Екатерина Степанидина - Испытание на человечность
- Ты соображаешь, что ты говоришь?! Я для тебя...
- Такой ценой - не надо. Отпусти, мне больно!
Он резко отпустил руки, - Орсолла не удержалась на ногах, упала.
Камерель тяжело дышал.
- Значит, хозяина ищу. Отлично. А ты берешь то, что я добываю... у хозяев. И ещё недовольна. Не так, не у того... может быть, ещё и не столько? И при этом считаешь себя честной. Чистой. Считаешь, что имеешь право попрекать. Считаешь себя свободной. Ведь так?
Камерель не смотрел на неё, только слышал, как она прерывисто дышит, пытаясь не плакать - при нём. Впервые с тоской подумалось: а впереди целый день, а как быть - рядом, когда сам воздух наполнен отторжением, отталкиванием, нежеланием видеть, слышать, воздух звенит... от взаимной ненависти?! Его скрутил страх: куда же всё пропало, и - так быстро, нет, не может быть, не должно же быть так, ведь было же иначе...
- Орсолла...
- Уйди. Куда угодно. Сейчас же. Когда же ты наконец уедешь!..
Порыв - к ней - рассыпался и угас в тоскливой неприязни.
- Я вылетаю послезавтра, - он очень старался, чтобы голос прозвучал холодно. - У нас нет детей, а по законам Империи первая ступень брака Дерсианга недействительна. Поступай как знаешь.
Она сжалась, как будто он её ударил. Совсем недавно они вместе переживали: Империя решила унизить этим Дерсианг, поиздеваться над теми, кто так долго оставался свободным... А теперь он сам отрезал путь назад... согласился.
Он ушёл из дома и пропадал до вечера, не знал, куда себя деть - лишь бы не с ней, лишь бы подальше. Возвращаясь, не хотел... отчаянно и болезненно не хотел встретить то же самое, что было утром: отчуждение, порицание, неприязнь... пустоту.
В доме было тихо. Камерель прошёлся по комнатам, нерешительно трогал двери, - никого не было. Потом, когда осознал, что она - ушла, захотелось завыть, закричать - нет, всё не так, вернись, прости, пусть будет так, как ты хочешь, только бы вернулась жизнь, как если бы ничего не было... Но - всё было. И лежала короткая записка на кровати.
"Не ищи меня. Если будет что сказать - напиши, ты знаешь адрес."
Он судорожно смял записку, не заметив, как ногти до крови впились в ладонь. Когда-то он любил баловаться с магнитами, собирая металлическую пыль в узор... и внезапно магнитный стержень его жизни исчез, а узор распался на множество частиц, оставив его - хвататься за эти осколки и знать, что более они не соберутся воедино.
***
Сегвия жила, и каждый день был маленькой победой. Кто-то не выдерживал жизни на отрезанном от мира островке свободы, - улетал. Для оставшихся же Таннит и Сегвийский космофлот были уже почти не людьми, - потому что они раз за разом отражали попытки Империи прорваться сквозь защитную систему, взять под контроль пояс астероидов, саму планету. Они жили - на пределе. За пределом. Им было не на что надеяться, потому что помощь они вооружали и обучали сами, - и вовсе не для того, чтобы те сложили головы тут, за Сегвию. О каждом прилёте повстанцев за построенными для них звездолётами мгновенно узнавали все, - и это была единственная радость. Сегвия обеспечивала себя сама, а без того, что раньше привозила с других планет, научилась обходиться. Они не знали, сколько им осталось, и не хотели этого знать.
Они просто - жили и действовали.
И Сегвия совершала всё новые обороты вокруг своей звезды, - будучи свободной.
***
Камерель случайно наткнулся на эти записи, - собирался улетать. Контракт был подписан, он прошёл множество проверок, успел несколько раз с каменным лицом ответить про Орсоллу одной фразой - она ушла... и надеялся, что больше эта тень не вернётся. Он улетал, зная, что там, на планете, у которой даже не было названия, только номер в каталоге, он будет участвовать в каких-то оборонных проектах, и для него это - повышение, собирал вещи... и вдруг - нашёл. Это было давно, с тех пор прошли годы... много лет. Он медленно включил запись, - не написано, что это, ясно только, что - из того времени, до памяти о котором было больно дотрагиваться.
Он не вспомнил сходу ни названия, ни автора, - но музыка вырвалась из тишины и обрушила на него другой мир. Мир, в котором он верил в грядущее счастье, видел впереди - жизнь, мир, в котором было для чего жить и к чему идти. Он невольно подумал: а если бы ему тогдашнему рассказали о том, чем обернётся его мечта, рассказали, каким настоящим станет то будущее, о котором он грезил, - поверил бы? Навряд ли, прогнал бы видение, как кошмарный сон... Мимолётно подивился: как же он когда-то был открыт, какая наивность нужна, чтобы вот так легко верить этой музыке... и что заставило исчезнуть в нём того, юного, смелого, который мог - и смел - поверить? Подступившая к порогу война? Разрыв с Орсоллой? Какая разница...
Он не смог дослушать, рывком вырубил музыку, - и душа сорвалась в пропасть тишины. Нет. Прошлое исчезло, его нет. Это только призрак, - такой же, как те, кто играет на записи. Их тоже давно нет в живых, как и того, кто когда-то это сочинил... чтобы мучить тех, чьё счастье разрушено. Пусть молчат. Мёртвое - мёртвым. А он пока ещё жив...
***
На молитву на Сегвии собирались часто - гораздо чаще, чем это было в мирное время. Казалось, что здесь, на переднем крае, одни - против всей остальной Галактики, смирившейся, сдавшейся, отказавшейся от права быть собой, - они острее чувствовали дыхание Вечности... и присутствие Создателя. Казалось - Он смотрит. Всё понимает. И оттого только отчаянней становилось ясно, что чудес не бывает. Что рано или поздно...
И потому - молитва в полутёмных комнатах, в залах, возле цехов, где делали оружие. Во время передышки на борту звездолётов.
Одинокий голос обращался к Создателю, вначале ещё можно было разобрать слова, а потом - всё сливалось в единый страстный порыв, и голос был тяжёлым и чёрным, как царящая вечная ночь космоса, а остальные мысленно присоединялись к молитве, и напряжение росло, и все хотели одного и того же, и на какой-то миг можно было даже поверить в то, что желаемое - сбудется, что всё каким-то чудом разрешится... а после этого мгновения становилось только хуже.
Или - нет. Ощущение обречённости смягчалось, приходила горькая решимость стоять до конца. Выйти на очередной бой, чувствуя Его взгляд. Гибнуть - зная, что ты честен. Что есть ради чего жить и умирать.
После молитвы замершая Сегвия возвращалась к жизни.
***
Он опустился перед Императором на одно колено. Как всегда. Всегда? Кажется, это и было - всегда. Не было иного.
- Друг мой...
Слабый жест, повелевающий подняться.
Он встал.
- Взгляните.
На огромном экране - карта. В первый момент - обычная карта. Но через мгновение он уже знал: эти созвездия ему знакомы.
- Это пояс астероидов возле Сегвии, друг мой.
Пауза. Император ждал. Чего? Ему нечего было сказать.
- Монархия Дерсианга добывала там всё, чтобы обеспечивать себя. Там редчайшие металлы, там... богатство, между которым и Империей стоит Сегвийский космофлот.
Опять тишина.
- Сегвия не только охраняет пояс астероидов, - ответил он. - На планете боругов повстанцы пытались проводить эвакуацию, у них были звездолёты сегвийской постройки.
- Что ж... я уверен в вас.
Вейдер поклонился. Надо думать. Анализировать неудачи предыдущих попыток ликвидации Сегвийского космофлота. И ещё раз взглянуть на карту. Должно быть что-то ещё. Что-то знакомое.
Какая разница, откуда.
***
Прилетев на флагман, он первым делом убрал предыдущего командующего группировкой. Пока уносили труп, офицеры стояли, вытянувшись в струнку.
Вейдер жестом велел всем занять места и сел в кресло во главе стола.
- Итак, оборонительная система пояса астероидов и Сегвии. Взгляните.
Офицеры повернулись к экрану. Вейдер вывел запись - один из неудачных рейдов имперских сил против сегвийского космофлота. Маленькие в пугающе чёрном пространстве звездолёты летели к планете, преследовали группу других, в форме косого креста, те уходили по дуге, а потом на преследователей словно из ниоткуда - откуда-то сзади - обрушился шквал огня, они вспыхнули... и угасли навсегда.
- Автоматические системы, отстреливающие чужих. Это - первое звено их обороны. Если пытаться подойти с другой стороны или от пояса астероидов - будет то же самое. Вы вычисляли их примерное расположение, но они постоянно перемещаются. Свои, разумеется, проходят их без проблем. Этих звеньев несколько, если каким-то чудом суметь пройти одно - встретит другое, и так далее.
Они слушали молча. Естественное излучение этого пояса астероидов благодаря редким металлам, на которое не была рассчитана защитная система имперских звездолётов, многоуровневая оборона... В его речи не чувствовалось ничего живого, - где-то далеко вспыхивали и взрывались корабли, умирали люди, а он только указывал и не думал о том, отчего он это знает. Это было... удобно. Просто знать.
