Альфред Ван Вогт - Двойники
Около Эдит появился очередной Сет Митчелл, и по его рабочей одежде Мардж заключила, что он был фермером.
Мардж едва на него взглянула. Прильнув к детективу Митчеллу, она вновь посмотрела на Эдит и заметила, что на ней было другое платье, да и волосы были уложены по-другому. Несмотря на эти очевидные расхождения, Мардж не сразу поняла, а остальным это вообще не пришло в голову, что это та самая Эдит Прайс, которую наихудший из Аштаров убил в Нью-Йорке.
Об Аштарах не было ни слуху ни духу.
Прошло несколько минут, и в зал наконец вошел последний из Митчеллов — тот, что был холостяком. Эдит Прайс — ориентация кристалла — так и не появилась.
Наилучший из Сетов рассказал, что отправился на прогулку, чтобы еще раз поразмыслить над случившимся, и в конце концов пришел к выводу, что все должно обойтись. В заключение он сказал:
— И вот теперь, вернувшись, я застаю вас всех вместе. Каждый из вас является наглядным подтверждением, что Эдит Прайс все-таки удалось обнаружить кое-что из того, что ей по силам. Или, — он задумался, — так кому-то захотелось.
— Но что ей в действительности по силам? — недоуменно поинтересовался один из Сетов.
Холостяк дружелюбно улыбнулся.
— Мне очень нравится эта молодая женщина. В каком-то смысле она — полное отражение нашего века, и все же ей удалось подняться до вершин будущего.
Он обвел взглядом вереницу совершенно одинаковых лиц и тихо сказал:
— Вы хотите знать, что она может сделать. Тогда я не мог об этом говорить, но теперь… Если Бог умер, то кто может заменить Его?
— Ты сам становишься Богом! — подхватила Мардж и тут же прикрыла ладонью рот. — Не может быть! Эдит!
— Хотел бы я знать, как этим решили распорядиться Эдит и кристалл? — задумчиво произнес Сет.
* * *У Шалила были крупные неприятности. Великан продолжал выжидать, надеясь, что когда-нибудь у Эдит все же появится какая-нибудь чисто личная мысль, узнав которую, как считали его коллеги, они смогут положить конец той власти, которую Эдит имела над будущим кристалла.
Но время шло, а она продолжала нести всякий идеалистический вздор о людях прошлого, против которого они не могли абсолютно ничего поделать. Все Сеты и все Эдит были восстановлены. Вынужденный компромисс, на который не могли не пойти великаны девяносто третьего века перед лицом страшной угрозы, исходившей от Сетов и Эдит.
Эдит, дав волю воображению, представила себе коридор времени между двадцатым и девяносто третьим веками. Ей удалось воспользоваться этим коридором, чтобы вернуть назад всю группу.
Когда ей удалось установить полный контроль над коридором, перепуганный Шалил дезинтегрировал ее. Он вновь воссоздал ее лежащей без сознания на столе в административном центре. И вновь группа ученых-великанов собралась вокруг бесчувственного тела молодой женщины, но на этот раз — чтобы обсудить всю глубину своего поражения.
— Если быть объективным, — сказал один из них, — мы должны признать, что случившееся никак на нас не отразилось.
Проблема заключалась в том, что им так и не удалось найти объяснения феномена. Эдит по прежнему излучала абсолютную власть; каким-то образом ей удавалось черпать из кристалла такой потенциал энергии, о существовании которого они даже не подозревали.
Шалила осенила удачная мысль.
— Быть может, нам нужно оценить именно это — свою ограниченность. Не исключено, что в своем ученом рвении мы умышленно закрываем глаза на Тайну.
Его слова сменились гнетущей тишиной. Он видел, что его коллеги были потрясены. Тайна была запретной, ибо ненаучной областью мысли; этой Тайной была Вселенная. Почему она существовала? Как она появилась?
С самого зарождения науки ученые изучали предметы и то, как они действуют. Но никогда — почему.
Тишину нарушил хриплый смех одного из великанов.
— Я ничего не знаю о Тайне и не собираюсь знать, — сказал он. — Но я хорошо знаю, в чем заключается мой долг ученого — наш общий долг. Мы должны вернуть этой женщине сознание, рассказать ей о ее власти и выяснить, как она ей распорядится.
— Но она может всех нас убить, — возразил другой и неуверенно добавил: — Меня никогда не убивали.
— Для тебя это будет интересным опытом, качественно отличающимся от дезинтеграции — отозвался первый ученый.
В беседу решительно вмешался Шалил.
— Эдит — не убийца. На мой взгляд — это отличная идея. И я полагаю, что мы можем только выиграть.
Взвесив все “за” и “против”, ученые решили так и поступить.
Эдит пришла в сознание.
Выслушав рассказ ученых о своей необыкновенной власти, она не сразу взяла себя в руки и, как они и предвидели, едва не поддалась первому импульсу, пришедшему ей в голову. Все ее существо поддалось страстной надежде исправить совершенные ошибки, которые привели ее к жизни в одиночестве, к тому, что не было рядом мужчины, который хотел бы о ней заботиться и воспитывать нажитых вместе детей. Шквал эмоций, охвативших ее при мысли о всех постигших на любовном фронте неудачах, вызвал сначала поток слез, а потом не очень связный рассказ о своем самом сокровенном.
Немного успокоившись, она подвела итог, произнося слова, даже не подозревая этого, именно так, что обеспечила свое возвращение в двадцатый век:
— Иначе говоря, все, что я действительно хочу, заключается в счастливом браке.
Ученым не составило труда понять, что, говоря о муже, она имела в виду Митчелла-холостяка.
Они тут же дали распоряжение кристаллу выполнить высказанное желание в буквальном смысле. Уже потом, с облегчением вздохнув с ощущением безопасности, они задумались над тем, какой глубокий смысл таил в себе брак.
В их эре, когда человек жил вечно при помощи простого дублирования оригинала, они в принципе не могли разрешить поставленных случившимся вопросов.
Шалил подвел осторожный итог:
— Вполне возможно, что взаимодействие между нерегулируемыми людскими существами двадцатого века и регулируемыми — девяносто третьего века может обернуться уменьшением той ограниченности, которая, проявляясь по-разному, свойственна обеим расам.
Взгляд его черных глаз обвел собравшихся коллег в ожидании протестов. К его удивлению, сделанное замечание никого не покоробило. Более того, кто-то из ученых задумчиво произнес:
— Если это произойдет, то не исключено, что когда-нибудь мы сможем постичь тайну кристалла.
Конечно, это было невозможно.
Кристалл был феноменом космоса. Энергия, пронизывавшая этот космос, ее поступление и отток зависели от отдельных людей, различных событий и предметов. Но это была вторичная функция — как энергия мысли, рождающейся в центре человеческого мозга, которая заставляет сокращаться мышцу, сгибающую фалангу мизинца.
Но эта мышца должна сокращаться. Если этого не происходит, то это — беда. Если мышца постоянно бездействует, то мозг не сможет ей управлять на уровне сознания.
На уровне потока существования заданные модели внутри, вокруг и вне кристалла превышали в двадцать семь тысяч раз количество атомов во Вселенной — вполне достаточно для любых сочетаний всех возможных конфигураций жизни когда-либо живших людей, а может, даже и тех, кому только еще предстояло жить на Земле.
Но для кристалла это было не главное. Как модель времени и жизни он прервал свою деятельность на двадцать пять лет, проведенных в музее Харкдэйла. Это было мгновение. Это было ничто по сравнению с космосом, чье существование было вечным. Как и космос, кристалл занимал какой-то объем в пространстве и имел размеры. Хотя четверть века его энергия была не задействована, он не фиксировал происходящего, у него не было памяти, и он ничего не делал, но он, тем не менее, все знал, все замечал и все мог.
Люди восьмого и девятого тысячелетий нашли этот и тысячи других подобных кристаллов, научились пользоваться их потоками энергии, но никогда им не удавалось постичь его космическую сущность. Они узнали основные “законы” — что и как, — по которым действовали кристаллы, и лелеяли надежду, что им когда-нибудь удастся объяснить непознанное в поведении волн энергии внутри, вокруг и вне кристаллов.
Когда-нибудь настанет день, в который все взаимодействия между всеми формами жизни и проявлениями времени равномерно распределятся между кристаллами. Тогда они обретут свой конечный, истинный вид: один кристалл — один космос. Тогда их функция будет выполнена, и цель — достигнута.
Спешить было некуда.
Поэтому кристаллы ждали. И в этот период ожидания они решали другие, не основные свои задачи, задачи второстепенные и неважные, но, тем не менее, использовавшие потоки энергии, причудливо соединявшиеся в разнообразные связи, создававшие иллюзию движения: события, люди, предметы, которые в общем-то ничего не значили…
