Сергей Баталов - Крысиные Короли Годо
И вновь провалился в черноту….
Посадка на планету произошла на удивление мягко. Заключенные, привыкшие уже к сверхжестким маневрам кораблей, пилотируемых жуками, удивленно посматривали друг на друга, но вслух неожиданное "послабление" прокомментировать не отважился никто.
"Второгодника", все еще находившегося в бессознательном состоянии по приказу одного из охранников вынесли из шатла и… оставили недалеко от трапа.
Заключенных выстроили в неровную шеренгу на безопасном расстоянии; над космопортом самой большой тюрьмы Великой Империи Тороса пронесся высокий пульсирующий звук, предупреждающий о скором взлете шатла.
— Сгорит! — равнодушно сказал один из осужденных, заметив тонкое смятое тело землянина. — Даже пепла не останется!
— Не свисти! — ответил ему кто-то сзади. — Обгорит, конечно, качественно, но туловище и голова уцелеют!
— Почему его оставили там? Охрана недоглядела?
— Как раз наоборот! Охрана сделала всё именно так, как хотела! Сейчас жук взлетит, и тот парняга сдохнет. Тело обгорит, конечно, но кое-что все равно останется. Это "кое-что" впоследствии можно будет предъявить в качестве доказательства того, что заключенный не сбежал, а погиб, из-за собственной халатности.
— Что значит — погиб по халатности??!
— А то и значит! Любая экспертиза подтвердит, что в момент старта шатла он был жив. Значит, виноват — сам! Пренебрег правилами безопасности, оказался в ненужном месте в ненужное время!
— Но он же без сознания!
— Ну и что?! Кто это потом докажет? Мы с вами? Кто нам поверит? И вообще — мотайте себе на ус — если кто-то из нас загрубит, его тоже могут вот так, под сопла шатла….
— А что, этот парень сильно загрубил?
— Да уж изрядно! В первый же день пересылки троих угробил! Голыми руками!
— Ничего себе! Послушай…. А это не те ли трое осужденных вертухая, которых судили за издевательства и убийство двадцати заключенных? Дело-то громкое было….
— Да, кажется, они!
— Тогда понятно….
— Что понятно?
— Понятно, почему его бросили именно здесь! Среди охранников наверняка много их бывших друзей. Вот, отомстили!
— Если ты такой жалостливый, беги, попытайся вытащить парня из-под маршевых двигателей шатла.
— Боюсь, уже не успеть!
Через прозрачный кокпит кабины было хорошо видно, как пилот шатла положил тонкую черную руку на рычаг управления силой тяги двигателей, его фасеточные глаза привычно заскользили по датчикам внешнего мониторинга, проверяя отсутствие живых существ в опасной близости от его судна.
Один из экранчиков тревожно помаргивал.
Жук увеличил масштаб. На бетоне космодрома, рядом с соплом маршевого двигателя (они же — двигатели подъема) лежал человек. Жук недовольно дернул головой. Если это существо погибнет, ему придется потерять много времени на объяснения, почему это произошло. И хотя за безопасность тех, кто находится вне его корабля, отвечают службы космопорта, "шею" ему тоже "намылят".
Впрочем…. Комиссия, как всегда, признает богомола ни в чем не виновным. Прежде он скрупулезно соблюдал все регламенты, и не его вина, что кто-то из осужденных оказался рядом с машиной во время взлета.
Пилот присмотрелся к человеку внимательнее, узнал его. Он неожиданно вспомнил, как исказилось лицо этого заключенного, когда он сдавил ему шею. Этот зек-человек не испугался его прикосновения, как это обычно бывает с людьми. Люди инстинктивно боятся богомолов, это у них в крови. А этот….. Этот… улыбался.
Память жука хранила множество сведений; хранила намного лучше любого из искусственных разумов людей. Богомол отлично помнил, как был шокирован весь Улей, когда выяснилось, что куда-то исчез из Звездной Академии человек, тот самый, который несколько лет назад пилотировал на Дне Патруля машину людей и сбил самолетик девочки-богомолки. Однако он не добил маленькую соперницу. А после того когда она смогла покинуть машину и добралась до спасительного берега озера даже прикрыл её своим самолетом от жуков….
Эта девочка, Принцесса Улья, потом много времени провела среди людей. А когда она окуклилась, этот человек, о котором в Улье до сих пор неизвестно ничего, хранил кокон Принцессы так, словно в нем была его родная сестра. Он повсюду носил его с собой, спасал много раз, рискуя при этом жизнью.
Разумеется, тот человек, спасший Принцессу и этот, который сейчас лежит у дюз его двигателей — разные существа. Не может такого быть совпадения…. Шанс — меньше, чем один к двадцати миллиардам. Однако….
Как любила повторять Принцесса, вернувшаяся из своего самого необычного путешествия из всех, кто когда-либо появлялся на свет в этом Улье — "совершая добрые поступки, мы умножаем добро, не совершая их — мы умножаем зло".
Богомол вздохнул, отстегнул ремни, пошел к выходу из шатла….
Удивлению заключенных и охранников, с разными чувствами наблюдавших за тем, что происходило, не было предела. Несколько сот людей своими глазами видели (если бы им об этом кто-то рассказал, они не поверили бы в это ни за что!), как жук вышел из своего шатла, подошел в заключенному, поднял его на руки о отнес его туда, где толпились другие осужденные.
Богомол аккуратно положил заключенного к ногам охранников, сказал им что-то, из-за чего лица "вертухаев" мгновенно стали свекольно-красными. После чего жук развернулся и быстро потопал на свой корабль….
— Отвести в лазарет! — почему-то пряча глаза, приказал кому-то из осужденных старший смены, здоровенный детина лет сорока. Заключенные подхватили "отмороженного" за руки и за ноги, быстро понесли в тюремную лечебницу….
…В сознание Александр пришел только к вечеру.
Медбрат заметил открытые глаза Александра, присел возле него.
— Кушать будешь? — голос у парня был низкий, с хрипотцой.
— Да не отказался бы! — едва слышно ответил Сашка.
— Щас сварганим! — санитар быстро ушел куда-то.
Он появился вновь минут через пятнадцать. В одной руке у него была полупрозрачная пластиковая бутылка, с трубочкой, во второй — тарелка, на которой лежал один-единственный кусок хлеба.
— Здесь — мясной бульон! — пояснил парень, подавая Заречневу бутылку. — Пей его через трубочку! Но сильно не налегай! Ты давно ничего не ел! Вот тебе хлеб! Пока один кусманчик! Больше тебе пока нельзя!
— Благодарю! — ответил Сашка. — Где я?
— Ты? Там же, где и все мы! Это место называется Годо! Самая большая тюрьма Империи Тороса!
Александр обратил внимание, что санитар почему-то не называет государство папаши Маялы Великой Империей, а именует его иначе.
Интересно, почему?
— Давно я здесь? — спросил он, потрескавшимися губами касаясь пластика и делая глоток. Бульон показался ему самым вкусным блюдом из того, что ему довелось пробовать в своей жизни. Жидкость провалилась в пустоту желудка, наполняя его теплом и сытостью.
— С утра!
— Что произошло? Как я оказался здесь?
— Хе, брат! Да ты же ничего не знаешь! Весь лагерь только о тебе и говорит!
— Что именно? — процесс опустошения бутылочки с бульоном уже шел полным ходом.
— Ну, это же ты угрохал троих бывших охранников Годо?
— Я…. Но я не знал, что они — охранники!
— Вот даже как! А что там произошло?
— Я зашел в камеру…. Эти трое стали угрожать мне. Требовать какой-то оплаты…. Потом набросились на меня…. Вот, собственно, и все!
— Всё? Нет, это не всё! Ты убил их голыми руками, а это в среде зеков очень ценится! Но самое интересное было потом, когда тебя вытащили из шатла! Жаль, что ты не видел этого!
— Да что произошло-то?
— Эти…. Суки из охраны…. Они же бросили тебя прямо под дюзы. А богомол тебя спас! Представляешь! Богомол спас человека!
— Какой такой богомол?
— Да пилот же! Жук! Эх, деревня! Ладно, отдыхай пока! Мне наши приказали следить за тобой очень хорошо!
— Ваши — это кто? — осторожно уточнил Сашка.
— Наши — это наши! — вмиг посуровел санитар. — Рано тебе пока знать о них! Всему свое время! Подожди немного! Вот окрепнешь, тогда и поговорим! А пока постарайся уснуть! Поверь, мы тебя не сможем держать в больничке сверх установленных правил! Так что старайся поправиться как можно скорее!
— Я постараюсь! — шепотом пообещал Сашка, аккуратно ставя пустой пластик рядом с собой и проваливаясь в сон….
…Его "выписали" ровно через десять местных суток. Как пояснил "санитар", десять суток — это предельный срок содержания заключенных в больнице Годо. После десяти суток лечения заключенного либо выдворяют в общий барак, либо…. "Медбрат" после этих слов поджал губы и выразительно посмотрел на потолок.
Впрочем, Заречнев не поводу ранней "выписки" не переживал вообще. Бульоны, которыми его четыре-пять раз в день "потчевал" "медбрат", так и не назвавший своего имени, видимо был не совсем обычным.
