Юлия Цыпленкова - Космическая одиссея Инессы Журавлевой
Рома посмотрел на нее вслед за мной, девица состроила ему глазки и улыбнулась.
– Нравится? – ядовито спросила я.
– Да не меньше ста! – прервал меня возмущенный голос папы.
Я посмотрела на родителей и Лёлю. Мама стояла, уперев руки в бока, за ее спиной мельтешила бабушка. Вторая бабушка спешила на помощь отцу.
– Твоих родственников было не меньше ста, – снова уверенно заявил папа.
– Ты всегда был слаб в математике, – усмехнулась мама. – Гостей всего было тридцать, в тридцати сто не умещается.
Оказалось, что Лёлик затеяла конкурс, в котором папа должен был ответить на вопросы, ответы на которые мама и написала на бумажке. Лёля растерянно моргала, глядя на моих родителей, входивших в раж. А уж если они входили в раж, соседи за стенкой затихали, чтобы не пропустить ни слова. Я показала Лёльке, чтобы она заканчивала конкурс. Та жарко закивала.
– Следующий конкурс, – с радужной улыбкой объявила она, подталкивая папу к его месту.
– Дим, – я посмотрела на своего мужа.
Ардэн понятливо кивнул и направился к моему отцу, приобнял его за плечи и отвел в сторону.
– Нет, а что? – продолжал возмущаться папа. – Один их дядя Гриша с его баяном за десятерых считается!
– Дядю Гришу не трогай! – рубанула мама рукой по воздуху.
– Дядя этот Гриша…
Договорить папа не успел, Дима с хладнокровием профи вывел папу из зала. Мама передернула плечами и вернулась на место.
– Мне нужны две пары, – объявила Лёля.
Со своих мест поднялись Надька с мужем, вторая пара не находилась. Лёлькин взгляд зацепился за Рому. Она замахала ему. Грейн посмотрел на меня, я мрачно кивнула. Тут же поднялась с места и хищница. Я сегодня точно кого-то убью. Сжав в руке вилку, я наблюдала, как Лёлька раздала отксеренные деньги, перемешала пары и выпроводила Надькиного мужа и хищницу за дверь.
Надежда заметно порозовела, стрельнула глазками на Рому и начала прятать совсем фальшивые деньги в неожиданных местах. Под манжеты, под воротник… расстегнула молнию на брюках. Мои глаза расширились, вилка, кажется, немного согнулась. Рома вежливо улыбнулся и застегнул молнию, решительно мотнув головой. Я выдохнула и чуть расслабилась. Ну неужели нельзя любоваться издалека, надо обязательно руками потрогать!
Когда «заначка» была спрятана, Лёлька вернула Надькиного мужа и хищницу. Эта зараза продефилировала походкой от бедра к Роме и, дождавшись сигнала к началу, распустила грабли. Ладони с тонкими длинными пальцами заскользили по груди моего мужчины, поднялись на плечи, и она скользнула ему за спину, продолжая ощупывать Грейна. А потом…
– Шалава! – вскочила с места бабуля, когда наглая длань шлепнула аттарийца по упругому заду.
Рома дернулся в сторону и резко развернулся, перехватывая руку хищницы за запястье. Он отрицательно покачал головой и погрозил ей пальцем.
– Больше не буду, – пропела она. – Не удержалась, такая задница аппетитная.
Зараза деловито пощупала карманы, и рука ее резко упала вниз, Рома плавным движением ушел в сторону, не дав прикоснуться к сокровенному. У меня из ноздрей пошел пар. Но в этот момент Надька нашла все «заначки» на своем муже, и конкурс закончился. Новый конкурс не успел начаться, заиграла музыка, и гости потянулись двигать телами.
Хищница взяла Грейна за руку и потянула за собой. Он вежливо освободился от хватки и кивнул мне в сторону танцующих, я выпендриваться не стала.
– Танец жениха и невесты, – услышала я, оглянулась, но Дима все еще где-то пропадал с папой.
– Я сойду за жениха? – улыбнулся Рома. – Думаю, как его лучший друг и твой первый муж, я могу его заменить.
– Ну попробуй, – подмигнула я, расслабляясь.
По залу понеслась старая добрая песня Авраама Руссо «Обручальная». Рома склонил голову, приветствуя меня, я улыбнулась и присела в книксене. Затем вложила пальчики в мужскую ладонь. Вторая рука Ромы легла мне на талию, и мы закружились.
Твой сон почти невесом,
Ветром унесен
На тот край света.
И там пусть будет с тобой
Только голос мой,
Голос мой где-то.
Вспышками света
Ночь озарим,
Выше небес мы взлетим.
Я смотрела в глаза Ромы, растворяясь в их бездонной синеве, наполнявшей меня щемящей нежностью. Казалось, пол под ногами исчез и теперь я парю по воздуху, где-то высоко-высоко, где только облака, он и я.
Раз – и ты в белом платье.
Два – в моих объятьях.
Три – гори ночь до зари.
На ресницах блестки сна.
И отголоски фраз
Звучат, нас обручат!
Неожиданно лицо Ромы стало близко-близко. Еще мгновение, и наши губы встретятся… Но поцелуя не случилось. Грейн поцеловал меня в щеку и отошел на шаг. Я тяжело сглотнула и ошалело оглянулась. Нам аплодировали. Снова заиграла музыка, и гости начали заполнять свободное пространство. Рома взял меня за руку и потянул к дверям.
– Куда? – опомнилась я, когда мы оказались за пределами банкетного зала.
– Я тебя похищаю, – полушепотом произнес мой первый муж.
Он закрыл мне рот рукой, оглянулся и уволок в неизвестном направлении. Неизвестное направление привело нас к служебному входу в кафе напротив. Рома позвонил, дверь открыл парень в переднике. Хмыкнул и исчез, предоставив нас самим себе. Грейн уверенно провел меня дальше по коридору, открыл дверь справа, и мы оказались в кабинете.
– Как это? – удивилась я.
– Сердце мое, кто я, по-твоему? – широко улыбнулся Рома. – Я – Грейн! Разведал, вступил в контакт, успешно завершил операцию.
– Так ты сюда ходил, пока нас не было, – поняла я. – А эта зараза?
– Какая зараза? – удивился мой первый муж.
– Та, которая тебя по заднице шлепала, – нахмурилась я. – Я думала, ты с ней…
– Инесса Николаевна Грейн-Ардэн, через дефис, ты хоть понимаешь, как меня сейчас оскорбила? – возмутился Рома.
Я заискивающе улыбнулась и пробежалась пальчиками по его груди.
– Прости?
– Не-а, – мотнул головой оскорбленный аттариец. – Я буду мстить.
И я оказалась сидящей на столе. Рома сжал мое лицо ладонями и заглянул в глаза.
– Съем тебя, – угрожающе сказал он, и в синих глазах действительно полыхнул голод. – Быть рядом и не иметь возможности притронуться – это самая изощренная пытка.
– А я сегодня за Ардэна замуж вышла, – я продемонстрировала колечко.
– Благословляю, – ответил Рома и завладел моими губами.
Его поцелуй был жадным, как никогда раньше, напористым и даже грубоватым, словно Грейн наверстывал упущенное за день, повторно утверждая права на меня. Мои юбки поползли вверх, послушные рукам моего мужчины. Горячие ладони заскользили по ногам вверх, неспешно, возбуждая уже одной своей неторопливостью. Рома оторвался от моих губ и снова заглянул в глаза.
– Я так соскучился, – чуть хрипло сказал он.
Я облизала разом пересохшие губы.
– И я соскучилась, – севшим голосом ответила я и снова потянулась к его губам.
Рома коротко поцеловал меня, и его дыхание опалило кожу, когда губы достигли шеи. Я откинула голову и закрыла глаза, полностью отдаваясь во власть своего мужчины. Он целовал мои плечи, грудь, приподнятую лифом, заставляя тихо всхлипывать под этими незатейливыми ласками. Затем опустился на колени и потянул вниз трусики. Мягко развел ноги в сторону и провел языком по влажным складочкам моего возбужденного естества.
– Ах, – сорвалось с моих приоткрытых губ. – Рома-а-а, – его имя разнеслось по кабинету протяжным стоном.
И когда мое дыхание превратилось в сплошную мешанину из хриплых вздохов и стонов, мир раскололся на миллион осколков, увлекая меня в бездну испепеляющего наслаждения. Мой рот вновь оказался в плену мужских губ. Наше дыхание смешалось, становясь одним на двоих. Его бедра толкнулись вперед, и окаменевший от желания член заполнил меня до предела.
Рома медленно подался назад, почти покидая мое тело, и вновь резко толкнулся вперед, ловя губами мой короткий вскрик.
– Еще, – умоляла я. – Только не останавливайся.
– Ни за что, – пообещал Рома срывающимся голосом и вновь заполнил меня.
– Быстрее, глубже, – шептала я, все более забывая, где мы.
Забывая обо всем, кроме моего мужчины, оказавшегося сейчас центром Вселенной.
– Я люблю тебя, – всхлипнула я ему в губы, и Рома протяжно застонал, выплескиваясь во мне.
Он вжался в мои бедра, почти делая больно, отдавая свое дыхание вместе с последним глухим стоном.
– И я тебя, – выдохнул он, прижимаясь лбом к моему лбу.
Удар в дверь прозвучал так неожиданно, что я подскочила, чувствительно приложившись к железному аттарийскому лбу первого мужа. Дверь жалобно всхлипнула, но устояла. После этого послышался топот по коридору, голоса, и дверь содрогнулась во второй раз. Рома стремительно стащил меня со стола, помогая оправить платье и натягивая свои брюки. После этого подошел к двери и открыл ее.
