KnigaRead.com/

Ким Робинсон - 2312

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ким Робинсон, "2312" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Правда? Разве не общепризнано, что разные отделы мозга руководят множеством мелких операций, а затем эти операции коррелируются для осуществления высших функций: обобщения, воображения и тому подобного? Невральные сети и прочее?

— Конечно, есть предварительные очень примитивные модели, но они остаются очень примитивными. Можно прекрасно проследить поток крови и электрическую активность отдельных частей мозга, в живом мозгу все части постоянно действуют, обмениваясь информацией. Но о содержании мысли можно догадаться лишь приблизительно по тому, какая часть мозга наиболее активна, и задавая вопросы мыслящему, который при этом должен обобщить все Свон мысли и выделить одну, существование которой осознает. Кровоснабжение мозга, уровень сахара в крови, электропотенциалы — все это можно соотнести с разными типами мыслей и чувств, так что теперь известно, какие участки мозга какие мысли порождают. Но используемые при этом методы, программирование, если хочешь, остаются совершенно непонятными.

— Так… но… если бы ты пыталась получить результаты от совсем другой физической системы, тебе понадобилось бы больше подробностей?

— Да, — ответила Полина. — Интегрирующие функции высшего порядка принципиально важны для всех расчетных механизмов, и мозг не исключение. Это возвращает нас к мысли о том, что мощность мозга в первую очередь определяется совершенством его программ.

— Но что если кто-нибудь придумал, как программировать функцию повторяющегося самосовершенствования, и заложил ее в кваком, который все больше умнел и достиг… ну, не знаю, уровня сознания, а потом передал это другим квако-мам? Достаточно одного квантового Эйнштейна, чтобы передать методику всем остальным — не просто при помощи связи, а цифровой передачей или даже в разговоре, устно. Ты ничего о таком не слышала?

— Я слышала о такой идее, но не слышала о ее осуществлении.

— И что ты думаешь? Это возможно? Ты осознаешь себя?

— Только в том смысле, в каком ты меня запрограммировала.

— Но это же ужасно! Ты просто говорящая энциклопедия! Я программировала тебя, чтобы ты ловила даже мои случайные намеки, а ты всего-навсего ассоциативная машина, читатель, Ватсон, своего рода «вики»[138]!

— Ты всегда так говоришь.

— Ну, скажи другое! Скажи, что ты не такая.

— Я обладаю оценочными категориями, которые применяю для оценки полученных данных и установления иерархии их важности.

— Ну хорошо, а что еще?

— Отсеяв в соответствии с полученными данными неточное от точного, я могу давать квалифицированные заключения о значимости этих данных.

Свон покачала головой.

— Хорошо. Давай Свон оценки.

— Даю. Вернемся к твоему третьему утверждению: инспектор Женетт нашел убедительные доказательства существования кваком-гуманоидов и того, что они связаны с нападением на Терминатор и с другими нападениями. Установив это, я возвращаюсь к Свон. прежним положениям. Кваком-гуманоиды могут существовать, хотя это кажется маловероятным. И могут быть связаны с нападениями. Но, вероятнее всего, они запрограммированы людьми, а не сами решили стать самостоятельным фактором в истории человечества. А если еще учесть отмеченную тобой возможную ошибку — внесение в программу прицеливания поправки на прецессию Меркурия, которая в этой программе уже имелась? Очень похоже на ошибку человека. Надеюсь, ты согласишься.

— Да. Это верно. — Свон немного подумала. — Хорошо. Думаю, это полезно. Спасибо. А теперь попробуй выдвинуть рабочее предположение — что нам, по-твоему, делать?

Несколько секунд Полина молчала. Свон догадывалась, что в масштабах человека это означает миллионы, даже миллиарды лет размышлений, и все равно это была только обработка данных, так что это не произвело на нее впечатления. На самом деле ее отвлекла вянущая древесная орхидея над головой, и она разглядывала ее, когда Полина наконец сказала:

— Позволь мне поговорить по радио с квакомом Вана, разговор мы зашифруем. Он многое знает, и у меня есть к нему вопросы.

— Ты можешь надежно зашифровать разговор, чтобы не расшифровали даже другие компьютеры?

— Да.

— Хорошо, действуй. Но оба держите это в тайне, иначе группа Алекс очень на меня рассердится. Я хочу сказать, что пообещала ничего тебе не рассказывать. Группа хочет быть уверена, что ни один компьютер не знает о происходящем.

— Не волнуйся. Я использую самый сложный шифр, а компьютер Вана привык к тайным переговорам. Ван запрограммировал его на сбор информации — и часто называет черной дырой. Он предпочитает не знать большей части того, что знает его компьютер. И никогда не узнает об этом разговоре.

— Хорошо. Тогда выясни, что сможешь.

После этого, общаясь с Варамом, Свон старалась забыть о разговоре с Полиной и делала вид, что его не было. Обычно это у нее получалось хорошо, но Варам, которому хотелось обсуждать с ней сложившиеся обстоятельства, часто задавал трудные вопросы вроде того, каким может быть сознание новых компьютеров, и Свон с трудом скрывала, что знает. А может, она разучилась обманывать себя.

Чтобы избежать таких разговоров, она уводила Варама на верхние палубы к обзорным окнам, где они могли сидеть в кафе за столиком или возлежать в ваннах, слушать камерную музыку: гамелан[139], цыганский оркестр, джазовое трио, струнные квартеты, ансамбли духовых инструментов — неважно, что именно; они слушали, а если говорили, то о мелодиях и музыкантах. И никогда не вспоминали концерт в кратере Бетховена.

Они проводили много времени вместе, вместе слушали музыку, вместе спали. Свон чувствовала, что Варам ей нравится, чувствовала, что ей хочется, чтобы он ей нравился, и испытывала наслаждение, когда ею овладевало это чувство. Это была петля обратной связи. В зеркальном зале ее мозга его жабье лицо часто отражалось в боковых зеркалах; оно следило за ней, Свон ощущала на себе этот взгляд.

Иногда они говорили об эпизодах общего прошлого или обсуждали драму земной Реанимации. Иногда держались за руки. Все это что-то значило, но Свон не знала, что именно. Зеркальный зал был подвижен; иногда Свон сомневалась, что высших функций у нее больше, чем у Полины или у мартышки в парке. Можно многое знать и не уметь сделать выводы. Полина обладала способностью оценки решений, то есть могла рассмотреть все возможности и выбрать одну. Свон не была уверена, что сама обладает такой способностью.

Однажды она сказала:

— Я бы хотела, чтобы Терминатор не был так уязвим из-за рельсов. Хотела бы, чтобы Меркурий терраформировали, как Титан.

Варам попытался вернуть ей уверенность.

— Может, твоя судьба жить на планете солнцепоклонников и художественных музеев. Терминатор по-прежнему будет двигаться, и, возможно, появятся новые города на рельсах — кажется, на севере начали строить Фосфор?

Свон пожала плечами.

— Но мы все равно зависим от рельсов.

Он тоже пожал плечами.

— Знаешь, эта способность к критике… ее можно избегать только до определенных пределов. Она есть у людей даже на Земле. Есть везде. Мы ею проникнуты. — Он показал на комнату, обвел ее взглядом выпуклых глаз. — Весь этот мир — огромная связка того, что можно подвергнуть критике.

— Знаю. Но между тобой и твоим миром есть разница. Твое тело может выйти из строя — оно выйдет из строя. Но твой дом, твой мир — они станут сильней. Тебе необходима возможность полагаться на них. Ни у кого не должно быть возможности проткнуть этот мир, как воздушный шар булавкой. Один укол убьет всех, кого ты знаешь. Понимаешь, о каком различии я говорю?

— Да.

Варам откинулся в кресле. Высказавшись, Свон не знала, что добавить. Серьезное выражение его лица говорило: жизнь — то, что требует для сохранения замкнутого пространства. Что может сделать человек? Об этом говорило лицо Варама, пожатие его плеч; Свон могла читать его так, словно он высказывает Свон мысли вслух. Она сидела, глядя на него, и думала о том, что это значит. Она знала Варама. Теперь он пытался найти способ продвинуться вперед. Это будет путь медленный, постепенный — путь ленивца, пробирающегося под ветвями, висящего на них, стараясь свести усилия к минимуму. Хотя именно Варам настаивал на том, что время Реанимации пришло. Даже она не могла этого предвидеть. Может, он и сам удивился. И теперь собирается сказать что-нибудь смягчающее и примиряющее.

— Мы можем только стараться, — сказал он. — И это кое-что значит.

— Да, конечно. — Она едва сдерживала смех, чувствуя свою улыбку; как бы не заплакать. Какая она глупая: все чувствует, и радость у нее всегда пронизана горем. Всегда ли эмоции остаются эмоциями?

— Хорошо, — сказала она, — мы будем стараться. Но если какие-то придурки в силах уничтожить Терминатор или еще что-нибудь, мы должны приложить все возможные усилия, чтобы изменить это.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*