Уолтер Уильямс - Праксис
Проходили минуты. В ушах бешено стучал пульс, пересохшие губы горели. Постепенно расширяясь, газовое облако остывало, и сенсоры катера начинали видеть, что творится вокруг. А потом катер без предупреждения вырвался из облака, и нарисованная радаром картина мироздания снова вспыхнула под сводами черепа.
И туг у нее бешено забилось сердце — из облака появилось еще одно судно, судя по траектории — один из кораблей второй крейсерской эскадры. А следом за ним еще одно. Сула переключилась с радара на оптический экран, пытаясь подробнее рассмотреть появившиеся корабли. Она с надеждой вглядывалась в изображение: может быть, один из этих кораблей окажется «Неустрашимым»?
Но ничего было не разглядеть. Компьютер безуспешно пытался восстановить целостную картину по обрывочным показаниям телескопа. Но что-то в получавшемся изображении казалось странным. Оба судна как будто мерцали, словно за ними, как за кометами, тянулся хвост сверкающих искр.
Суле понадобилось переключиться на инфракрасный локатор, чтобы понять, в чем дело. Оба крейсера были раскалены, они просто источали жар, в то время как по коже Сулы пробежал холодок, когда она поняла, что с ними происходит. Она не знала, при какой температуре начинают плавиться прочные корпуса боевых крейсеров, но похоже, что они раскалились выше точки плавления. Если бы в космосе был кислород, они бы уже пылали. Укрытия могли защитить их команды от радиации, но не от этого жара.
В этот момент первый корабль взорвался, и высвободившийся запас аннигиляционного топлива разлетелся очередным радиоактивным облаком. Сула поспешно отключила сенсоры, чтобы их не выжгло излучением, а когда радиационный детектор показал, что излучение ослабло, осторожно включила их обратно. От первого корабля ничего не осталось, а во второй, видимо, попал крупный осколок, поскольку теперь он летел, беспомощно кувыркаясь из стороны в сторону.
Больше из облака ничего, кроме осколков, не появилось.
Никого не осталось, подумала Сула. От девятнадцати кораблей флота метрополии не осталось ни следа. Не так уж и важно, что при этом погибли восемнадцать кораблей повстанцев.
Невесомо паря над креслом, Сула пыталась постичь случившееся. Нельзя сказать, чтобы за несколько недель полета, проведенных преимущественно в амортизационных креслах, где все силы постоянно уходили на то, чтобы сделать очередной вдох, она успела сблизиться со своими товарищами. Нет, она не потеряла близких друзей. Но все же «Неустрашимый» был ближе всего к тому, что она могла бы назвать своим домом, а теперь его не стало вместе с четырьмя сотнями людей, составлявших его экипаж.
Не стала и капитана лорда Ричарда Ли. Если у нее и был покровитель во флоте, то это был он, и теперь с обещанным лейтенантским чином можно было попрощаться.
Он посадил меня когда-то на моего первого пони, подумала Сула и мрачно рассмеялась.
Нужно забыть и про пони, и про лейтенантский чин. Эти слова потеряют смысл, если она не выживет в ближайшие несколько часов.
Пока она говорила себе это, какая-то часть ее сознания занималась подсчетами. От пятидесяти четырех кораблей флота метрополии теперь осталось тридцать пять. У противника изначально было где-то от шестидесяти до девяноста кораблей — распространение лучей радара ограничено скоростью света, и еще не все они появились на экране, — а теперь их осталось от сорока до шестидесяти. Остановимся на среднем и будем считать, что их теперь пятьдесят.
Пятьдесят четыре против семидесяти было значительно лучше, чем тридцать пять против пятидесяти. Сула не могла избавиться от чувства, что наблюдает начало агонии своего флота.
Впереди начинала разворот вокруг Барбаса тяжелая эскадра наксидов, возглавляемая особенно крупной кляксой, которая соответствовала, скорее всего, вражескому флагману «Величие праксиса». Противник тормозил, явно чтобы дождаться оставшихся судов флота метрополии и навязать им бой. Сула подумала, не послать ли им вдогонку свои ракеты, но поняла, что смысла в этом не было. Она не могла одна воевать с целой эскадрой, а флот метрополии был уже близко, скрытый сейчас остывающим облаком, расплывающимся там, где недавно взорвался «Неустрашимый».
Сула запрограммировала катер и оставшиеся у нее ракеты на мягкое ускорение при двух g, чтобы оставаться на одном курсе со своим флотом, пока она не решила точно, что делать дальше.
Вскоре из облака за ее спиной показались две легкие эскадры, состоящие из фрегатов и легких крейсеров. Аппаратура ее катера ощутила, как лучи их радаров коснулись корпуса. И тут же один из крейсеров выпустил в пространство целый рой ракет. Вспыхнули и погасли химические стартовые заряды и заработали аннигиляционные двигатели. Проследив за направлением их движения, Сула увидела, что одна группа ракет летит к тем имитаторам, за которыми изначально погналась и она сама. Вторая группа направлялась к другому имитатору, летящему неподалеку.
А третья летела прямо на Сулу.
Она протестующе вскрикнула, не раздумывая, развернула катер и врубила двигатель на постоянное ускорение в шесть g. Корпус застонал, преодолевая инерцию движения, а скафандр, реагируя на перегрузку, обжал ее руки и ноги. Только развернувшись, она послала по лазеру сообщение на обстрелявший ее крейсер, шедший во главе небольшого отряда фрегатов.
— Говорит кадет Сула с «Неустрашимого»! — сказала она. — Вы открыли огонь по мне! Немедленно деактивируйте свои ракеты! — Она старалась говорить спокойно, но похоже, не очень в этом преуспела.
Ракеты продолжали лететь сомкнутым строем, и оторваться от них на катере было невозможно. Эскадра продолжала палить, судя по показаниям приборов Сулы, просто в пустоту, где не было вообще ничего. Похоже, тактический офицер, управляющий эскадрой, совершенно потерял голову.
Используя и голосовые команды, и ручное управление, Сула принялась поспешно разворачивать свои ракеты навстречу угрозе. Тот, кто следил за ней с крейсера, понял, что его ракеты находятся в опасности, и приказал им рассредоточиться. Сула скорректировала траектории своих ракет, приказала оставшимся ракетам убраться подальше от флота метрополии и задала катеру ускорение, при котором она заведомо должна была потерять сознание. На нее навалилась неимоверная перегрузка, в панике бешено забилось сердце, и последним движением она успела отключить сенсоры катера.
Когда заданное программой ускорение закончилось, остатки воспоминаний о недавно пережитом ужасе помогли ей выбраться из бархатной темноты обморока. Скафандр мягко ослабил хватку на ее конечностях. Радиационный датчик свидетельствовал, что недавно вблизи от нее произошел крупный взрыв, а судя по показаниям приборов, корпус катера был основательно нагрет. Сула слышала, как рокочет система охлаждения кабины. Ничего нельзя было разглядеть, и она опять приказала катеру сделать рывок вперед. Когда она пришла в себя на этот раз, и радиация, и жар исчезли. Только теперь она рискнула включить сенсоры. Половину неба позади катера занимало пышущее жаром пятно взрыва. Оттуда никто не появлялся — единственные ракеты, летящие неподалеку, принадлежали ей.
Она не выключала двигателя, пока облако не рассеялось, а потом остановила его, надеясь, что на маленький катер с выключенным двигателем никто не станет обращать внимания. Она чувствовала, что вся мокра от пота, особенно под мышками и между грудями, а сердце до сих пор колотилось, словно хотело выскочить наружу.
Из рассеивающейся дымки появился авангард флота метрополии. Идущий во главе эскадры флагман, ни на секунду не прерываясь, сыпал ракетами, целясь в тяжелую эскадру наксидов. С точки зрения
Сулы, шансов на успех было немного, поскольку ракеты шли по траектории, огибающей Барбас, вслед за противником, в то время как следовало срезать дорогу и пустить их напрямую.
И тут еще одна стая ракет отделилась от корабля и легла на курс.
Прямо на Сулу. Опять.
Бешеный гнев переполнял душу Сулы, пока она программировала свои ракеты на маневр перехвата. На этот раз она вышла на связь сразу со всеми шестнадцатью кораблями, входящими в состав обеих летящих рядом с ней эскадр.
— Слушайте, вы, долбаные придурки, — говорить приходилось, преодолевая навалившуюся на грудь непомерную тяжесть перегрузки. — Это говорит леди Сула с «Неустрашимого». Вы только что второй раз подряд обстреляли меня! — Она оскалилась в камеру и завизжала: — Я что, сильно похожа на какого-то долбаного наксида, вы, куски вонючего говна? Перестаньте паниковать, возьмите себя в руки и отзовите свои ракеты! — Она сделала неприличный жест в объектив камеры. — Надеюсь, я проживу достаточно долго, чтобы увидеть, как вас предают за это военному суду, ублюдки!
