Олег Мелехов - Звёздная бирема «Аквила». Мятеж
- Добрых полетов, стажер.
Вдруг расчувствовавшись, наварх украдкой смахнула одинокую слезинку из уголка глаза. Хорошо пошел! Уверенно!
Короткий «полет» Квинта по достоинству оценили бы только аптериксы, и то, лишь в том случае, если их духи случайно витали над местом последнего упокоения священных «кур». Но сам Марций остался доволен и собой, и прыжком, и выпивкой. Так как к моменту полета был уже изрядно пьян. И, пожалуй, по-настоящему счастлив.
— «Аквила»! — прокричал он и, допив самые сладкие остатки, подбросил в воздух пустой стаканчик, который попытался поймать, но, конечно, промахнулся.
— Пятнадцать секунд, полет нормальный… — строгим взглядом окинув кадета, отметила Ливия. — Все системы работают штатно… Неплохо! Зачет, стажер. Добро пожаловать в клуб! — наварх одобрительно хлопнула Квинта Марция по голому плечу и снова полезла в сумку. — Где татуировку делать будем?
Рисунок на коже входил в обязательную программу посвящения. Префект очень придирчиво осмотрел свой обнаженный торс. На спине у него была сигна с орлом в честь одноименной биремы, на обоих плечах по мудрому изречению, а на груди — древняя роза ветров. Из доступного оставался живот. — Рисуй на пузе, — чуть заплетающимся языком молвил он и ткнул пальцем чуть выше пупка. — Здесь!
— Эт правильно! — одобрила Ливия, уже возясь с настройками татуировочной машинки. — Надо закончить, пока трезвые… А то мне по пьяни на выпускной оргии наше «Per aspera ad astra[39]» на таком месте изобразили, что теперь только Марк Фабриций и видит… — и пришлепнула машинку к животу Квинта. Что самое удивительно, получилось ровно. Талант, как говорится, не пропьешь, и голова у наварха оставалась относительно светлой: — Вот! По-моему, симпатично вышло… Надо обмыть!
Крылатый лавровый венец и пилотский девиз смотрелись на смуглом животе префекта на удивление органично.
Суровый префект с мальчишеским восторгом изучил приобретение и тут же согласился, что обновку надо незамедлительно простерилизовать. Изнутри. Во избежание. Или обеззаразить. Но тоже изнутри.
После того, как и простерилизовали, и обеззаразили, а потом еще и продезинфицировали, Ливия наконец-то выпустил ящера, уже давно пробовавшего на зубок синтепластик дверцы «домика». Посадив Фиделиса на стол и задумчиво скармливая ему лучшие кусочки аптериксовского филея, наварх лирично вздохнула:
- Кто бы мог подумать, а? О! Кстати! — Ливия поставила локти на стол, наклонилась вперед и глянула проникновенно: — У меня проблема, Квинт Марций. Хотела посоветоваться.
— Какая? — он тоже взял кусочек мяса и стал подманивать сцинка. В алкогольных парах Фиделис виделся Квинту весьма симпатичным животным. Даже странно. — Так что у тебя случилось, Ливия?
— Скорее, не случилось, — наварх положила подбородок на сцепленные в замок пальцы и вздохнула. Инженерное зелье опасно бродило в крови Ливии, как хладагент, стелющийся по технологическим переходам, и склоняло всегда такую сдержанную Аквилину к откровенности. — И уже не случится. Секс, Квинт… о, я же могу теперь называть тебя по имени? Секс, а точнее, его отсутствие. Марк Фабриций остался на Цикуте, — она грустно поджала губы, недоумевая про себя, как она могла допустить такой казус — улететь, не прихватив с собой штатного любовника? — Перетерпеть пару-тройку недель, а то и месяц — не проблема, однако нам, похоже, предстоит долгий полет… А организм-то уже приучен! Ицилий с радостью пропишет мне гормоны, но у меня от них скорость реакции падает, да и не люблю я всю эту химию… Вот я и хотела узнать — а как ты обходишься? Ну, в рейдах? К гетерам ты не частил, как я помню. Вирт?
Что и говорить, наварх «Аквилы» как никто иной умела ставить собеседника в сложное положение. Квинт Марций мог бы, конечно, рассказать про одну древнюю практику, но передумал. Шутки шутками, а вопрос в рамках сложившейся ситуации актуальней некуда.
— Я так понимаю, что на помощь Гая Ацилия ты не рассчитываешь? — попробовал он перевести разговор в другую плоскость. Хотя отвечать вопросом на вопрос — невежливо.
- О, ну куда уж теперь! — Ливия отмахнулась. — У них там, похоже, полноценное партнерство назревает. Встревать между двумя… э… объектами, идущими встречным курсом на стыковку — это совсем уж школярская ошибка. Гай Ацилий отпадает. А по амикусам мне, сам понимаешь, не пойти. Статус не тот.
«Мда, Ацилия надо было брать тепленьким, до того, как его подключили к девушке. Теперь-то во всей вселенной не найдется для Куриона человека ближе Кассии», — подумал Квинт и ни с того ни с сего брякнул:
— Александр, кстати, пишет приличные боевики. Живенько так.
С его точки зрения талант рассказчика был важнее иных достоинств корабельного амикуса — любимца женской части экипажа. Но Ливии-то нужно нечто иное.
«Нет, к Александру она не пойдет, как бы я его не расхваливал, — размышлял префект. — У Гнея Помпилия одна-единственная любовь уже есть — его несравненная Малышка, с офицерами тоже невместно будет. И остается только…»
Хмель, точно дымовая завеса, внезапно развеялся, и префекту стало ясно, что есть еще одна кандидатура — он сам. Отрезвляющее умозаключение, бесспорно.
— Ливия, — осторожно молвил командир манипулариев. — Я могу… если ты сочтешь необходимым… я попробовал бы… я бы даже… Словом, ты поняла, да?
Он внимательно окинул взглядом все видимые достоинства сидящей рядом женщины и не стал отрицать, что наварх «Аквилы» весьма привлекательна. Она, собственно, была вполне в его вкусе. Одно «но» — она была Ливией Терцией. Однако, если нужно для дела, то…
Надо лишь правильно настроиться. Вернее, забыть на какое-то время, кто эта высокая стройная женщина с чувственным профилем.
— О! — Наварх открыла рот. Потом закрыла. А затем впала в задумчивость, заинтригованная не столько предложением, сколько… э… его источником.
Если рассудить объективно, то Квинт Марций, несомненно, отличался определенной привлекательностью. Тесное сосуществование в условиях космического общежития не оставляло простора для фантазии, а наварх, к тому же, просто обязана была знать каждого члена экипажа вдоль и поперек, включая самые интимные особенности. Так что представить префекта в натуральном естестве для Ливии труда не составляло. Другое дело, что при попытке совместить три объекта в одной точке, то есть себя, префекта без трусов и общую кровать, пространственное мышление сразу же отказывало наварху. Подобное уравнение никак не сходилось, вероятно, потому, что в условии было что-то не так.
Но, несмотря на то, что Ливия ничуть не лукавила, когда говорила о том, что от Марциев у нее либидо снижается, самоотверженность префекта вызывала уважение. Поэтому наварх вместо того, чтоб отпустить язвительное замечание, дескать, кое-кому на сегодня хватит пить, ответила со всей возможной мягкостью и деликатностью:
- О! Благодарю, префект. Это очень… — на языке вертелось множество определений, от «щедро» и «патриотично» до «опрометчиво», но Ливия остановилась на: — Очень по-дружески с твоей стороны. Но воспользоваться твоей… — наварх чуть не ляпнула «беспомощностью», но вовремя прикусила язык: — … твоей щедрой помощью я, увы, не смогу. Извини. Личные симпатии между высшими офицерами — это всегда нехорошо, а в нашем случае — вообще катастрофа для дисциплины. Кроме того, есть старое правило: либо мы вместе спим, либо летаем — одно из двух. Пространство, оно… — Ливия, не находя слов, пожала плечами: — Боги ревнивы, а здесь — в особенности. Так что это нельзя.
Закончив свою речь, она выдохнула и рассмеялась с некоторой нервозностью. Правила — оно, конечно, хорошо… Но живой и вполне дружелюбный префект рядом — это испытание для нервов. Хотя даже мимолетная, их интимная связь однозначно повредит «Аквиле», следовательно — отказать.
Квинт Марций сдержал вздох облегчения. Он сейчас был совершенно не готов приносить в жертву внезапному приступу обоюдной похоти их внезапно наладившиеся отношения, рискующие перерасти в полноценное взаимопонимание, и не исключено, что со временем — в настоящую дружбу. Между мужчиной и женщиной всякое может случиться, но пусть оно случится когда-нибудь потом.
И вдруг префекта осенило:
— Луций Антоний! — воскликнул Квинт Марций и поспешил добавить: — Присмотрись к нему, Ливия, присмотрись внимательно. Он ведь симпатичный, верно? Высокий, стройный, не склонный к облысению, умный, опять же.
Квинт почувствовал необыкновенное воодушевление, взглянув на старого знакомого с иного ракурса.
— Он прекрасно эрудирован, а значит, с ним и поговорить в случае чего можно. А, кроме того, Антоний — психолог и прекрасно знает, чего ты хочешь в постели от мужчины. Из психопрофиля.
О себе Квинт такого не мог сказать, это точно.
