Олег Мелехов - Звёздная бирема «Аквила». Мятеж
Хмурая Кассия надоедливые тряпки отшвырнула подальше, но затем, немного подобрев от нежностей Гая, решила, что не так уж и плохо всё складывается, надо лишь обрисовать для себя круг первоочередных задач.
— Ты бы мне инструкцию дал. Чтобы я ненароком твои «определенные правила поведения» не нарушила.
Среди манипулариев на «Фортуне» тоже частенько заключался конкубинат, но правила в нем были неписанные. Что-то типа «С чужими партнерами не мути» и «Меньше верти жопой». Инструктор по психологической подготовке регулярно читал лекции о контроле собственнических чувств, с которыми бороться бесполезно, но крайне необходимо оные держать в узде. У патрициев, небось, тоже с чувством собственности полный комплект.
— Я непременно озабочусь этим вопросом, Кассия, — пообещал Ацилий. — И составлю для тебя подробную инструкцию… или поручу это сделать профессионалу… А пока… Думаю, будет неуместно, если ты, скажем, воспользуешься общим санузлом с членами экипажа «Аквилы» или начнешь оказывать знаки внимания кому-то, с кем все равно не сможешь вступить в интимную связь. Потому что, дорогая, теперь у меня в отношении тебя не просто приоритет, а исключительное право. Да! — спохватился он, осознав, что чуть не забыл самое главное: — И еще леденцы. Я попрошу тебя употреблять это лакомство исключительно в каюте. Договорились? На досуге поройся в корабельной базе данных или обратись за советом к Квинту Марцию. Я уверен, что общие сведения о правилах поведения ты сможешь почерпнуть самостоятельно из соответствующей литературы или вирт-симуляций. Ты же у меня такая умница.
От этих слов Кассия прямо расцвела вся. Куда только делись все подозрения. Она любила определенность и точность формулировок, избавлявших простого исполнителя приказов от необходимости мучительно размышлять над правильностью или ошибочностью своих возможных поступков.
«Исключительное право на секс — это понятно. Тут никто и не спорит, — рассуждала она. — На то мы с тобой, Гай Ацилий, и официальные партнеры, чтобы спать только друг с другом. А леденцы, что в каюте, что в столовой одинаково вкусные. И уж наверняка в базе корабельного вирт-поля сыщется материал про жизнь патрициев и патрицианок в их естественной среде обитания».
— А заодно у тебя есть уникальная возможность полностью изучить корабль, — добавил Курион, занимая место за столом и активируя вирт-консоль. — Если возникнут вопросы, скажешь, что я попросил тебя это сделать. А я сообщу наварху, чтобы она дала тебе доступ всюду, куда сочтет возможным. Прямо сейчас. Уверен, что Ливия Терция мне не откажет.
«О! Вот и первое задание! — возликовала манипулария, по-своему переведя умные патрицианские намеки. — Вынюхать, чем тут, на „Аквиле“, народ дышит — это правильно». И тут же полюбопытствовала:
— А ты чем займешься?
— О, моя дорогая, — вздохнул патриций, поигрывая световым пером и не скрывая нетерпения. Он и сам не подозревал, насколько истосковался по умственному труду. — Я займусь нудной, но жизненно важной работой — составлю списки моих вероятных сторонников, перечень мест, куда мы могли бы отправиться, и набросаю хотя бы примерный план действий, чтобы мне было, что показать наварху и префекту на ближайшем совещании.
***Почти весь личный состав биремы «Аквила» пребывал в унынии. Исключение составлял только контубернал наварха — Флавий. И Кассия, робко просочившаяся в спортзал, решила набраться терпения, вопросов до поры до времени не задавать, а только слушать и запоминать. Вдруг они что-то задумали против Ацилия? Но причина всеобщей печали оказалась проще и прозаичнее: доблестные Аквилины ставили на то, что Квинт Марций и Ливия непременно переспят либо из-за внезапной симпатии, либо после совместной пьянки. Но вышло так, что Флавий и Гней Помпилий сорвали банк. С авгуром всё ясно, рассуждали осиротевшие, кто на десяток, а кто и на сотню сестерциев, Аквилины, авгур через аптериксов у богов дознался. Но сучонок-Флавий каков? Даром, что на пару с Луцием Марцием за начальством подглядывали-подслушивали, а все равно порученец префекта лишился половины жалования. «Флавии, они все такие подлючие!» — постановил коллективный разум и немедленно переключил внимание на Кассию.
Девушка отлично знала, как стремительно расходятся по кораблю новости. Что на квинквиреме, что на биреме, не проходит и получаса, чтобы о происшествии не узнал самый последний техник-ассенизатор. Но Гней Помпилий же побил все рекорды, раструбив об их с Гаем помолвке по всему кораблю в течение двадцати минут. И теперь Аквилины взирали на патрициеву невесту, как на двухголового монстра. Манипулария, ставшая лигарией — полбеды, но плебейка, вошедшая в патрицианскую фамилию через партнерство — это что-то невероятное. В спортзале воцарилась тишина, нарушаемая только тихим шорохом беговой дорожки да звуками шагов Кассии.
Она выдержала ровно три минуты, а потом вспомнила, что еще совсем недавно служила на флагмане Республиканского флота и среди своих, среди манипулариев, считалась храбрым солдатом. Девушка демонстративно остановила тренажер и развернулась к собравшимся.
— И что такого случилось-то, а? — спросила она с нескрываемым вызовом. — Только и делов, что мой напарник — Гай Ацилий Курион — оказался человеком чести. Обещал право соглаша… согласи… согласовательного слова — и дал, обещал ввести в семью — сделал. Разве это плохо? Так и знайте, квириты, как Гай Ацилий скажет, так и будет. И я тому живой пример. Так-то!
Никогда не имевшая опыта публичных речей, Фортуната вдруг почувствовала вкус к риторике. Конечно, так гладко вещать, как это вчера делал Блондинчик, она бы все равно не смогла, но как говорится, главное — ввязаться в бой, а там всё само получится.
— Ты нас за своего патриция не агитируй. Можно подумать, нас кто-то спрашивает, за кого мы хотим сражаться, — усмехнулся тот самый голубоглазый десятник Публий Меммий — полный тезка покойного Публия Фортуната, тот самый, который не так давно подбивал клинья к Кассии. — Как наварх с префектом решат. А мы с «Аквилой» одно целое.
— Так и нечего на меня пялиться, словно дикий парф на живую женщину! — рявкнула новоиспеченная невеста и вернулась к своей пробежке. Конечно, щеки её стыдливо пылали, а в груди отчаянно колотилось сердце, но бежать под крылышко к Ацилию Кассия не собиралась. Она не совершила ничего плохого, выбрав из всех возможных мужчин — напарника-патриция!
Заодно стало понятно, что пути обратно нет и не будет. А, значит, надо идти дальше.
***Испить чашу позора и профессионального унижения психо-куратору Аквилины попросту не дали. Ему бы раз сорок проверить и перепроверить свои записи по префекту, найти ошибки, вычислить момент, когда его, Луция Антония, невнимательность превратилась из прискорбной в фатальную, чтобы потом торжественно пригвоздить себя гвоздями-фактами к позорному столбу. Так оно и случилось бы, если бы не бдительный экипаж мятежной биремы. Когда восьмой по счету флотский офицер крайне вежливо заводит разговор о Ливии Терции, их уникальном навархе, не нужно быть психологом, чтобы начать подозревать странное. Когда таких деликатных собеседников становится больше двадцати, то всякие сомнения можно отбросить — его толкают в объятия наварха всем экипажем. Аквилины буквально раздевали его внимательными взглядами, оценивая все стати с придирчивостью, достойной опытных ген-модификаторов. И только один человек на корабле не пытался просватать Антония. Им была Кассия, которая сама пыталась разобраться со свалившимися на неё обязанностями будущей патрицианки. Хитроумный Курион придумал беспроигрышный ход с женитьбой на плебейке, и теперь использовал её оптимизм и обаяние на полную катушку. Кассия же решила, что станционный психокорректор — идеальная кандидатура для составления инструкций по поведению дестинаты.
— Я ведь тоже из плебейской трибы, — пытался отбиться от настойчивой Фортунаты Антоний. — Мои знания исключительно теоретические, а значит, практической ценности не имеющие.
— Так мне пока только теория и нужна. С практикой я по другим каналам разбираюсь, — уверяла его Кассия.
— По каким?
— Литературно… этим… художественным. По книжкам и фильмам, — отмахнулась бывшая манипулария. — У господина префекта ужасно много разных книжек. И про настоящую историю, и обычные фантазии-сочинения.
— Ну и прекрасно! Ты читай-читай, это полезно.
— Я верю. Интересно и познавательно. Только вопросы задавать некому, все заняты.
И по хитрому-прехитрому выражению на лице девушки Луций Антоний быстро догадался о количестве возникших у неё вопросов.
— Ты список составь, — попытался он увернуться.
— Так уже! Вот!
И неутомимая Кассия протянула собеседнику свой планшет. Первые двадцать пять пунктов касались разных аспектов проведения оргий и участия в них.
