Станислав Лем - Солярис. Эдем. Непобедимый (сборник)
– Как дела? – спросил Координатор, остановившись на пороге.
– Великолепно. Мы согласовали уже тысячу шестьсот понятий, – ответил Кибернетик.
Доктор встал. На нем все еще был белый халат.
– Они вынудили меня к этому. – Доктор показал на двутела. – Он облучился.
– Облучился?! – Координатор шагнул внутрь. – Что это значит?
– Прошел через радиоактивное пятно в проломе, – объяснил Физик.
Он оставил недопитый кофе и опустился на колени у аппарата.
– У него уже на десять процентов меньше белых телец, чем семь часов назад, – сказал Доктор. – Гиалиновая дегенерация – совсем как у человека. Я хотел его изолировать, ему нужен покой, но он не хочет лежать, так как Физик сказал ему, что это все равно не поможет.
– Это правда? – повернулся Координатор к Физику.
Тот, не отрываясь от гудящего прибора, кивнул головой.
– И его нельзя спасти? – спросил Инженер.
Доктор пожал плечами.
– Не знаю! Если бы это был человек, я сказал бы, что у него тридцать шансов из ста. Но это не человек. Он становится немного апатичнее. Но, может быть, это от усталости и бессонницы. Если бы я мог его изолировать…
– Ну что тебе нужно? Ты ведь и так делаешь с ним все, что хочешь, – сказал Физик, не поворачивая головы.
Забинтованными руками он все еще копался в приборе.
– А с тобой что случилось? – спросил Координатор.
– Я объяснил ему, каким образом он подвергся лучевому поражению.
– Ты так подробно объяснял?! – крикнул Инженер.
– Пришлось.
– Случилось то, что случилось, – медленно сказал Координатор. – Хорошо ли, плохо ли, но это так. Что теперь? Что вы уже знаете?
– Многое.
Заговорил Кибернетик:
– Он уже усвоил массу наших символов – главным образом математических. С теорией информации, можно сказать, покончено. Хуже всего с его электрическим письмом: без специального аппарата, мы не могли бы этому научиться, а у нас нет ни такого аппарата, ни времени, чтобы его сделать. Помните трубки в их телах? Это просто устройство для письма! Когда двутел появляется на свет, ему сразу же вставляют такую трубку – как у нас когда-то протыкали девочкам уши… По обеим сторонам большого тела у них есть электрические органы. Поэтому корпус такой большой. Это как бы мозг и одновременно плазменная батарея, которая передает заряды непосредственно «пишущему каналу». У него канал кончается проводками на воротнике, но это у всех по-разному. Писать они, конечно, должны учиться. Эта операция, практикующаяся уже тысячи лет, – только подготовительный шаг.
– Значит, он действительно не говорит? – спросил Химик.
– Говорит! Кашель, который вы слышали, и есть речь. Одно покашливание – это целое предложение, произнесенное с большой скоростью. Мы записали кашель на пленку – он раскладывается на спектр частот.
– А! Так это речь, основанная на принципе частотной модуляции звуковых колебаний!
– Скорее, шумов. Она беззвучна. Звуками выражаются исключительно чувства, эмоциональные состояния.
– А эти электрические органы – служат ли они им оружием?
– Не знаю. Но можно его спросить.
Кибернетик наклонился, вытащил большой чертеж, на котором был изображен схематичный вертикальный разрез двутела, указал на два удлиненных сегментных образования внутри него и, приблизив рот к микрофону, спросил:
– Оружие?
Репродуктор, установленный с другой стороны, напротив лежащего двутела, застрекотал. Двутел, который чуть приподнял малый торс, когда вошли новые люди, некоторое время оставался неподвижным, потом закашлял.
– Оружие – нет, – глухо заскрипел репродуктор. – Много оборотов планеты – когда-то – оружие.
Двутел кашлянул.
– Орган – рудимент – биологической – эволюции – вторичная – адаптация – цивилизация, – мертво, без всякой интонации проскрипел репродуктор.
– Ну-ну, – буркнул Инженер.
Химик слушал, зажмурив глаза.
– А, значит, действительно! – вырвалось у Координатора. Он сдержался и спросил: – Что представляет собой их наука?
– С нашей точки зрения она странная, – сказал Физик. Он поднялся с колен. – Никак не убрать этого проклятого скрипа, – бросил он Кибернетику. – Огромные знания в области классической физики. Оптика, электричество, механика в специфическом соединении с химией – что-то вроде механохимии. Там у них любопытные достижения.
– Ну?! – рванулся вперед Химик.
– Подробности потом. У нас все зафиксировано, не бойся. От этих исходных позиций мы перешли к теории информации. Но ее изучение у них вне специальных учреждений запрещено. Хуже всего выглядит их атомистика, особенно ядерная химия.
– Подожди, как это запрещено? – удивился Инженер.
– Очень просто, нельзя проводить такие исследования.
– Кто их запрещает?
– Это сложный вопрос, и мы еще мало что понимаем, – вмешался Доктор. – Хуже всего мы пока ориентируемся в их социальной динамике.
– Кажется, для ядерных исследований им не хватает стимулов, – сказал Физик. – Они не ощущают энергетического дефицита.
– Давайте кончим сначала с одним! Так как же с этими запрещенными исследованиями?
– Садитесь, будем спрашивать дальше, – сказал Кибернетик.
Координатор приблизил лицо к микрофону. Кибернетик остановил его:
– Подожди. Трудность заключается в том, что чем сложнее конструкция предложения, тем больше рассыпается у калькулятора грамматика. Кроме того, анализатор звука, кажется, недостаточно селективен. Часто мы получаем просто ребусы; впрочем, сами увидите.
– На планете вас… много? – медленно и отчетливо спросил Физик. – Какова динамическая структура? Вас много на планете?
Репродуктор щелкнул два раза и остановился. Двутел довольно долго не отвечал. Потом хрипло закашлял.
– Динамическая структура – двойная. Связь – двойная, – забормотал репродуктор. – Общество – управляется – централизованно – вся планета.
– Отлично! – воскликнул Инженер.
Как и остальные двое новых участников беседы, он был очень возбужден. Физик, Доктор и Кибернетик, может быть, от усталости, сидели неподвижно, с безразличными лицами.
– Кто управляет обществом? Кто на вершине – один индивид или группа? – спросил Координатор, потянувшись к микрофону.
Репродуктор затрещал, послышалось протяжное гудение, на пульте прибора пару раз мигнул красный указатель.
– Так спрашивать нельзя, – поспешил объяснить Кибернетик. – «На вершине» в данном случае – переносное значение слова и не имеет эквивалента в словаре калькулятора. Подожди, я попробую.
Он наклонился вперед:
– Как много вас управляет обществом? Один? Несколько? Большое число?
Репродуктор быстро застрекотал.
Двутел покашлял, и репродуктор начал размеренно выбрасывать:
– Один – несколько – много – управление – неизвестно. Неизвестно, – повторил он.
– То есть как неизвестно? Что это значит? – спросил удивленный Координатор.
– Сейчас выясним. Не известно тебе или не известно никому на планете? – сказал Кибернетик в микрофон.
Двутел ответил, и калькулятор выбросил в репродуктор:
– Связь – динамичная – двойная. Известно – одно – есть. Известно – другое – нет.
– Ничего не понимаю! – Координатор смотрел на остальных. – А вы?
– Подожди, – сказал Кибернетик, всматриваясь в двутела, который еще раз медленно приблизил лицо к своему микрофону и кашлянул несколько раз.
Калькулятор заговорил:
– Много оборотов планеты – когда-то – управление централизованное – распределенное. Пауза. Сто тринадцать оборотов планеты так есть. Пауза. Сто двенадцатый оборот планеты – один двутел – управление – смерть. Сто одиннадцатый оборот планеты – один двутел – смерть. Пауза. Другой один – управление – смерть. Пауза. Один – один – смерть. Пауза. Потом – один двутел – управление – неизвестно – кто. Неизвестно – кто – управление. Пауза.
– Да, действительно ребус, – сказал Координатор. – И что вы с этим делаете?
– Никакой не ребус, – ответил Кибернетик. – Он сказал, что до сто тринадцатого года, считая от сегодняшнего дня, у них было центральное правительство из нескольких индивидуумов. «Управление централизованное, распределенное». Потом наступило правление одиночек; предполагаю, что-нибудь вроде монархии или тирании. В сто двенадцатом и сто одиннадцатом годах – они считают от настоящего момента, сейчас нулевой год – произошли какие-то бурные дворцовые перевороты. Четыре властителя сменились в течение двух лет, их правление кончалось смертью, конечно, не естественной. Потом появился новый правитель – неизвестно, кто им был. Знали, что существует, но было неизвестно, кто это.
– Как же так – анонимный властелин? – изумился Инженер.
– Очевидно. Постараемся узнать больше.
Он повернулся к микрофону:
– Сейчас известно, что один индивид управляет обществом, но неизвестно, кто это? Так? – спросил он.
