Гэри Гибсон - Крадущие свет
Немного усилий и ему удалось определить, где они находятся.
Корсо обнаружил то, что искал. Единственная надежда на спасение представляла собой ручной слив топлива. Это было похоже на самоубийство, но другого выхода не было.
Дрожащими руками Корсо произвел необходимые операции, ощущая, как быстро бегут секунды. Через некоторое время «Пири Рейс» содрогнулся, когда половина его топлива вылилась в пространство, заставив корабль слегка изменить положение на орбите.
Корсо слушал свое тяжелое дыхание и ждал, когда корабль разлетится вдребезги.
Ждал…
Не может быть, чтобы я до сих пор был жив.
Он пробрался через командный модуль обратно и собирался посмотреть на дисплей, чтобы оценить обстановку.
В этот момент третья ракета достигла цели. Корсо даже не успел открыть рот, чтобы закричать.
Тысяча молотков застучали по корпусу корабля.
Дакота увидела крошечную вспышку света высоко наверху.
Только не это… — Пири.
— Я здесь, Дакота.
Еще никогда ей не приходилось испытывать такого облегчения.
— Где Лукас?
— Не могу сказать точно. Нас атаковали с «Агарты», и в меня только что попала ракета. Я потерял контакт с грузовым отсеком, а результаты проверки говорят о том, что он или не подлежит ремонту, или его полностью срезало. В некоторых внутренних отсеках потеряно давление и нарушена связь. Мне понадобится пятнадцать минут, чтобы попытаться восстановить контакте командным модулем и узнать, жив ли Лукас до сих пор.
Дакота почувствовала, как у нее похолодело внутри.
— Выясни это, Пири, и поскорее, пожалуйста.
— Пока не будет восстановлен контакт с командным модулем, я не могу…
— У меня есть идея, — перебила его Дакота и прервала связь.
Свет залил трещину.
Фильтры на глазах Дакоты были максимально затемнены, но, несмотря на это, она почти ослепла. Ей даже показалось, что она видит, как у самого горизонта плавятся горы.
В системе наведения третьей ракеты произошел сбой, вызванный внезапным усилением альбедо отражательной способности Нова-Арктис. Ракета устремилась к краю теневого конуса, отбрасываемого Икарией, но в доли секунды была развернута облаком раскаленного газа.
Его выбросила наружу энергия, бушующая вокруг нейтронного ядра, там, где была звезда.
Расширяющийся фронт ударной волны плазмы обрушился на «Агарту».
Киеран подошел к сенатору.
— У нас осталось только несколько секунд, сенатор, — тихо сказал он. — Фронт ударной волны очень скоро дойдет до нас.
Сенатор кивнул. Было заметно, что он изо всех сил старается взять себя в руки.
— Надеюсь, это…
Он покачал головой. Надеюсь, это произойдет быстро. Киеран знал, что сенатор имеет в виду именно это.
Он протянул руки и почти нежно обхватил лицо Арбенза ладонями.
— Надеюсь, что да, но, может быть, и нет.
Киеран сломал сенатору шею неожиданным, быстрым движением. У того не хватило даже времени удивиться.
Со всем возможным уважением он положил тело сенатора на пол, потом встал, выпрямился и вместе с остальной командой стал ждать конца.
Поток плазмы полностью поглотил «Агарту», разорвав ее на части и превратив в раскаленный пар.
Волна плазмы продолжала расширяться, двигаясь к Ньюфоллу, находившемуся на расстоянии в сто тридцать миллионов километров, перенося газовые останки корабля фриголдеров и его команды, что и продолжит делать в течение многих десятков тысяч лет.
На солнечной стороне Икарии эффект был опустошительный. Количество энергии, врезавшееся в планету, можно было сравнить с несколькими тысячами боеголовок, взрывающимися каждые несколько секунд, поскольку плазма, заключенная в фотосферу звезды бессчетное количество лет назад, была в одно мгновение выпущена на волю.
Поверхность Икарии в буквальном смысле начала таять, сначала накаляясь добела, а потом просто испаряясь. Огонь все глубже вгрызался в поверхность планеты, на сотни метров каждую секунду. Зазубренные горные вершины, сформировавшиеся давным-давно от падений на планету астероидов, взрывались от невероятного давления по мере того, как они медленно перемещались с ночной стороны навстречу испепеляющей ярости умирающего солнца.
В течение нескольких часов, даже не дней, планета должна была перестать существовать, став частью волны распространявшегося газа, распавшись на конституэнтные атомы и рассеявшись по родному созвездию.
Земля дрожала под ногами. Она бросилась к инопланетному кораблю, согнувшись из-за низкого притяжения.
Дакота никак не могла перебороть чувство, что перед ней ловушка. Очень уж этот корабль напоминал голодное морское чудовище. Открывшееся ей навстречу отверстие в корпусе корабля слишком напоминало зияющую в ожидании добычи глотку.
Дакота опустила глаза и сконцентрировалась на земле, хотя ее мысли заполнял ужасный, ослепляющий свет, медленно появляющийся из-за горизонта и окрашивающий долину в тусклый оранжево-красный цвет.
— Дакота, я сохраняю позицию прямо над тобой, насколько это возможно. Тем не менее топлива осталось буквально на минуты, чтобы предотвратить снос с орбиты к солнцу. Показания приборов отмечают еще одну опасность в виде света, отражающегося от пыли и осколков, вращающихся вокруг Икарии. Энергетический выброс с Нова-Арктис превышает средние показатели в несколько миллиардов раз и, отражаясь от скоплений частиц, может стать причиной фатального исхода.
Почти добежала.
Дакота прибавила скорость, так как ужасный свет стал ощущаться даже через фильтры, проникая внутрь реликта.
Он начал тускнеть, когда за ней закрылась дверца люка. Там уже не было открытых пространств. Тело реликта стало обволакивать ее.
Она ощутила его прохладное, мягкое прикосновение и вдруг с ужасом осознала, что гермокостюм исчез сам по себе. Дакота попыталась вдохнуть, но воздуха в реликте не оказалось.
Она была похоронена заживо, глубоко в трещине мертвого мира на орбите умирающего солнца. Мысли спутались в безумном клубке. А потом она увидела устремившиеся к ней звезды.
Через несколько минут смертельная волна накрыла Ньюфолл.
Неглубокие океаны превратились в раскаленный пар, горела даже атмосфера. Когда одно полушарие планеты, обращенное к Нова-Арктис, рассеялось от жара десяти миллиардов солнц, Ньюфолл стал терять массу. Это должно было продлиться день или два.
Процесс напоминал расстрел из огнемета бумажного шара. После взрыва газа гравитация Ньюфолла исчезла, упростив достижение скорости убегания для выгоревших атомов и молекул под интенсивным давлением жара новой. Очень скоро от Ньюфолла останутся только воспоминания.
Корсо вскрикнул от ужаса, когда «Пири» дал крен. Потом слышал действующий на нервы свист и ощутил движение воздуха, ерошившего волосы.
«Пири» терял атмосферу. Следом погас свет.
Корсо ухватился за мех, так как уходящий воздух тащил его за собой в спальню. Если ничего не сделать, через несколько минут его не будет в живых.
Корсо отпустил мех, закружился на месте и опустился рядом с входом в спальный отсек. Теперь он видел отверстие в корпусе, всосавшее половину содержимого помещения. Корсо нашёл кнопку аварийной герметизации и нажал ее, подождав, пока отсек будет заблокирован.
Завывания резко прекратились, и он смог вдохнуть. Автоматические датчики давления подняли содержание кислорода. Тихое шипение оповестило о том, что он пополнен из аварийных запасов корабля.
Корсо не двигался еще минуту или около того, пока не прекратилась непроизвольная дрожь. Потом спешно направился
к панели управления, внешне казавшейся неповрежденной, хотя она и не отвечала. Он не мог даже сказать, функционируют ли стеки памяти.
Тем не менее информации базовых систем оказалось достаточно, чтобы поставить его в известность: случилось самое плохое. «Пири Рейс» дрейфовал, и минут через двадцать он должен был оказаться на солнечной стороне Икарии, а оттуда одна дорога — в пасть новой звезды.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Дакота очнулась обнаженной между прохладными простынями.
Она села и с изумлением осмотрелась. Сквозь высокие окна виднелось лазурное небо.
О реликте и Икарии ничто не напоминало. Убедившись, что сошла с ума, Дакота подошла к окну и посмотрела туда, где должно было быть небо. Вместо него там оказалось черное пятно, окруженное заметно расширяющимся кольцом из огня.
Она посмотрела вниз. Под окном находился разлом таких размеров, что трещина на Икарии выглядела царапиной на тротуаре.
На другой стороне трещины — крупный инопланетный город.
Объяснить, почему ей так показалось, Дакота не могла, но была твердо убеждена, что осталась единственным живым существом в этом мире.
