Уильям Дитц - Там, где умирают корабли
— Семейная компания «Восс Лайнз» терпит сильные убытки. От полного финансового краха ее спасает только право собственности на сквозной тоннель под названием «Врата Мескалеро». Сегодня днем я встречаюсь с владельцами этой компании. Объединив капиталы, мы могли бы выкупить этот тоннель. Ваши и наши корабли будут пользоваться им без уплаты пошлины. Снижение транспортных затрат упрочит наше положение на рынке настолько, что мы совместно будем контролировать шестьдесят процентов доставки информации на дальние расстояния.
В наступившей тишине все обдумывали сказанное Орром. Кроме оплаты навигационных услуг и связанных с этим накладных расходов, тоннели были бесплатными. Траанцы хорошо знали это, без ведома Орра они уже контролировали два тоннеля, заключив секретные соглашения, подобные тому, что обсуждалось сегодня. Такая политика позволила им получать доход с половины коммерческих активных независимых кораблей, не восстанавливая против себя другие расы. Са-Ло прочистил горло и сказал:
— Да, в этом есть смысл, но что, если Воссы отвергнут ваше предложение?
Повисла продолжительная пауза, пока Орр подыскивал необходимые слова:
— Воссы много путешествуют. При перелете иногда случается что-нибудь ужасное. А их наследники, вероятно, будут более сговорчивыми…
Са-Ло понял, что имел в виду человек, и даже одобрял подобные методы, но что-то мешало ему дать согласие. Он чувствовал, будто Ла-Ма стоит у него за плечом и говорит что-то, чего он не может расслышать. Неужели она не хочет, чтобы он использовал такую невероятную возможность? Но почему? Плосколицым был нужен ответ. Он дал им его:
— Да, вы правы, путешествия в космосе действительно очень опасны и несчастные случаи действительно происходят часто.
Бухта Открытия имела вид подковы, обращенной незамкнутой частью на запад, и была незащищена от ветров с севера — проблема, которую система управления погодой была не в силах решить.
Поэтому, когда большие информационные корабли тихо и спокойно отстаивались за мысом, защищавшим северный ковш порта, меньшие и более многочисленные независимые коммерческие корабли раскачивались и кренились под ударами волн, которые одна за другой бежали на юг, проносились мимо недостроенного волнолома и разбивались об их блестящие бока.
Но Натали Восс давно привыкла к качке. Ловко и уверенно она перебегала с одного корабля на другой к берегу. В отличие от причалов информационных кораблей, где всегда стояла глубокая сосредоточенная тишина, в свободном порте всегда царили шум и суета. Вспыхивали огни электросварки, дети на утлых лодках продавали еду, доковые роботы суетились у самого края причала, и птицы пронзительно кричали, когда коки выбрасывали пищевые отходы.
Натали любила жизнь, звуки и даже запахи, бывшие неотъемлемой частью свободного порта. Все это вместе взятое служило ей компенсацией за безмолвие и одиночество во время длительных полетов в безграничных глубинах космоса. Может быть, поэтому ей так нравилось грузить и разгружать корабль, и она совсем не возражала, когда капитан поручал ей эту работу.
Натали пересекла палубу последнего корабля и поднялась на пирс по стальным сходням, зазвеневшим под ее ногами. Здесь она оглянулась. Кто-то махал ей с башни охлаждения «Птицы солнца». Она помахала в ответ, пропустила ползущий мимо погрузчик и зашагала к воротам.
Охранник пропустил ее, и девушка пошла по району, пестревшему вывесками баров, дешевых закусочных и ночных клубов. У Натали ушло минут десять на то, чтобы поймать дряхлое автоматическое такси, открыть перекошенную дверь и сесть в него. Бортовой компьютер выслушал приказ, проверил ее универсальный банковский счет и привел машину в движение.
Натали сморщила нос. В машине стояла кислая вонь, как в самой дрянной забегаловке. Она дала команду открыть окно, но на полпути стекло заклинило. Машина дернулась, развернулась и двинулась по приморскому шоссе к городу.
С обрывов на Натали смотрели окна дорогих домов, напоминая о детстве. Ее родители владели одним из таких, хотя проводили в нем мало времени. Как усидеть дома, если нужно управлять коммерческими линиями, заключать сделки, осуществлять проекты создания новых земель? Нет, ей с братом перепадало чертовски мало родительской любви и опеки. Наверное, так оно и лучше, потому что ни Говард, ни Мэри родительским талантом не обладали.
За поворотом движение стало более интенсивным, машина уже ехала по улицам города Фортуна. Высоченные здания упирались в небо. Их соединяли ажурные подвесные переходы, между которыми сновали аэромобили.
Родители Натали предпочитали назначать встречи именно в таких обителях богатства, а не в Вольном порте, где начинала свой путь компания «Восс Лайнз». Это ведь надо было решиться назвать единственный и изношенный грузовик «флагманским кораблем», а самих себя «компанией»!
А позже, когда отказал основной маршевый двигатель и все складывалось так, что им пришлось бы года два ковылять до родного порта, Говард и Мэри рискнули воспользоваться неизвестным сквозным тоннелем, который вполне мог оказаться тупиком. На это требовалась смелость. И их дерзость с лихвой окупилась, когда двое отважных исследователей оказались на другом конце Конфедерации и зарегистрировали свое открытие.
Да, родители Натали были людьми особенными, вот потому-то она и старалась встречаться с ними как можно реже.
Такси остановилось у дорогого ресторана. Девушка скорчила недовольную гримасу, пожалела о том, что она одета не должным образом, и поднялась по ступеням. Швейцар нахмурился, увидев ее костюм, но дверь перед ней открыл. Возможно, будет хороший ленч. А может, ее родители стали другими. А может… да нет, скорее в аду наступит оледенение.
Джейсон лежал на столе, такой маленький, такой беззащитный. Блики вспыхивали на подготовленном хирургическом инструментарии. Сестры обложили стерильными салфетками все тельце мальчика, оставив открытым только участок, подлежащий операции. Орр проглотил комок в горле. Сияли рефлекторы, тихо гудел насос: анестезиолог вводил обезболивающее в вену мальчика.
Глаза Джейсона померкли, он повернулся к отцу, что-то сказал насчет дозасов, а потом заснул. Анестезиолог посмотрел на хирурга. Хирург посмотрела на Орра. Маска оставляла открытыми только ее глаза. Что они выражали? Ужас от того, что ей предстоит сделать? Если так, то Карнэби понимал ее состояние, потому что и сам чувствовал себя отвратительно, решившись на эту операцию. Тем не менее он кивнул:
— Начинайте, доктор.
Слова вырвались из груди каким-то вороньим карканьем.
Начало операции было простым. На животе мальчика сделали надрез и ввели катетеры. Потом был взят новый скальпель и сделан второй надрез. На этот раз глубже, чем первый, чтобы проникнуть в брюшную полость. Вспыхнул лазер. В воздухе повис запах паленого мяса. Затем два ретрактора опустились по стальной направляющей, встали точно над разрезом и отогнули его края.
Орр почувствовал головокружение и закрыл глаза.
Карнэби мог бы не присутствовать на операции, но он заставил себя смотреть. Это было как епитимья, как наказание, назначенное им себе самому за то намеренное, но неправедное деяние, на которое он решился. Единственное, что поддерживало решимость Орра, — это уверенность в том, что его сын не пострадает и ему достанется все богатство, приобретенное такой ужасной ценой.
Орр открыл глаза и увидел, что хирург уже работает в брюшной полости. Потом наступила пауза, во время которой откачивали кровь, вводили новые катетеры, а роботы-ретракторы вставали в новое положение. Хирург посмотрела на анестезиолога, тот кивнул, тогда она сполоснула руки в перчатках в дистиллированной воде.
— Так, коллеги, можно начинать. Организм подготовлен?
Орр посмотрел в темно-желтые глаза траанцев. Кто из них кто? Они, как и все в операционной, были одеты в зеленые одежды, а специально скроенные маски делали их вообще неразличимыми.
— Можно начинать, — подтвердил один из них, — организм готов.
Сестра поместила в почечную полость ребенка специально подготовленный симбиот, маленький, не больше сливы и такой же формы. Он пульсировал, и от этого зрелища Орру вновь стало нехорошо. Карнэби боролся с дурнотой, думая о том, для чего вводится этот симбиот.
Оказавшись в теле Джейсона, он подключится к кровеносной системе мальчика, получая от нее питание. В обмен симбиот будет производить природные антибиотики и вводить их в кровообращение ребенка, увеличивая сопротивляемость к заболеваниям у обоих организмов. Беда в том, что, будучи оставленным надолго, это создание прорастает из брюшной полости в поисках более крупного донора, при этом прежний донор погибает.
Чтобы предотвратить это, организм должен быть удален из тела мальчика ровно через три года. Поскольку организм будет сопротивляться, его придется предварительно убить специальными препаратами.
