Дэвид Файнток - Надежда смертника
Чанг тут ни при чем. Как парнишке научиться не продешевить при обмене? Только на собственном опыте. Говорить бесполезно, можно только показать.
Правда, и ботинки были не ахти какие, с дыркой. С Чангом-торгашом не до шуток; это его бизнес. А Пуук не сумел сказать «нет».
Пуук подпихнул книгу дальше на полку:
– О чем там она?
– Там говорится: мальчишке-миду лучше не трогать, не то живо окажется на улице.
Он ухмыльнулся. Терпеть не могу эту его улыбочку. Торговцы не должны позволять себе какие-то сантименты.
– Не боюсь я тебя, мистр Чанг. Он поднял глаза к полке:
– Может, книги говорят: «Гляди на меня, у тебя могло быть две консервы вместо меня?»
– Не, – я похлопал его по спине. – Они рассказывают о мире. В книжках пишут обо всем. Почитай, сам узнаешь.
Я с надеждой ждал, что он ответит.
Это было похоже на то, как я торговался с Фрадом. Нужно, чтоб ушла настороженность, чтоб он успокоился; дождаться, когда созреет. Если сказать Пууку, что книги откроют ему глаза, покажут, до чего никчемна жизнь нижнего, он перепугается и откажется читать. Самое лучшее не нажимать. Сказать Пууку, что книги – это не для него. Велеть держаться от них подальше. Тогда, может, он и захочет учиться читать.
Я согрел себе чашку чая, присел у вальдес-пермы и пил потихоньку. Торговцем быть нелегко. Нужно уметь ладить со всеми племенами, не принимать ничью сторону. И никогда не забывать говорить с ними правильно.
С племенами приходится говорить на языке улиц. Мне это легко – я сам родился здесь. Главное, не пользоваться длинными словами, да и предложения тоже выбирать покороче. Так я и сам разговаривал, пока не отыскал первые книги, все в паутине, и не уселся читать при свете, что попадал ко мне внутрь сквозь дыру в крыше. Ошибиться и перепутать нельзя, иначе племена решат, что ты больно заносишься, и перестанут доверять.
Книга разговаривают с книгами. Когда автор дружески спрашивает, ответь ему так же. Что же было такого ужасного в Лондоне, Чарльз Диккенс? Я бы не задумываясь променял нижний Нью-Йорк на него. Как сказал бы Чанг, будь он верхним.
А еще есть язык, на котором Чанг ведет беседы сам с собой. Наверно, теперь, после всех книг, язык этот будет поближе к языку верхних. Но не совсем. На нем говорить легче, чем на книжном.
Иногда от этого голова шла кругом, но так было прежде. Теперь-то я привык.
Пуук переступил с ноги на ногу.
– Не нужны мне книги. Надо знать, спрошу у Карло.
– Точно, спроси у Карло. Он знает куда больше Чанга.
Парнишка безнадежен. И чего я с ним вожусь? Хрен поймешь.
Утром я выкатил тележку, заставил мальчишку загрузить в нее пермы. Ешь у Чанга – должен работать. Справедливо, но ему это не понравилось.
Летом жарко, но приходится надевать пальто, чтоб были карманы для мзды.
– Куда правишь, мистр Чанг?
– Мы, мальчик Пуук. Ты пойдешь со мной.
Он скорчил рожу:
– Не, останусь.
Может, я его и потеряю, но пора, он уже достаточно взрослый. Я подошел к нему поближе, осторожно провел рукой по лицу:
– Слушай, маленький мид.
Он ждал. У меня пересохло в горле. Я уже столько живу один! Хотелось бы иметь рядом кого-то, с кем можно поговорить. Хоть мальчишку-мида, который не желает глядеть на книгу.
Я сурово сказал:
– Что до меня, то не просил Пуука прийти к двери Чанга и постучать в нее. Хочет мальчишка остаться – ладно, ладно. Или он может попроситься спать у роков.
У него на висках набухли вены.
Теперь останавливаться нельзя. Слишком поздно.
– Мальчишка-мид почти взрослый и должен сам решить. На улице можешь пришить Чанга, но в доме Чанга отвечай: «Да, мистр Чанг, помогу, сделаю как скажете». Выбирай.
Глаза мальчишки насквозь пронзили Чанга.
Я пожал плечами, будто мне все равно:
– Думаешь, Чанг ничего не делает, только чай хлебает? Торговать – дело тяжкое. Помогай или вали отсюда.
– Не нужен мне сдвинутый нейтрал! – пронзительно заорал Пуук. – Плевать на твой консервы! Сам о себе позабочусь!
Он яростно пнул стол. Чашки и чайник полетели вниз. От мокрого пола повалил пар.
Я не шевельнулся.
– Радуйся, Чанг, раз тя не пришил! – Его лицо покраснело, он схватился за запоры. – Может, в другой раз!
Он распахнул дверь. Вывалился. Дверь захлопнулась.
Я вздохнул и принялся прибирать, бормоча себе. Что ж, решил рискнуть, но, извини, проиграл. Поставил стол на место. Мальчишка не пропадет, сказал я себе. При нем ножик, да и драчун он хоть куда.
Я вымыл чашку, снова наполнил чайник. Вода сегодня была ржавой, да и шла еле-еле. Да, прежде, когда с трубами было неважно, рано или поздно правительство их чинило. Теперь им наплевать. Верхним нужна вода. Много.
Наконец я был готов. Прикрыл тележку дерюгой и подкатил к двери.
Светло, день жаркий и солнечный, и все знают: Чанг – нейтрал, однако я открыл дверь очень осторожно. Народ на улице есть, но не рядом с домом.
Вышел, запер дверь на три замка. Вынул из кармана мелок и нарисовал на стальной полосе глаз. На самом деле это ничего не значило, но племена побаивались.
Мой магазин на 35-й. Теперь территория мидов. Раньше здесь были роки. Роков вытеснили вниз до 33-й. Второй раз. Еще раньше они обитали на 55-й, у Рокфцентра. Я дотолкал тележку до угла. Тяжело.
– Что у тебя, торгаш? – подошел Рейван, босс мидов.
– У меня хватает мозгов заниматься собственными делами, – пробурчал я. Рейван ухмыльнулся. Все привыкли к моей манере разговора. Он пошел рядом.
– Есть хороший товар?
– Как всегда. – Интересно, что ему надо?
– Хочешь глянуть на что интересное?
– Без разницы. Приноси, Чанг поторгуется, – Я повернул за угол и пошел дальше. Еще квартал, и пойдет земля бродов.
Рейван небрежно спросил:
– У Чанга есть новые водные трубы?
Нет, нету, но он знает, где достать. Не прежние, медные, а тяжелые пластиковые штуковины, как в башнях. Осторожно, Педро! Я остановился и поглядел на него:
– Зачем мидам водные трубы?
Ухмылки у Рейвана как не бывало.
– Может, нашли большой водный трубопровод. Проложить к укрытию заново.
Сердце заколотилось как бешеное. Много труб, большой торг. Заставлю мидов найти мне спортивные костюмы и вещи, на которые можно выменять консервы, монеты – что угодно. А их продам другим племенам в обмен на…
Большой торг.
– Трубами никогда не торговал, потому как они много стоят, – осторожно проговорил я.
– Сколько?
– Много. – Я встретился с ним взглядом. – Может, сумею добыть. Сначала скажи сколько. Потом выпьем чаю – то есть кофе и решим.
Рейван не умел торговаться. Его малость заносило.
– Миды смогут заплатить, если Чанг не хочет нас ободрать. – Он глядел на меня со значением.
Готовенький – сделает все, что скажу.
Я начал прикидывать. Туда-сюда, вперед-назад – может, даже на новую крышу для магазина хватит. Я заколебался. Чанг может продать им кучу труб. С другой стороны, миды придут в бешенство, когда заплатят за новые трубы и поймут, что проблемы так и останутся.
В точности так же, как когда я сказал Пууку, что взрослый должен сам выбирать.
Я тоже был нижним.
Я вздохнул, решившись. Мои голос звучал отрывисто:
– Рейван, дело не в трубах.
– Та это в чем? – холодно спросил он. Надеюсь, он не забудет, что я нейтрал.
– Я вот о чем. Миды видят: воды в укрытии мидов почти нет. Готовить нельзя, пить нельзя – очень грязная. Вы пытаетесь сменить укрытие – бесполезно. Вам нужно быстро найти воду.
Он угрожающе глядел на меня:
– Кто те сказал? Мальчишка Пуук? Пришью!
Я поспешно заговорил, пока он совсем не рассвирепел:
– Думаешь, мид надует Педро Теламона Чанга, а? Я знаю. Во всех укрытиях то же. Это не трубы.
– Что есть тогда, нейтрал?
– Вода. Правительство ее убирает. Не хватает сразу для нижних и верхних.
– Убирает? – сплюнул. – Теперь я знаю – ты двинутый. Воду не убрать. Она есть всегда, пока она проходит в них.
– Времена меняются. Правительству наплевать. Не будет чинить старые трубы.
– Правительство на улицах не бывает, – презрительно проговорил он.
– Не бывает, но прежде бывало, – тихо возразил я. Прежде, еще до рождения Чанга. Он заколебался:
– Чанг, что делать.
– Мидам? Да ничего. – Я поглядел на него. Нельзя упустить этот шанс, времени остается совсем мало. – Разве только всем племенам вместе придумать.
– Всем племенам? Думаешь, броды пойдут с роками? Миды с юнами? Ты рехнулся.
– Это нелегко. Не доверяют. Но если все без воды, мы б мо…
– Ты рехнулся! – Он пошел прочь.
Вот так-то, Педро. Кто тебя просил спасать нижних? Я покатил тележку к углу, за которым ожидали броды.
В чем-то нейтралам живется легче. Не связаны с племенем, живут сами по себе, делают что хотят. Читают книги, до которых больше никому нет дела. Никаких ограничений, никаких шрамов от ножа.
Мало кто из нижних становятся нейтралами. Слишком уж одинокая это жизнь. Те, кто научился держаться подальше от вражды племен, занимаются торгом. Но нельзя забывать, что быть нейтралом – это еще и ответственность.
