Александр Казанцев - Фаэты
– Нет, – отрезал Галактион Александрович. – Это не развлечение для любителей диковинного. Это серьезное научное задание, которое признано выполнимым для руководимого мной центра.
– Ну я тебя очень прошу, – настаивал Даль.
– Отстань, умоляю, – поморщился, как от зубной боли, профессор. – Эльга Сергеевна, – обратился он к помощнице, – сейчас уже поздно. Прошу вас взять ключ от лаборатории с собой. К работе приступим завтра. Как известно, утром ум мудрее.
Обиженный Даль решил принять собственные меры.
По дороге домой он уговорил Таню стащить ключ от лаборатории из сумки, которую сестра дала нести ей. Они еще сегодня вечером, раньше всех рассмотрят диковинку. А профессор пусть накапливает мудрость к утру.
Девушка сразу согласилась, немалую роль здесь играло то, что это предложение исходило от Даля.
Тане без труда удалось выполнить щекотливое поручение. Эльга Сергеевна, как вполне сложившийся ученый, была рассеянна и так и не взяла у сестры сумку с ключом.
Таня украдкой позвонила Дальке по телефону и назначила ему «свидание под часами».
Она пришла точно в условленное место, и они сразу же направились к корпусу научного центра.
Археология – наука мирная. Никакой вооруженной охраны научного центра не положено. Правда, в вестибюле всегда сидела вахтерша. Сегодня дежурила старая, очень полная женщина с седеющими усиками. Она удивленно встретила молодых людей, которые совсем недавно ушли отсюда вместе с самим профессором Галактионом Александровичем и «Ольгой Сергеевной».
– Неужто уже нынче станут допытываться? – удивилась старуха.
– Где ж тут утерпеть! – многозначительно изрек Далька.
– Видать, что не терпится, что вперед старших прибежали. Пустить-то куда мне вас? Некуда. От лаборатории ключ Ольга Сергеевна с собой забрали.
– Ну, бабушка, что вы! – взмолилась Таня. – На улице такой холод.
– Да, погодка в аккурат по прогнозу или по стариковскому определению. У меня давеча спина показывала. Куда вас пустить-то? Да хоть в профессорский кабинет. Ключ от него завсегда на доске висит. Только зарок. Сидеть там смирно, старших поджидать.
Грузно переваливаясь с ноги на ногу, она повела их по коридору мимо заветной двери в лабораторию.
Таня и Даль переглядывались и с трудом сдерживали смех.
Свой кабинет профессор Петров называл «лавкой древностей». В другой раз Далька, как всегда, заинтересовался бы тем, что лежало под стеклом витрин, но сейчас еле сдерживал себя, прислуживаясь к удаляющимся шагам вахтерши. Потом высунулся в приоткрытую дверь и сделал Тане знак.
На цыпочках они перебежали коридор.
– А вдруг я не тот ключ взяла? – прошептала Таня. – Там еще два были на колечке.
Но дверь лаборатории открылась. Все было как час назад, когда ученые вместе с Далькой и Таней уходили отсюда. И заметенная в кучу стружка осталась на том же месте, и диковинки – на столе.
Даль ринулся к ним.
– Осторожно! – голосом Эльги предупредила Таня и сощурилась совсем как старшая сестра.
Далька даже вздрогнул от неожиданности, но потом сердито отмахнулся. Он ощупывал странную аппаратуру, стараясь определить: металл это, дерево или пластмасса? И ничего не определил.
– Чудно, – заметил он и добавил: – Так и должно быть, если инопланетяне.
– Ой, как здорово! – прошептала Таня уже собственным голосом.
– Геометрия! Это факт. Все ждали от инопланетян доказательства теоремы Пифагора, а тут целый выводок стереометрии. Разве это не проявление мысли? Как бы не так! Геометрические фигуры не зря были известны им.
– Кому?
– Фу-ты! Инопланетянам, конечно!
– А что эти фигурки означают?
– Эксперты дали заключение, что они не имеют никакого отношения к тому, что может измерять, наблюдать, запечатлевать, излучать или передавать по радио, – словом, сочли фигуры просто символами. Внутрь фигурок проникать не стали, оставили это археологам. Теперь профессор Петров будет их распиливать или не знаю еще что… Он уже все решил. Для него загадки нет.
– А для тебя?
– Тут не задачка «мат в два хода», даже не шахматный этюд. А ты чего дрожишь? Трусишь?
– Нет. Холодно.
– Обычное дело. Осень. На дворе скоро снег выпадет, а срок включения отопления не настал. Инструкция!
– Какие они красивые! – восхищалась Таня, гладя руками геометрические формы. – Кто их сделал? Может, им тоже холодно? – И она попыталась ладонями согреть приглянувшийся ей куб.
– Стой! Стой! – сипло воскликнул Далька. – Или чудится мне? А ну грей его, грей!
– Я подую. Можно? – И Таня стала отогревать куб дыханием.
А Далька вперил взгляд в одну из сторон куба, на которой словно проступили какие-то тени, только светлые, как иней на стекле в морозный день.
– Ну, Танька, держись! Кажется, мы с тобой… – Он даже не мог договорить.
Они стали вдвоем греть куб, вместе дышали на него. И так увлеклись, что не заметили, как поцеловались.
Далька выскочил из лаборатории как ошпаренный и помчался по коридору. У Тани кружилась голова. Наверное, думала она, Далька ощущает то же самое. Увы! Он, оказывается, бегал к вахтерше за спичками. Таня обиженно отвернулась к окну.
– Эй, цыпленок цапли! – позвал ее Далька. – Давай гляди на этот куб: увидишь что – крикни.
И Даль стал жечь спички одну за другой, нагревая куб, сблизивший их с Таней.
– Вижу, – перехваченным от волнения голосом вдруг выговорила Таня.
– Чего видишь?
– Человека.
– Какого там человека? Что еще выдумала? А ну, пожги спички, я сам полюбуюсь.
Девушка послушно поменялась с Далькой местами.
Потому ли, что она более аккуратно нагревала спичками куб или он успел нагреться, как того требовалось, но в лаборатории послышался тихий прерывающийся, но явственный звук.
Далька огляделся по сторонам и увидел на соседнем столе древнюю маску. Такие делали когда-то сибиряки для вторичного захоронения умершего (его останки переносили из леса, где он покоился на дереве, в родовую могилу). Далю показалось, что маска что-то говорит ему…
На самом деле «заговорил? аппарат из кубов и конусов. Звук становился все отчетливее, ритмично повторяясь, а на стороне куба все отчетливее становилось изображение… человека! И тут в лабораторию, задыхаясь от гнева и бега, ворвались Галактион Александрович и Эльга Сергеевна.
– Что вы тут делаете?
– Что за безобразие!
Таня уронила спички и растерянно пролепетала:
– Что делали? Ничего… Честное слово, целовались, и только…
– А это? – крикнул Галактион Александрович, указывая на обгоревшие спички и закоптившийся куб.
– Целовались? Выбрано замечательное время и место для поцелуев! – процедила сквозь зубы Эльга, презрительно посмотрев на Дальку. (Еще осмеливался писать ей сумасшедшие письма. А она-то их хранила!)
– Прощу простить, – хриплым, сразу осевшим (и потому напоминавшим космонавта Крутогорова) голосом произнес Даль. – Прошу простить. Тут дело хитрое. Посмотрите-ка сюда, на этот экранчик на кубике. Не хуже телевизионного. Дай мне свою знаменитую газовую зажигалку, Галь.
– Нечего портить объект, – отступил Галактион Александрович.
– Не портить, а исследовать. Не бойся, не пожалеешь. Это же эксперимент в твоей лаборатории. Ты ведь даже резать собирался, не только греть. Отчет напишешь. Статью в «Доклады».
Галактион Александрович возмущенно пожал плечами, вынул зажигалку, но, прежде чем отдать ее брату, раскурил свою неизменную трубку, которая, как он считал, украшала его. Он старался сдержать себя, как подобало солидному ученому, но не мог устоять на месте, расхаживал около стола с объектом и сердито извергал клубы дыма. Даль поднес вспыхнувшее пламя к заветному кубу, который они вместе с Таней отогревали.
Профессор, резко повернувшись от двери к столу, воскликнул:
– Ве-ли-ко-лепно!
Ничто не могло так поразить Эльгу Сергеевну, как это признание всегда непоколебимого шефа. Но она плохо знала его.
– Великолепное подтверждение моей правоты!
– Что ты узрел, Галь? – поинтересовался Далька.
– Ми-сти-фи-ка-цию! Заумную и неумную мистификацию, которую не поленились подготовить те, кто решил ввести в заблуждение весь мир.
– Что ж, по-твоему, «Черный Принц» не творение разума?
– Напротив. Несомненное творение разума, но только земного, что я и постараюсь доказать самым доскональным исследованием.
– Ты так уверен, что земного?
– Бесспорно, ибо у науки пока нет никаких оснований полагать, что разум существует еще где-либо, кроме Земли.
Даль, опустив руки, с немым укором смотрел на брата, самоуверенно дымившего трубкой и вещавшего непреложные истины.
Эльга Сергеевна, воспитанная в почитании авторитетов, в числе которых был и профессор Петров, преданно смотрела на него, стараясь, чтобы Далька заметил это.
Таня отвернулась. Ей вдруг стало так обидно, что она боялась расплакаться.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. МИСТИФИКАЦИЯ
