Иэн Бэнкс - Вспомни о Флебе
Некоторое время идиранин задумчиво разглядывал разрушенного робота.
— Ты, человек, — медленно заговорил Ксоксарл, — ниже червя. Твои жалкие трюки и ложь рассмешат только годовалого ребёнка. В твоём толстом черепе больше сала, чем на твоих тощих костях. Ты не годишься даже для того, чтобы тебя выблевать.
Хорза вступил на рампу, под которой лежал идиранин. Медленно шагая к месту, где из обломков поднималось лицо Ксоксарла, он слышал, как существо рывками втягивало воздух через натянутые губы.
— А вы, проклятый фанатик, недостойны носить этот мундир. Это я найду мозг, который вы считали уже в своих руках, а потом доставлю вас к флоту, где ваши начальники, если у них есть хоть немного ума, прикажут инквизитору допросить вас за такую глупость.
— Будь… — мучительно простонал идиранин, — …проклята твоя скотская душа!
Хорза применил к Ксоксарлу парализующий пистолет. Потом они с Йелсон и роботом подняли с тела идиранина рампу и сбросили её вниз. Они взрезали панцирь гиганта, связали ноги проволокой и прикрутили руки к телу. У Ксоксарла не было никаких переломов, но кератин на одном боку его тела имел разрыв, из которого сочилась кровь; рана между чешуёй на его шее и правой плечевой пластиной закрылась, как только с тела был снят груз. Он был высоким даже для идиранина, более трёх с половиной метров ростом и отнюдь не стройным. Хорза был рад, что этот командир отделения — судя по знакам отличия на снаряжении, — вероятно, имел внутренние повреждения и будет испытывать сильные боли. Это облегчит охрану, когда он снова придёт в себя. Кандалы ему были слишком малы.
Йелсон сидела и ела плитку рациона. Её ружьё балансировало на колене, направленное точно на лежащего без сознания идиранина. Хорза сидел у подножия рампы и пытался ремонтировать шлем. Юнаха-Клосп дежурил подле Нейсина и был так же бессилен помочь раненому, как и все остальные.
Вабслин удобно расположился на поддоне и занимался регулировкой индикатора массы. Он уже со всех сторон осмотрел поезд Командной Системы, но что его действительно интересовало, так это движущийся поезд, с хорошим освещением и без излучения, которое не давало забраться в вагон с реактором.
Эвигер немного постоял у тела Доролоу, а потом отправился к задней посадочной платформе, где лежал мёртвый идиранин, которого Ксоксарл назвал Квейанорлом, продырявленный и с оторванными конечностями. Эвигер покосился во все стороны и, решив, что никто на него не обращает внимания — хотя и Хорза, который как раз поднял взгляд от повреждённого шлема, и Бальведа, ходившая взад-вперёд, притопывающая ногами и встряхивающаяся, чтобы согреться, видели старика, — замахнулся ногой и изо всех сил пнул шлем неподвижно лежавшего идиранина. Шлем отвалился; Эвигер пнул голову. Бальведа глянула на Хорзу и покачала головой, а потом снова заходила взад и вперёд.
— Ты уверен, что это все идиране? — поинтересовался у Хорзы Юнаха-Клосп. Он сопровождал Вабслина при обходе станции и поезда, а теперь парил в воздухе перед Оборотнем.
— Это был весь отряд. — Хорза смотрел не на робота, а на путаницу повреждённых оптических волокон, закопчённых и сплавленных друг с другом. — Ты же видел следы.
— Хм-м, — хмыкнула машина.
— Мы победили, робот. — Хорза по-прежнему не смотрел на него. — Мы включим ток на станции «семь», а там уже не потребуется много времени выследить мозг.
— Твоего мистера Адеквата, кажется, странно мало волнуют вольности, которые мы позволяем себе в отношении его железной дороги, — заметил робот.
Хорза посмотрел на мусор и обломки рядом с поездом, пожал плечами и продолжал что-то мастерить в шлеме.
— Может, ему просто все равно, — сказал он.
— Или, может быть, его все это просто смешит? — выразил своё мнение Юнаха-Клосп. Хорза посмотрел на него. Робот продолжал: — В конце концов, эта планета монумент смерти. Священное место. А может, она ещё и алтарь, и мы просто приносим себя в жертву богам?
Хорза покачал головой.
— Мне кажется, в твоих схемах фантазии убрали предохранители, машина, — сказал он и снова занялся шлемом.
Юнаха-Клосп издал шипящий звук и вернулся к Вабслину, который возился во внутренностях индикатора массы. Робот посмотрел на него.
— Что вы имеете против машин, Хорза? — Бальведа прервала свою прогулку и остановилась перед ним, время от времени потирая нос и уши. Хорза со вздохом отложил шлем.
— Ничего, Бальведа, пока они знают своё место. Бальведа в ответ шмыгнула носом и пошла дальше.
— Ты сказал что-то смешное? — крикнула с рампы Йелсон.
— Я сказал, что машины должны знать своё место. Это замечание не из тех, что в Культуре считаются хорошим тоном.
— Да. — Йелсон, до сих пор не спускавшая глаз с идиранина, опустила взгляд на покрытую шрамами переднюю часть своего скафандра, где в него попал заряд плазмы. — Хорза? — сказала она. — Мы могли бы где-нибудь поговорить? Не здесь.
Хорза поднял на неё взгляд.
— Конечно, — ответил он удивлённо.
Вабслин сменил Йелсон на рампе. Юнаха-Клосп подлетел, притушив огни, к Нейсину. Робот в туманном силовом поле держал инъектор. Йелсон, проходя мимо него, остановилась.
— Как его дела? — спросила она машину.
— А как он выглядит? — сказал в ответ Юнаха-Клосп и усилил свет своих ламп. Йелсон и Хорза ничего не ответили. Робот снова притушил огни. — Может, продержится ещё несколько часов.
Йелсон направилась к входу в туннель, ведущий к транзитной трубе. Хорза последовал за ней. Внутри туннеля, как только они скрылись из поля зрения остальных, Йелсон остановилась и повернулась к Оборотню. Кажется, она подыскивала слова и никак не могла найти. Она сняла шлем и привалилась к искривлённой стене туннеля.
— Какие проблемы, Йелсон? — спросил он и попытался схватить её ладонь, но она скрестила руки. — У тебя появились сомнения, желаешь ли ты и дальше участвовать в поисках?
— Нет, — сказала она, — я буду продолжать. Я хочу увидеть этот проклятый супермозг. Мне всё равно, кому он достанется или пусть вообще просто взлетит на воздух, но я хочу его найти.
— Никогда бы не подумал, что это для тебя так важно.
— Мне это стало важно. — Она отвела взгляд в сторону, потом снова посмотрела на него и неуверенно улыбнулась. — Чёрт побери, я в любом случае иду с вами… хотя бы присмотреть, чтобы ты не попал в трудное положение.
— Я думал, ты в последнее время немного отдалилась от меня, — сказал он.
— Да, — призналась Йелсон. — Ну, я была не… ах… — Она тяжело вздохнула. — К чёрту, зачем это?
— Так что же?
Она пожала плечами. Её маленькая взлохмаченная головка контуром выделялась на фоне далёкого света.
— Ой, Хорза, — сказала она и издала короткий хрюкающий смешок. — Ты мне не поверишь.
— Во что не поверю?
— Не знаю, стоит ли тебе рассказывать.
— Расскажи, — попросил он.
— Я не надеюсь, что ты поверишь, а если поверишь, то не уверена, что тебе это понравится. Я серьёзно. Может, мне всё-таки не стоит…
Голос её звучал почти огорчённо. Хорза тихонько засмеялся.
— Продолжай уж, Йелсон. Ты сказала уже слишком много, чтобы передумать. К тому же подчеркнула, что ты не из тех, кто увиливает. Так что это?
— Я беременна.
Сначала он решил, что ослышался, и уже хотел отпустить шутку по поводу услышанного, но часть его мозга перемотала назад звуки, которые произвёл её голос, и прокрутила их снова. И он понял, что это именно то, что она сказала. Она была права. Он не поверил. Он не мог поверить.
— Не спрашивай, уверена ли я. — Йелсон опустила голову, поигрывая своими пальцами, и смотрела на них или в тёмный пол. Её обнажённые руки торчали из рукавов скафандра. Она стиснула пальцы. — Уверена. — Она подняла лицо, хотя он всё равно не мог видеть её глаз, а она — его. — Я была права, да? Ты мне не веришь! По-моему, от тебя. Поэтому я тебе и говорю. Я бы ничего не сказала, если бы… если бы ты… если бы это произошло просто случайно. — Она пожала плечами. — Я думала, что ты заподозришь это, когда спросила тебя о дозе излучения, которую мы все поймали… А теперь ты удивляешься, как это могло случиться, верно?
— Ну… — Хорза откашлялся. — Это же в принципе невозможно. Мы… мы ведь относимся к разным видам.
— Объяснение есть, — вздохнула Йелсон, тиская и сцепляя пальцы и глядя вниз, — но я думаю, что оно тебе не понравится.
— Ну-ка, попытайся!
— Это… ну… Моя мать… она жила на скале. На путешествующем астероиде, одном из многих, ты же знаешь. Одном из самых старых; он… ну просто путешествовал вокруг Галактики, возможно, восемь или девять тысяч лет, и…
— Минуточку, — перебил её Хорза, — одном из чьих старейших?
— Мой отец был мужчиной… мужчиной с планеты, где однажды останавливалась эта скала. Мать говорила, что когда-нибудь снова туда вернётся, но так никогда и не вернулась. Я говорила ей, что как-нибудь съезжу туда, только чтобы увидеть его, если он ещё жив… Чистая сентиментальность, я полагаю, но я сказала, что хочу это сделать, и когда-нибудь сделаю, если выберусь из этого дела. — Она опять издала короткий полусмешок-полухрюканье и на секунду отвела взгляд от своих беспокойных пальцев, чтобы посмотреть в тёмную пещеру станции. Потом повернулась лицом к Оборотню, и её голос вдруг зазвучал настойчиво, почти умоляюще. — Я по своему рождению только наполовину из Культуры, Хорза. Я покинула скалу, как только стала достаточно взрослой, чтобы правильно целиться из своего ружья. Я знала, что Культура — неподходящее для меня место. Я наследовала искусственно изменённые гены для межвидового спаривания. До сих пор я никогда над этим не задумывалась. Зачатие вроде бы может произойти при сознательном волевом решении… или хотя бы нужно перестать не хотеть беременности, но на этот раз было не так. Возможно, я как-то ослабила свою бдительность. Это не было сознательным решением, Хорза, правда, не было; ничего подобного мне и в голову не приходило. Это просто случилось. Я…
