Раджнар Ваджра - Доктор для чужаков (сборник)
— Что-то ты молчишь, зайчик, — сказала она. — Как ты себя чувствуешь? Тебе нездоровится?
— Да все нормально, мам… — ответил Алекс своим «заговорщическим» тоном, что означало: он почти кричал, но шепотом. — Просто я все записываю на инфомат, чтобы потом показать ребятам в школе.
— Молодец, парень, так и надо! — похвалил я. — Ты у нас настоящий репортер.
Гара плавным движением «стекла» с качалки.
— Я предлагаю перебраться в кают-компанию, где для всех найдется подходящее место для сидения, — сказала она. На сей раз мне не составило труда догадаться, что на самом деле стояло за ее словами. Я уже упоминал, что Гара умела изменять форму тела и не испытывала особенного дискомфорта даже в кресле, предназначенном для человеческих задов. В кают-компанию она пожелала перейти исключительно потому, что из нашей гостиной ей не было слышно ни слова из того, о чем говорили Сделка и Хаксель. Вероятно, Гара надеялась, что из общего зала она сумеет уловить хоть что-нибудь, но ей не повезло. Не успели мы устроиться в кают-компании, как туда же вернулись и Хаксель с торговцем.
— Сейчас меня ждут другие дела, — объявила наша хозяйка. — Но если вам что-то понадобится, достаточно просто громко позвать меня вслух, и я тотчас явлюсь. Привычную пищу и волновое излучение, необходимое для питания народа витти, вы сможете получить в любое время, сделав заказ; соответствующие меню вот-вот будут доставлены в ваши каюты. Если понадобится еще что-то…
— Не могли бы вы ответить на пару вопросов, прежде чем уйдете? — торопливо спросил я. Мне не хотелось перебивать Хаксель, но я считал, что должен как можно скорее кое-что выяснить.
— Это зависит от того, какие вопросы вы намерены задать, доктор. Итак, что вы хотели узнать?
— Не могли бы вы несколько подробнее рассказать о моей роли в… гм-м… предстоящих событиях?
— Пока нет. Мы не хотим, чтобы какие-то мнения или концепции сложились у вас заранее. Это может повлиять на вашу объективность. Есть у вас еще вопросы?
— Да. Как вам удается перемещаться из одной галактики в другую?
— Мне бы тоже хотелось это узнать, — вмешался Сделка. — Должно быть, каждый такой переход сопровождается колоссальным расходом энергии. И удается ли вам как-то окупить затраты?
Хаксель немного поколебалась.
— Наш принцип межгалактических прыжков практически идентичен методике, которую используют тсф, — сказала она. — Разница, как всегда, в деталях, но в них я сейчас вдаваться не могу: чтобы дать точный и ясный ответ на заданный вопрос, мне необходимо сначала объяснить, в чем ошибается современная земная наука, а на это у меня сейчас нет времени.
— Что ж, объясните, когда сможете.
— Разумеется… Прежде чем я уйду, доктор, позвольте мне, в свою очередь, кое о чем вас спросить.
— Сколько угодно, Хаксель.
— Как бы вы охарактеризовали человеческую расу с точки зрения морали, этики, способности к состраданию и конечных устремлений, если бы были посторонним наблюдателем?
Ну и вопросик!.. Я подавил желание почесать в затылке. Она что, действительно думает, что я сумею ответить ей одной-двумя фразами? Между тем радужные крылья Хаксель, которые до этого момента плавно вздымались и опадали, замерли совершенно неподвижно, и у меня появилось ощущение, что вопрос этот был задан неспроста.
Потом я задумался, что же мне все-таки ответить. Как обычно, в первую очередь мои мысли обратились к сугубо негативным эмоциям: к жестокости, эгоизму, алчности и холодному равнодушию, которые человечество не устает демонстрировать изо дня в день на протяжении всей своей истории. Даже сейчас люди на Земле умирали от голода, дети подвергались самому изощренному насилию, окружающая среда загрязнялась ядовитыми отходами, в политике процветали угрозы и шантаж, а большинство политиков, наделенных достаточной властью, чтобы изменить жизнь народов к лучшему, были озабочены лишь тем, чтобы удержать эту власть любой ценой. Ненависть, войны, убийства, разврат, нежелание и неспособность заглянуть дальше завтрашнего дня, разнообразные виды принуждения и бесконечная погоня за прибылью… унылая, безрадостная картина! В каждой социально-экономической нише хватает хищников, развратников, мошенников и ловкачей, готовых эксплуатировать в своих целях естественные человеческие слабости.
Впрочем, я готов был признать, что у человечества есть и светлые стороны. Изобретательность, тонкое чувство красоты и способность к творчеству, честь, самопожертвование, готовность бороться с мировым злом во всех его проявлениях, преданность идеалам, героизм, смирение и неисчерпаемые запасы любви… Иными словами, парабола достоинств и недостатков человеческой расы упиралась в бесконечность обоими своими ветвями.
— Если судить объективно, — медленно проговорил я, — можно сказать только одно: человечество еще очень молодо и в настоящий момент развивается несколько неравномерно. Мы еще далеки от совершенства, но наши недостатки, смею надеяться, — это просто неизбежные болезни роста. Если человечество будет развиваться так, как я думаю и надеюсь, результат может превзойти самые смелые ожидания.
Сияющие крылья Хаксель широко распахнулись, и мне показалось, что ее сверкающее цилиндрическое тело слегка изогнулось в поклоне.
— Благодарю вас, доктор, за понимание и… искренность. Сейчас я должна уйти, но, надеюсь, мы расстаемся ненадолго.
Когда она ушла, я искоса поглядел на Алекса. Похоже, игра в Отважного Юного Репортера начинала ему надоедать. Еще немного, подумал я, и он начнет бегать по стенам.
Я и представить себе не мог, насколько в этот момент был близок к истине!
— Ну что, пойдем разбирать чемоданы? — сказал я Санни.
— Могу я попросить вас немного повременить? — сказал незнакомый гуюк, который как раз в этот момент появился в нашей кают-компании. — Хаксель сейчас весьма занята, поэтому мне было рекомендовано познакомить вас с нашим вариантом процесса, который вы, люди, по непонятной причине называете «разборкой чемоданов». Благодаря имеющимся у меня сведениям, указанная «разборка» может быть осуществлена быстрее и с меньшими потерями. Если кому-то из вас вдруг захочется обратиться ко мне с вопросом, можете называть меня Лейке. Это, кстати, женское имя.
Я сразу подумал, что Лейке совсем не похожа на Хаксель, даже речь ее была совершенно иной — и лексически, и интонационно. Слова Лейке произносила коротко и отрывисто, но между предложениями делала довольно большие паузы. Поначалу подобная манера говорить серьезно действовала мне на нервы, но потом я решил, что ничего особенного здесь нет. Должно быть, после общения с Хаксель, которая за два месяца пребывания в клинике показала себя настоящей душкой (как говорили еще во времена оны, то есть еще тогда, когда большинство людей знали, что же такое «времена оны»), я подсознательно рассчитывал, что все гуюки будут такими же. Увы, моим ожиданиям, по-видимому, не суждено было сбыться.
Впрочем, несмотря на не слишком приятную манеру речи, Лейке сообщила нам довольно много полезной информации. Оказалось, буквально вся обстановка в наших комнатах имела голосовое управление, так что мы могли с легкостью менять цвет, фактуру и даже форму окружающих предметов. Любая поверхность по нашему желанию могла превратиться буквально во что угодно. Гуюки, впрочем, позаботились о нашей безопасности и сделали все, чтобы управляемая мебель не смогла причинить гостям вред или увечье. Чтобы продемонстрировать это, Лейке разбежалась и, часто взмахивая крыльями, стрелой взмыла к потолку. Она двигалась с опасно высокой скоростью, и я не на шутку встревожился, ожидая неизбежного столкновения, но ничего не произошло. Лейке продолжала бешено махать крыльями, но при этом не продвигалась ни на дюйм, остановившись в воздухе без всякой видимой причины.
Должно быть, именно эта наглядная демонстрация навела Алекса на мысль, что пора бы ему перестать притворяться взрослым и немного поиграть. Придав своему лицу самый невинный и даже скучающий вид, он ушел в свою комнату, где мигом превратил стены и пол в горки и трамплины. Мы видели это очень хорошо, ибо как только Алекс исчез за дверью, Санни велела ближайшей стене превратиться в экран и показать нам комнату сына. На наших глазах Алекс оттолкнулся от пола и, высоко подпрыгнув, сделал попытку приземлиться вниз головой. Я и Санни (естественно!) поспешили в комнату сына, чтобы прекратить эти опасные эксперименты, но к тому моменту, когда мы туда попали, Алекс уже лежал на кровати и хохотал так, что я всерьез испугался, как бы у него не треснули ребра.
— Послушай, — сказал я достаточно громко, чтобы перекрыть его смех, — у нас впереди долгий путь. Может быть, тебе не стоит пытаться свернуть себе шею в первый же день?
— Все в порядке, па, не волнуйся! — прохихикал Алекс. — Смотри!
