Дэвид Брин - Небесные просторы
Как и следовало ожидать, это очень плотная и сложная система, настолько же превосходящая галактическую технологию, как ручной компьютер превосходит абаку. Она так долго оставалась недоступной, потому что только в небольших пограничных областях использует классическую электронику и фотонику. Основные расчеты совершаются на квантовом уровне в таких обширных масштабах, что могут использовать высокоспрессованные гравитационные поля.
Здесь такие поля недоступны, заметил Нисс. Даже среди игольчатых обиталищ, вращающихся над самым сердцем плотной звезды, потенциал на много порядков слабее.
Мы сталкиваемся с чем-то гораздо большим. С тем, центр чего расположен далеко отсюда.
Конечно, нам сразу пришло в голову, что это наша возможность. Наша надежда связаться с «высшими властями», как и приказал Террагентский Совет. Существа, которые предали нас во Фрактальном Мире, так называемые Древние, подобны младенцам по сравнению с разумом, пользующимся этой сетью. Все признаки свидетельствуют, что это вершина достижений жизни.
Однако я не решаюсь просто отдать данные, полученные нами в Мелком скоплении. Слишком часто мы в прошлом разочаровывались. Возможно, трансценденты тоже испытывают тот же страх — что Объятия Приливов представляют собой смертельную ловушку.
И если им придет в голову отомстить нам, мы все равно что хомяк против боевого танка.
— Давайте сначала зададим простые вопросы, — предлагаю я. — Есть ли предложения?
Первой высказывается Сара Кулхан.
— Спросите о буйурах! Они там внизу? Стали ли буйуры трансцендентами?
В последнее время Сара одержима этой последней расой, законно обладавшей Джиджо. Расой генетических манипуляторов, которые как будто заранее знали, что сунеры вторгнутся на их планету и что наступит Время Перемен.
Даже такой простой вопрос будет трудно перевести. Возможно, так и не удастся представить матрицу таким образом, чтобы ее кто-нибудь заметил, тем более потрудился ответить, предупредил Нисс. Но я попробую.
Конечно, мы рискуем привлечь внимание еще более могущественных врагов. Но шансы все равно против нас, так что стоит попробовать.
Тем временем наш астроном дельфин Зуб'даки докладывает дурные новости относительно роя кораблей кандидатов.
Он не думает о гиперпространственных разрывах ткани реальности. Это дело Сары. Интерес Зуб'даки привлекает сам белый карлик и то огромное количество материи, которое приближается к звезде, как мусор, плавающий в бурном водовороте.
— Что будет, когда корабли достигнут цели? — спрашивает он. — Что, если они не встретятся с домами-иглами?
Что, если иглы не собираются их удерживать?
Боюсь, моя первая реакция была жесткой: зачем нам думать о судьбе толпы гигантов, несущихся к могиле, которую сами выбрали? Как у муравьев, наш долг сбежать. Выжить.
Но я все же собираюсь выслушать, что он скажет.
Какая разница, если прибавится еще одно основание для тревоги? Я давно перестала считать их.
ЛАРК
Соединение оказалось необычным, радостным и нервным.
Ларк давно мечтал об этом — о встрече с возлюбленной — и теперь смотрел на Линг через пропасть, гораздо более широкую, чем несколько разделяющих их метров.
Линг плавала в пузырящемся вареве, в густом рое дергающихся, пульсирующих предметов, которые неторопливо двигались за большой прозрачной мембраной — в раздувшейся массе, которая заполняет большую часть просторного помещения и через несколько коридоров уходит в другие районы корабля.
Вдобавок к человеческой фигуре Линг Ларк заметил по крайней мере одну дергающуюся личинку квуэна и несколько видов животных с Джиджо и других планет. Он узнал множество колец треки и бесчисленные извивающиеся зеленые штуки, которые некогда были растениями.
В кипящей похлебке жизни плавали и пузыри, подергиваясь, как амебы или желатиновые воздушные шары. И хотя цвет и текстура этих пузырей не походят на ту оболочку занга, которая окружает самого Ларка, он видел, что они родственники.
Несмотря на семейное сходство, его пассажир очень нервно реагировал на появление «родственников». Занг пытался заставить его бежать. Но Ларк был непреклонен, заставляя неповинующиеся ноги нести его к Линг.
Ее обнаженное тело было облеплено многочисленными пульсирующими существами. Симбионты, подумал Ларк. Несколько таких существ закрывали рот и нос Линг, другие соединялись непосредственно с кровеносной системой. Несколько недель назад такое зрелище вызвало бы у него мурашки на спине, но теперь эта концепция была ему знакома и привычна, как дыхание. Просто более продвинутая версия системы, соединяющей его с зангом.
Приближаясь, он ловил взгляд Линг, пытаясь вступить с ней в контакт. Может быть, эта огромная клетка просто включила ее в себя ради какой-то грубой биохимической цели, как органеллу, чтобы служить общей цели? Или она сохраняет внутри свою сущность?
Пассажир Ларка протянул к его левому глазу псевдопод и образовал вакуолю в поле его зрения. Внутри этого маленького пространства прыгали и вращались сотни «представителей», передавая Ларку предложение, смысл которого сводился к необходимости побыстрее убираться отсюда.
— Перестань ныть, трус, — с отвращением ответил Ларк. — На Джиджо мы узнали, что старых врагов можно превращать в друзей. К тому же чем иным ты можешь предложить заняться?
Каким-то образом он был понят, занг убрал «представителей», втянув их в свое тело.
И действительно, невозможно вернуться на базу этого существа на другой стороне корабля. Между ними обширное дикое пространство. «Полкджи» теперь кишит разными тварями, ползающими по коридорам, прогрызающими стены, преобразуя их в гротескные фигуры и чуждые формы. Пока жизненно необходимые системы остаются целыми. Они все еще под контролем уцелевших джофуров, сообщения которых становятся все более паническими, но кто знает, сколько еще они продержатся?
Он почувствовал, что к нему приближается что-то большое. Третий член их группы.
— Ты прав, Ларк, — произнесла груда блестящих колец; она дрожала: это кольца-компоненты продолжали спорить друг с другом.
— Это огромное макросущество как будто должно расширяться, пока не заполнит весь «Полкджи». Мы должны бежать, но куда? Путь привел нас сюда. Наша/моя/твоя/наша судьба явно здесь. Давай узнаем, что ему нужно. Каковы его цели. Чего оно здесь добивается.
Ларк увидел внутри желатинообразной массы признаки перемены. Глаза Линг, казавшиеся безнадежно пустыми, начали проясняться, и постепенно ее взгляд сфокусировался на разделяющей их мембране.
И сразу в нем мелькнул огонь узнавания! Хотя рот ее был прикрыт симбионтом, невозможно было не узнать улыбку. Линг протянула вперед руки. Обрадовалась его появлению. Приветствовала его.
— Что ж, посмотри на хорошую сторону, — заметил Ларк, хотя его пассажир занг дрожал в страхе и покорности. — Кажется, здесь интересно. Может, кое-что и узнаем, а?
Когда они приблизились, гигантская мембрана не пыталась схватить их. Напротив, она слегка отшатнулась, потом словно осторожно принюхалась, как будто поддаваясь на уговоры. Ларк протянул руку, потрогал ее поверхность. Поверхность прохладная, но прикосновение к ней приятно и каким-то непонятным образом возбуждает.
И тут он принял решение. Образовалась вмятина, в форме туннеля или входа.
Ларк не колебался. Он шагнул вперед, к своей любимой.
Кажется, инстинкт не подвел его. Было что-то глубоко естественное в этом слиянии.
Теоретически водородный и кислородный порядки несовместимы, у них разный химизм, различная энергетика, и существуют они в совершенно разных температурных пределах. Но жизнь хорошо умеет решать сложные проблемы. Симбиоз позволяет двум и большему числу организмов объединять свои способности и совершать то, что не под силу одному. Так произошло, когда первые клетки соединились в земных океанах, образовав союзы, более жизнеспособные, чем отдельные составляющие их части.
Ларк вскоре привык к мысли, что такое же могло происходить и на более высоком уровне, особенно под руководством дальновидного разума.
Во всяком случае, когда его окружил рой этих «органелл», он думал только об одной из них, чья ласка заставила его почувствовать себя как дома в этом необычном месте — лучше, чем он чувствовал себя в своей постели на Джиджо.
Я рад, что мы по-прежнему функционируем на тех уровнях, которые только и имеют значение, заметил он.
Линг свернулась рядом с ним, делая максимальным контакт их плавающих тел. Ответ ее пришел не как звук, но непосредственно, словно переданный жидким окружением.
