Л. Граф - Смертельный отсчет
– Отделение от станции приблизительно через пять с половиной минут, сэр.
– Очень хорошо. Мисс Бхутто, ложимся на курс к сектору девять восемнадцать, точка три вдоль Андорской границы. И строго следите, чтобы мы не вышли за пределы пространства Федерации. – Причина необычно высокой интенсивности фронтального света, с помощью которого Кирк рассматривал пространство по курсу корабля, прояснилась после его невеселого замечания:
– В конце концов, мне приказано остановить войну, а не разжигать ее.
Глава 4
Чехов задержался у зеркала в своем жилище, чтобы убедиться в порядке ли его темно-красный дежурный костюм, потом быстро нырнул в дверь, на ходу ладонями приглаживая волосы.
Найти место для пруда с лилиями в каюте рулевого офицера оказалось не так-то просто. Чехов в конце концов бросил свои попытки и просто поставил полдюжины горшков с цветами на пол под рабочим столом Зулу. Теперь он смог поставить пруд на один край и, удерживая его, стал доставать халканскую лилию со стойки в ванной, после чего поместил ее в новое обиталище до прихода хозяина. Цветок выглядел совершенно умирающим. Без животворной силы водяной среды он весь поник и распластался на мраморно-эпоксидном днище, но Чехов не решился наполнить емкость водой, пока Зулу сам не выберет для нее место. К тому же Чехов прекрасно понимал, кому в будущем достанется работа по выливанию воды и переносу всего громоздкого сооружения на новое место.
Что касается пластиковых мешков с ящерицами, то он попросту отнес их в свою каюту. Чехов не знал наверняка, повредит ли тварям долгое пребывание в пластике, но он видел, как они тыкаются маленькими носами о прозрачные стенки своих временных домиков, а это уж слишком напоминало о его собственном заключении в тесной камере на Сигме. Рабочий кабинет Чехова располагался примерно в двадцати метрах от его каюты, поэтому он мог, по крайней мере, часто заглядывать к себе и смотреть на ящериц, которых выпустил в раковину, наполненную теплой водой. Чехов опасался, что если бы он оставил их одних в каюте Зулу, то вода могла бы сильно охладиться и ящерицы погибли бы. Приняв такое решение, Чехов успокаивал себя тем, что в случае гибели ящериц их смерть будет вызвана его добрыми намерениями, но не удушьем в пластиковых пакетах и переохлаждением в комнате его лучшего друга. Он оставил мирно потрескивающих ящериц в своей темной ванной плескаться в компании губки и чистой мыльницы. Во всяком случае, судя по шуму, новые обитатели его каюты были счастливы.
Однако этого нельзя было утверждать относительно отделения безопасности.
Голоса из дежурного помещения были отчетливо слышны в главном коридоре. И это несмотря на беспрестанные напоминания охранникам о том, что нужно либо закрывать дверь секции, либо разговаривать негромко. Чехов хорошо расслышал несколько слов, произнесенных бархатным голосом младшего лейтенанта Лемье, причем ее речь звучала громче и резче обычного. Характерные голоса, отвечавшие ей, объяснили Чехову суть происходящего. Вздохнув, он проследовал мимо двери своего кабинета к дежурной комнате, на ходу представляя себе, что скоро будет сожалеть об услышанном разговоре, как и о том, что не ушел в свой кабинет и не заперся в нем, притворясь, будто не слышал ничего.
– Нет, боюсь, что это совсем не дополнительная работа, – настойчиво твердил второй голос. – У меня есть приказ.
Аудитор бригады по проверке эффективности Аарон Келли стоял в дверях дежурного помещения спиной к Чехову и двумя руками держал у пояса регистратор. Через его плечо Чехову были видны Барассо и Джагр, возившиеся с разборкой оружия, в то время как Лемье и Суини не давали пройти внутрь человеку элегантного вида.
– И у меня свой приказ, – парировала Лемье.
– Понимаю, – Келли провел рукой по своему темному гражданскому костюму. – Ну а можете вы мне сказать, когда вернется лейтенант Чехов, чтобы я мог с ним поговорить?
– Я здесь, – Чехов, уперев руки в бока, ждал, пока Келли повернется к нему. После бодрящего душа и в привычной корабельной форме он чувствовал себя совершенно невосприимчивым к уловкам и любым козням аудитора. – Мистер Келли, нельзя ли все это отложить до завтрашнего утра?
– Лейтенант Чехов?! – Келли нервно оглянулся на Джагра и Барассо, которые за его спиной поспешно вскочили на ноги при появлении Чехова. Лейтенант взмахом руки приказал своим сотрудникам продолжать их занятия, но сам при этом не сводил глаз с Келли. – Ваши люди мне сообщили, что вы отбыли в увольнение.
– Был. – Он прошел мимо Лемье и Суини к находившемуся позади них приборному пульту, установленному на столе. – Были какие-то события в мое отсутствие? – Он втайне надеялся, что Келли отстанет, если все сотрудники будут заняты своими делами.
– На борту происшествий не было, сэр, – отчеканил Суини, отбрасывая со лба густую прядь русых волос. – Но были получены сведения от станционной службы безопасности о столкновении с орионцами на станции.
Чехов почувствовал, что его щеки залил румянец, и, желая скрыть это, он стоял у экрана, не оборачиваясь.
– Да, я знаю.
Среди информации по кораблю не было ничего примечательного: больше обычного оказалось количество вызовов, связанных с плохим самочувствием персонала. Появилось напоминание о загруженных данных по новому полетному заданию "Энтерпрайза", а также целая россыпь бюллетеней Звездного флота. Последние носили не столько полезный, сколько чисто административный характер. Чехов переключил пару экранных страниц и добрался до напоминаний секциям.
– Лейтенант, – осмелел наконец Келли. – Я понимаю, что все ваши люди просто выполняют свои обязанности, однако...
Чехов нахмурился, глядя на выведенный на экране список. Затем повернул монитор в сторону Келли и указал рукой:
– Что это?
Келли приблизился на несколько шагов и бросил на экран беглый взгляд.
– А, это как раз то, о чем мы разговаривали с младшим лейтенантом Лемье.
– Мистера Келли интересует эффективность графика наших дежурств, сэр.
– О! – Чехов поднял брови. Только этой глупости ему и не хватало после всего случившегося сегодня. – Мне вовсе не известно о каких-либо жалобах. Барассо? Джагр? Суини?
– Нет, сэр.
– Никаких, сэр.
– Конечно, нет, сэр.
Чехов пожал плечами, и аудитор ответил с застенчивой улыбкой:
– Лейтенант, люди не всегда сами знают, что для них лучше. Вот поэтому и существуют правила и инструкции.
Келли положил свой регистратор на ладонь и принялся вызывать что-то на экран.
– Согласно вашим записям, – прочитал он, – у вас есть три офицера, которые за последние шесть месяцев ничем другим не занимались кроме того, как ходили в ночную смену. Вот это как раз не согласуется с правилами, где говорится, что нельзя назначать офицера в третью смену более четырех недель из двенадцати.
Чехов опять повернул терминал в сторону аудитора:
– Если вы говорите о Токите, Робинсоне и Тротье, то их никто ни к чему не принуждал. Каждый из этих офицеров сам вызывался на ночное дежурство. Они просто предпочитают работать в эти часы.
– Предпочтение членов команды не могут влиять на исполнение инструкций. – Для Чехова вялая и расслабленная вежливость Келли была еще неприятнее, чем исступленный гнев Тейлора. – Вы должны понять...
– Я ничего не должен, – Чехов начал рассматривать полученную информацию, – когда речь идет о столь примитивном деле, как график дежурства, я отношусь к вашим правилам как к обычному перечню хороших советов, которыми я при желании могу воспользоваться. Гораздо важнее для меня то, насколько мои сотрудники удовлетворены этим графиком. – Тут его взгляд выхватил среди множества сообщений знакомое имя, и он полностью переключил внимание на экран.
– Лейтенант Чехов, – заговорил Келли дрожащим, почти испуганным голосом, – мы же с вами говорим об эффективности. С точки зрения эффективности нет ничего примитивного.
Янтарные значки-слова, ползущие по экрану, никак не складывались в осмысленное предложение. Совершенно позабыв про Келли, Чехов прокрутил текст обратно, к его началу, пытаясь ухватить смысл.
" ., в результате разрыва защитного поля "Конго", произошедшего 8747,6 по звездному времени.
Среди ста семи погибших – помощник инженера Кристофер Дейли, старший офицер Дэвид Стайн и офицер-исследователь Роберт Сэсил, попытавшиеся сразу после разрыва спасти сорок семь инженерных работников. Посмертные знаки почета будут присвоены на церемонии..."
Слова текста продолжали двигаться по экрану, исчезая в никуда. Значки на экране снова потеряли свой смысл. Чехов смотрел на них, ничего не видя. Воспоминания унесли его в далекие дни десятилетней давности – в Академию Звездного флота, к мокро-серым зимам Сан-Франциско, проведенным в классных имитаторах и тренажерных залах, а также к эскадронному бункеру, в котором их, молодых кадетов, было сорок. Среди всех уже тогда выделялся американский юноша по имени Роберт Сесил.
