Урсула Гуин - Крылья ночи (сборник)
— Зеленовато-коричневая форма с красными лампасами, — подсказал адвокат. — Это маршал, начальник корпуса военной полиции.
— Вы мне этого не говорили, — обиженно заметил Хиггинсон.
— А вы тогда, на ферме, сказали обвиняемому, что вы офицер полиции?
Свидетель покраснел, открыл рот, закрыл его, умоляюще посмотрел на прокурора.
— Отвечайте на вопрос, — потребовал судья.
— Нет, я ему этого не говорил.
— Почему?
Вытирая платком лоб, Хиггинсон вдруг сказал охрипшим голосом:
— Не считал нужным: по-моему, это было и так видно. А как по-вашему?
— Задавать вопросы буду я, вы же будете отвечать на них. Что, по вашему мнению, маршал военной полиции “и так виден”?
— Протестую! — замахал руками прокурор. — Мнение — это еще не доказательство.
— Поддерживаю протест! — провозгласил судья в центре. Он посмотрел на адвоката поверх очков: — Суд принимает во внимание тот факт, что обвиняемый любую информацию способен получать телепатически и поэтому свидетель не должен был представляться ему вслух. Продолжайте допрос свидетеля.
Адвокат снова обратился к Хиггинсону:
— Опишите, пожалуйста, во всех подробностях ваше поведение в тот момент, когда вас парализовало.
— Я тогда прицеливался.
— Собирались стрелять?
— Да.
— В обвиняемого?
— Да.
— Это входит в ваши привычки — сначала стрелять, а потом задавать вопросы?
— Привычки свидетеля не относятся к делу, — заявил судья в центре. Он взглянул на Хиггинсона: — Вы можете не отвечать на поставленный вопрос.
Офицер Хиггинсон, удовлетворенно осклабившись, игнорировал вопрос адвоката.
— С какого расстояния вы собирались стрелять? — продолжал адвокат.
— С пятидесяти или шестидесяти ярдов.
— Так далеко? Вы хороший стрелок?
Хиггинсон осторожно кивнул, правда, без всякого чувства гордости. “Определенно этот толстяк — не такой уж простачок”, — подумал он.
— В котором часу вы рассчитываете попасть домой на ужин?
Захваченный врасплох этим неожиданным маневром атакующего, свидетель от изумления открыл рот и произнес:
— К полуночи, наверное.
— Ваша жена будет рада узнать об этом. Если бы не радио и телевидение, разве вы могли бы передать ей это, передать словами?
— Не стану же я орать так, чтоб было слышно в Денвиле, — съехидничал Хиггинсон.
— Конечно, не станете. Человеческий голос без помощи радио и телевидения не может преодолеть такое расстояние. — Адвокат потер подбородок, подумал немного и вдруг воскликнул: — А телепатически “орать” на расстояние пятидесяти или шестидесяти ярдов вы станете?
Ответа не последовало.
— Или ваши телепатические способности превосходя! способности обвиняемого, который сообщил мне, что у него они ограничены расстоянием в двадцать пять — тридцать ярдов?
Хиггинсон прищурился, но не ответил ничего.
— Вы и сами не знаете своих способностей?
— Не знаю.
— Жаль! — отрезал адвокат и, покачав головой, сел.
Третий свидетель — темная личность оливкового цвета — мрачно разглядывал свои ботинки, пока прокурор не начал допроса.
— Ваше имя?
— Доминик Лолордо.
Он произнес это тихим голосом, будто хотел, чтобы телезрители не только не видели его, но и не слышали.
— Вы — директор рыбного ресторана?
— Да.
— Вы узнаете это существо на скамье подсудимых?
Лолордо скосил глаза.
— Да.
— При каких обстоятельствах вы видели ею в последний раз?
— У меня в забегаловке, после закрытия.
— Оно ворвалось в помещение перед самым закатом, и вы проснулись в тот момент, когда оно приступило к грабежу, не так ли?
— Верно.
— Вы не попытались схватить его?
Лолордо состроил гримасу.
— Это его-то? Схватить? Да посмотрите на него!
— Но ведь если бы вы увидели, что вас грабят, наружность вора вас бы не остановила? — многозначительно заметил прокурор. — Тут, конечно, было что-то еще?
— Оно влезло в окно, — сказал Лолордо уже громче прежнего. — Прямо в окно, проделало в нем дыру, повторившую его собственные очертания. И ушло точно тем же путем — просто еще одна такая же дыра в окне. И ни разбитого стекла, ни осколков — ничего. Что бы вы на моем месте стали делать с зеленым кошмаром, который лезет в окно так, как будто там нет никакого стекла?
— Когда существо проявило свои сверхъестественные способности, вы бросились за помощью?
— А вы как думали?!
— Но помощь пришла слишком поздно? Когда бессовестного грабителя и след простыл?
— Да.
Прокурор жестом дал понять, что кончил, и к допросу приступил адвокат.
— Вы утверждаете, что вас ограбили. Что у вас украли?
— Так, пустяки.
— Это не ответ.
— Разве? — Лолордо зевнул с нарочитым безразличием.
Судья в центре, грозно нахмурившись, наклонился вперед.
— Вы что, хотите схватить срок за неуважение к суду?
— Он украл немного лобстеров и устриц, — неохотно, но поспешно ответил Лолордо.
— Другими словами, плотную еду, а? — спросил адвокат.
— Ну, если хотите…
— Вы не подумали, что обвиняемый был безумно голоден?
— Еще чего не хватало — думать! Я только взглянул на него — и давай бог ноги.
— Так что, если даже обвиняемый успел прочитать ваши мысли о том, что он совершил преступление, у него уже все равно не оставалось времени на извинения или на возмещение причиненных вам убытков?
Ответа не последовало.
— А уж мысли-то вы излучали предельно враждебные?
— Да, конечно, в любви ему не объяснялся, — заметил свидетель.
Адвокат обратился к судьям:
— Свидетель не заслуживает доверия. Дальнейший допрос считаю нецелесообразным.
Судьи посовещались, и тот, что в центре, холодно объявил о решении:
— Содержать под стражей в помещении суда до вынесения приговора.
Лолордо потопал прочь, бросая по сторонам злобные взгляды.
— Четвертый свидетель!
Трибуну занял энергичный человек среднего возраста — такими в кино представляют солидных президентов банков или знаменитых судей. И, по всей вероятности, с любой из этих ролей он бы великолепно справился.
— Ваше имя?
— Уинтроп Аллен.
— Профессор зоологии, не так ли? — спросил прокурор.
— Совершенно верно.
— Вы узнаете это существо?
— Как не узнать? Несколько месяцев я находился с ним в тесном контакте.
Сделав нетерпеливый жест, прокурор спросил:
— При каких обстоятельствах вы впервые столкнулись с ним?
На такой вопрос, очевидно, можно было бы не отвечать: весь мир знал эти “обстоятельства”. О них толковали вкривь и вкось, сопровождая рассказы всякими прикрасами.
Тем не менее Аллен ответил:
— Оно появилось в зоопарке через два часа после закрытия. Как оно туда попало, я не знаю.
— Оно всюду совало свой нос, высматривая все, что можно высмотреть, все наматывая на ус?
Аллен заметил с сомнением:
— Что тут можно сказать…
— Осматривало оно все вокруг или нет?
— Конечно, ему многое удалось увидеть в зоопарке, прежде чем служители обнаружили его, но…
— Пожалуйста, отвечайте без выкрутас, профессор Аллен, — жестко заметил прокурор. — Продолжим: благодаря невероятному фурору, произведенному прибытием на Землю этого существа, и последующим событиям вашим служащим нетрудно было опознать его?
— Конечно. Они сразу сообщили мне о нем.
— Как же вы тогда поступили?
— Занялся этим делом сам. Нашел ему теплое удобное помещение в незанятой секции павильона рептилий.
Все в зале суда, включая и телевизионные камеры, с уважением воззрились на специалиста, который с таким хладнокровием действовал в столь необычайных обстоятельствах.
— Как же случилось, что вас при этом не разбил паралич, никто не уничтожил и вообще вы не стали жертвой сверхъестественного рока? — с кислой миной спросил прокурор. — Уж не излучали ли вы при этом самое сердечное приглашение?
Свидетель сухо ответил:
— Совершенно верно, излучал.
— Оставьте ваши шутки до лучших времен, профессор, здесь они неуместны, — сурово оборвал его прокурор. — Как бы то ни было, суд понимает, что вы отнесли это кошмарное существо к классу рептилий и отвели ему подобающее место.
— Чепуха! Просто павильон рептилий оказался свободен, удобен и поэтому приемлем. Обвиняемый не поддается нашей классификации.
Сделав презрительный жест, прокурор продолжал:
— Вам, вероятно, трудно объяснить суду, какими средствами вы одолели грозные силы и поймали это существо в ловушку?
— Я не ловил его. Я знал, что оно разумно, и соответствующим образом относился к нему.
