, устраняя ущерб. Несколько шариков легко пробили иллюминаторы и стекла в паре отсеков наружного наблюдения, но к тому моменту китайцы успели покинуть самые незащищенные места на корабле и потому жертв не было. Они потеряли некоторый объем воздуха, но у них был резервный запас. Основные повреждения получило оборудование в грузовых отсеках, так что теперь китайцы обеспечены работой по латанию корпуса и ремонту поломок надолго.
Второй корабль почти сумел уклониться, но ему все-таки немного не фартануло, у него удачным попаданием перебило несущую штангу солнечной панели, и большой кусок конструкции улетел в черноту космоса. Потеря несущественная, но на развертывание и монтаж запасной системы ушло три дня тяжелого труда ремонтной бригады.
Индонезиец сумел ликвидировать последствия аварии и полностью стабилизировать ситуацию, кроме того, он получил от турок и пакистанцев немного провианта, чтобы команде не пришлось жить впроголодь весь путь до Авроры. Так сказать, расплатились за колонистов. Ну турки дело такое, у них исторически привычно за людей платить…
Я все это намотал на ус: Индонезия с турками и пакистанцами если не союзники, то товарищи. Ислам штука такая, не признает наций и народов, важна только правоверность. Отсюда следует, что первый союз уже наметился. Второй вывод — у турок и пакистанцев есть достаточно существенный резервный запас провианта, если они могут им немного поделиться, при этом взяв лишних едоков. Отсюда следует, что если еды у них больше, то чего-то другого меньше, а когда речь о колонии, летящей к другой звезде, то совсем небольшое «меньше» в стартовых условиях на Авроре, когда и так всего очень мало, означает гораздо более медленное развитие. То есть, «быстрого старта» от них можно не ждать.
Моя выходка имела определенные последствия, как в экспедиции, так и на Земле. Китай попытался заявить протест, но ему ответили записью китайского капитана, где тот говорит, что «США тут нет». Раз там нет США, то нет и России и самого Китая. А значит, Китай не может заявлять никаких протестов по поводу того, что произошло в космосе.
Внутри самой экспедиции у меня внезапно появился авторитет, и мне приватно высказали свое одобрение ну почти все, в том числе и японец, и его старший помощник, тайванец. Ну да, японцы же свой корабль строили совместно с Тайванем и Южной Кореей.
Американец — не главный, а который второй капитан — сказал мне, что если встретимся на Авроре — с него выпивка, бутылочку хорошего виски он с собой всеми правдами и неправдами прихватил.
— Не получится, — ответил я ему, — медведи не могут пить виски, только водку. А пить без своего медведя я не согласен. Это не по-товарищески.
— Ха-ха-ха, и голос такой серьезный-серьезный, что если бы это был разговор с другим русским, на Земле, я бы, может быть, поверил, что русские пьют с медведями. Но ты же не мог взять с собой медведя, даже если он у тебя на Земле и был.
— Мы взяли с собой медведей, — серьезно ответил я. — Но, конечно, не взрослых, у нас самих места не хватает, мы спим по трое на одной кровати, в три смены по очереди, куда ж медведя еще впихнуть. Но вот эмбрионы медвежьи у нас с собой есть. И если мы встретимся на Авроре лет через десять — со мной будет мой медведь.
