Юлия Жукова - Ученье – свет, а богов тьма
– А тебе не приходит в голову, что она тоже боится? – осторожно интересуется Азамат.
– Ей-то чего бояться? – не понимает Ирнчин. – Что я не обеспечу ей безбедную жизнь? Или, наоборот, накоплю на десятерых детей?
– Н-нет, – усмехается Азамат. – Я вполне уверен, что ни того, ни другого. Зато она, например, может бояться, что ты не дашь ей работать. Что ты будешь контролировать ее жизнь, ее круг общения. И ты только что дал ей весьма серьезный повод для опасений.
– Ну хорошо, допустим, ты прав и боги действительно не так опасны, и пусть у меня губы дрожат при мысли, что она вот сейчас с ним разговаривает и может что-то ляпнуть такое, что он ее сразу сотрет в порошок, ничего, свой страх я перетерплю, я и правда привычный. Но что, если она ввяжется во что-то действительно опасное? Я и тогда должен позволять ей делать, как она хочет? И если она интересуется другим мужчиной, я должен сидеть сложа руки и надеяться, что это пройдет?
– А ты не пытался с ней самой об этом разговаривать? – осведомляется Азамат.
– О чем «об этом»?
– Скажем, я полагаю, ей было бы интересно узнать, что ты столько времени думаешь о ней, что тебе так трудно дается это ухаживание, что ты не понимаешь, как ей угодить… Да и насчет опасности, я уверен, если бы ты связно объяснил, чего именно ты опасаешься, не пришлось бы двери запирать. Уж с ее-то профессией оценка рисков – ежедневное дело.
– Азамат, – несколько обескураженно произносит Ирнчин, – но я же не могу ей сказать, что я ничего не понимаю и боюсь. Какой я буду после этого мужик? Я ей совсем разонравлюсь.
Янка складывает бровки домиком и прикусывает кулак, но все же не удерживается от умиленно-мяукающего звука, и в каюте повисает напряженная тишина. Однако провал Янку совершенно не выбивает из колеи – вместо того чтобы драпать, она врывается в каюту и угрожающе-размашистой походкой приближается к Ирнчину, на которого несколько жалко смотреть.
– Ты идиот! – громогласно заявляет она, после чего крепко обнимает его посередке и так же решительно добавляет: – Но я тебя очень люблю, так что тебе придется резко поумнеть!
Ирнчин беспомощно переводит взгляд с Янки на Азамата, на меня и обратно на Янку, не зная, куда девать руки, в итоге решает, что логично попробовать ее тоже обнять.
Она выворачивает голову, чтобы глянуть на меня, не отпуская его.
– Лиз, вот че мне делать с этим подарком судьбы?
– Холить и лелеять, – с трудом сдерживая смех, предлагаю я.
– Ты говоришь, как моя совесть, – вздыхает Янка. – А хочется-то воспитывать и укрощать.
– Мужчин нельзя воспитывать, у них от этого язва и мигрень бывает. Их можно только дрессировать, награждая за хорошее поведение. А ты дрессировкой пренебрегаешь и вон до чего мужика довела, что он тебя в комнате запирает.
– Я довела?!
– А кто же?
– При дрессировке, – внезапно встревает Азамат в наш базар, – важно быть последовательным и четко формулировать, какое именно поведение поощряется, при этом ставить выполнимые задачи. Это и в обратную сторону тоже работает. Ну, Лиз, как думаешь, безопасно их оставлять наедине?
– Да думаю, не передерутся.
– Ну тогда пошли Тирбиша подменим. – Он кладет мне руки на плечи и подталкивает к выходу.
– Азамат! – окликает Ирнчин. – Ты это что, подстроил все, что ли?
Азамат слегка оборачивается.
– Ну, я полагал, что проблема у вас в непонимании. Я повидал домашних тиранов, и ты – не один из них, так что не пытайся им стать, и все будет хорошо.
На этом он подмигивает и закрывает за нами дверь.
Азамат долго и тщательно морально готовился к своему первому полномасштабному контакту с метрополией и все же оказался совершенно не готов к суровой действительности. Девочка-пограничник, подняв глаза, чтобы сверить картинку на удостоверении с лицом предъявителя, слегка задохнулась и не смогла справиться с ошеломленным восхищением во взгляде, хотя погранцов вроде бы на такой случай тренируют. Дальше – хуже. Азамат, понятное дело, возвышается над толпой землян, как утес над морем, и привлекает гораздо больше внимания, чем ему бы хотелось. За то время, что мы прошли все бюрократические инстанции и выпали на относительно свежий воздух, моему мужу успели состроить глазки четыре официантки, семь охранниц, два сотрудника страховой компании, таксистка и около десятка разнополых пассажиров.
Когда мы наконец втиснулись в поданную к выходу авиетку, Азамат сполз на сиденье так, чтобы сбоку не видно было, и, похоже, рад был бы закопаться под коврик.
– Что это было?! – выдыхает он, когда мы разгоняемся на узенькой взлетной – а я и забыла уже, что на Земле такого рода транспорту разбег нужен.
– Это была миниатюра «адекватная реакция», – хмыкаю я, перемигиваясь с Янкой, которая своего благоверного на всякий случай вела под локоток, чтобы не украли.
– Хочешь сказать, я у всех земных женщин буду вызывать такую реакцию? – ужасается Азамат.
– Ну, некоторые умеют сдерживаться, – пожимаю плечами я.
Азамат глубоко вздыхает и, пробормотав что-то о противоестественных культурных шаблонах, выпрямляется, чтобы уже наконец взглянуть в окно.
Кир, Умукх и Унгуц таращатся туда с самого начала.
– Па, смотри, дома прям все как наш дворец! – восклицает Кир.
Я тоже обращаю внимание на родной, хотя и подзабытый, зубчатый контур горизонта, лес сияющих небоскребов.
– Сколько же тут людей… – качает головой Унгуц.
– Где? – не понимает Умукх, которому, похоже, не очевидно, что это за конструкции такие.
– В домах, – поясняет Кир. – Это же все жилые дома, да, ма?
– Не все, офисные тут тоже есть. Жилые обычно зеленее. – Я показываю на островок многоэтажек, плотно покрытых зеленой порослью. Из-за нехватки места в самых густонаселенных районах на Земле обычно не делают парков, а вместо этого деревья сажают на общественных балконах каждые четыре-пять этажей.
Тем временем наша авиетка складывает крылья и впархивает в прозрачную трубу, где продолжает движение на магнитных опорах. Пилот переводит управление в автоматический режим и расслабляется.
Азамат окидывает взглядом простирающиеся спереди и справа от нас «американские горки» – хитросплетение таких же труб, по которым шныряют авиетки.
– У вас тут что, просто так летать нельзя? – интересуется он у пилота.
– За городом кое-где можно и в жилых зонах. А тут большой узел, без шансов.
– А на машине как? – спрашивает Ирнчин, тщетно пытаясь различить что-нибудь внизу под нами. – По дорогам?
– Тоже по трубам, – качает головой пилот. – Только ближе к земле, дома огибать приходится. Ну и на колесах так не разгонишься, как на магнитах.
– И давно у вас так? – оборачивается ко мне Азамат, будто надеется, что я сейчас развею все это как мираж.
– Всю мою жизнь уж точно, – пожимаю плечами. – Это у вас два унгуца в небе никогда не встретятся, а тут без труб страшно представить, сколько было бы аварий.
Азамат качает головой.
– Я помню, как ты, когда первый раз Дол увидела, сказала, мол, как здорово, тут совсем нет людей. Теперь понимаю, что тебе это было весьма непривычно.
Первая наша остановка – дом моей маман. Собственно, мое семейство тут и пропишется на время пребывания, а остальные наши спутники размещаются в гостинице за углом. Умукх еще в космопорту перед паспортным контролем принял более человекообразную форму, так что теперь он похож на пережарившегося на солнышке подростка-альбиноса, впрочем, рядом с Азаматом его все равно никто не замечает.
Маман встречает нас у калитки своего дизайнерского сада и сразу кидается обнимать – не уворачивается никто, даже бог. Впрочем, от нее и дьявол бы не увернулся, чего там какой-то ктырь со змеями на голове…
– Приехали мои хорошие! – приговаривает маман, заключая в пылких объятьях напряженного Ирнчина. – Так, а это у нас кто?
– Мама, это Кир, наш с Азаматом старшенький, – представляю я, лихорадочно вспоминая, есть ли среди присутствующих кто-то непосвященный в Великую Тайну.
– Ой, внучо-о-ок!!! – разражается мама, стискивая Кира так, что он проминается посередке. Азамат еле слышно вздыхает с облегчением – можно подумать, он ожидал какой-то другой реакции.
– А Олежек-то как вырос! – продолжает мама, отпустив наконец Кира. – Ну что, давайте в дом, устали, наверное, с дороги-то, холодненького попейте…
– Да какое устали, мам, мы только проснулись и с комфортом доехали. Нам с Азаматом через два часа надо быть в головном офисе ЗС, а остальным Янка взялась обеспечивать культурную программу. Сейчас багаж разложим, переоденемся и разбежимся.
– А я что буду делать? – возмущается маман.
– С ребенком сидеть! – ехидно предлагаю я.
– Вот я так и знала, что ты его на меня повесишь! – притворно жалуется мама, перехватывая у меня мелкого. Он ее, конечно, не помнит, но новым людям всегда радуется. – Ладно же, идите развлекайтесь, мы с Олежеком и без вас не соскучимся, правда, мое золотко?
