Барбара Хэмбли - Призрачный Странник
Оба кивнул.
— Я где-то слышал, что транспортный луч может создавать что-то вроде «фантома»… правда, сам никогда такого не видел. Но мистер Скотт должен знать.
— Спросите у него, — сказал капитан. — Помнится, я читал об этом в «Звездолёте», выпуск 23-5, — Он прошёл между ними к пульту и нажал на кнопку. — Всё проверено, мистер Дау. Ложная тревога. Отключайте карантин.
Он набрал на пульте четырёхзначный код безопасности. Секундой позже двери отсека с шипением раздвинулись, и жёлтые огни погасли.
Как всегда, Спок ощутил при этом слабый укол беспокойства, гадая, все ли непредвиденные случайности он принял в расчёт. Занятый этой мыслью, он едва заметил, что доктор Гордон нерешительно шагнула к капитану, в то время как тот двинулся к открытым дверям своей обычной быстрой походкой. Но слух вулканца был чутким, и он услышал — как, наверное, и все остальные в комнате — её тихое, нетвёрдым голосом произнесённое: «Джим…»
Кирк обернулся уже на пороге — полутёмный силуэт на фоне коридора, залитого ярким белым светом. На мгновение Споку показалось, что капитан хочет поговорить — то ли с ним, то ли с доктором Гордон, стоящей рядом.
Но Кирк тряхнул головой и сказал только:
— Спокойной ночи, джентльмены… Хелен…
И вышел.
* * *— Что с тобой?
Маленькая гостевая каюта была слабо освещена — на время сна можно было отключить даже тусклые огоньки аварийных указателей, но этим мало кто пользовался, — и свет ламп на пятой палубе, что вливался в открытый дверной проём из-за спины лейтенанта Ухуры, был ненамного ярче в этот ночной час. Но глаза связистки уже привыкли к полумраку, и она увидела, что Хелен собралась к отъезду — у стены напротив кровати были аккуратно выстроены пакеты с личными вещами.
Рюкзак. Небольшой свёрток одежды. Пара крепких альпинистских ботинок. Дискеты с книгами в специальном контейнере — с прошлых визитов в каюту Хелен Ухура знала, что там в основном собраны классические труды по межзвёздной полевой антропологии и все предварительные отчёты по Пигмису и его обитателям.
Сама Хелен, одетая в пижаму из тонкого белого батиста, скрестив ноги, сидела на рыжевато-красном покрывале узкой постели. Её густые тёмно-каштановые волосы в беспорядке разметались по плечам, а во взгляде смешались облегчение и радость вместе с разочарованием.
Она наполовину ожидала капитана, догадалась Ухура.
И наполовину боялась его прихода.
— Ничего, — ответила Хелен. — Это пройдёт.
— Ну, лет через двадцать всё пройдёт, так или иначе, — с улыбкой сказала Ухура, присаживаясь на другой конец кровати. — Как ты?
Хелен тихо, иронично рассмеялась и указала на сложенные вдоль стены пакеты.
— Остальные решили переночевать на планете. Я сказала, что спущусь к ним утром.
Ухура промолчала. По собственному опыту ей была знакома эта последняя, отчаянная попытка отсрочить неизбежный выбор.
Хелен вздохнула — этот глубокий болезненный вздох, казалось, шёл из самого сердца — и обхватила себя длинными руками за плечи.
— Гадость какая, — сказала она без всякой злости, словно знала, что Ухура и так поймёт, что именно она имеет в виду.
— Хочешь кофе? — спросила Ухура, потому что Хелен как будто знобило от внутреннего холода, не имеющего ничего общего с прекрасно отрегулированным климатом на борту «Энтерпрайза».
Хелен кивнула. Каюты для особо важных гостей были оборудованы пищевыми автоматами; Ухуре пришлось только пересечь комнату.
— Ничего не поделаешь, — заметила она, набирая заказ на панели управления, — придётся довольствоваться той бурдой, что производит эта штука.
Как она и надеялась, Хелен засмеялась от удивления.
— Эй, полегче! Если старшина Бруновский услышит, что ты усомнилась в его способности правильно настраивать синтезаторы, он сделает себе сэппуку.
Ухура взяла из лотка серо-голубую пенолитовую чашку и вернулась к постели.
— Они научились искривлять пространство и время, разобрались в молекулярной структуре вещества, но со всеми своими распрекрасными компьютерами им не сделать настоящего кофе, кроме как из настоящих зёрен… Ты так и сделаешь? — тихо добавила она. — Спустишься утром на планету?
Хелен взглянула на неё снизу вверх; её рот искривился, и глаза внезапно заблестели влагой в рассеянном свете ночника.
— Я не знаю, — беспомощно сказала она. И когда Ухура снова села рядом с ней, поджав длинные ноги и кутаясь в свой красно-чёрный халат, Хелен добавила: — Думаю, нет.
Ухура вздохнула, и в комнате на минуту воцарилось молчание. Потом она сказала:
— Я проверила твои данные. Ты хороший специалист, даже слишком хороший, но когда мы прибудем на Звёздную базу 9, ты сможешь записаться во Флот энсином и работать ассистентом лейтенанта Бергдаля в антропо-геологическом отделе, — Она остановилась, видя, как вздрогнула Хелен.
— Это единственная вакансия? Работа с Бергдалем?
— Боюсь, что да. И то лишь потому, что Эмико хочет перевестись в отдел обработки информации. Это всё-таки узкая область.
— И я подозреваю, что Эмико просто надоело терпеть Бергдаля, и она ищет способ сбежать, — хмуро добавила Хелен.
Ухура промолчала — она и сама сделала такой же вывод.
— Он чертовски хороший учёный, — продолжала Хелен, — но он никогда не забудет, что у меня докторская степень… и никогда не простит мне, что я пришла сюда как «женщина капитана».
В её голосе прорезалась неожиданная горечь. Ухура подавила возглас протеста. Она знала, что Хелен права, — по крайней мере в том, что касалось мрачного и чопорного начальника Антро-Гео и, возможно, многих других членов экипажа.
— Ты же знаешь, — в глазах Хелен мелькнуло затравленное выражение, — именно так и будут обо мне говорить.
— Только на первых порах, — рассудительно сказала Ухура. — И только те, кто всегда любит говорить гадости. Их никто не принимает всерьёз. А что касается Бергдаля… с формальной точки зрения вы оба будете работать под руководством Спока. Так что половину времени ты даже не будешь видеться со старым Бульдогом.
— Но остальную часть времени — буду, — Она отставила чашку (кофе был, как всегда, безвкусным, несмотря на самые передовые технологии синтеза) и отбросила за спину буйные тёмные кудри. — Чёрт возьми, Ухура, я не могу бегать от человека, чьим помощником собираюсь стать, сколько бы он ни придирался к моей работе. И я остаюсь на этом корабле, чтобы работать, делать что-то полезное… спасти хотя бы остатки моей карьеры после того как…
Было видно, чего ей стоило удержать в себе эти слова: «после того, как я разрушу её своими руками, чтобы быть рядом с тем, кого люблю…»
Ухура ничего не сказала. Да и что тут можно было сказать?
— Чёрт… — снова прошептала Хелен.
— У тебя есть шесть месяцев, — нерешительно начала Ухура.
Взгляд младшей женщины был полон усталой иронии.
— Ты и впрямь думаешь, что «Энтерпрайз» вернётся на Пигмис через шесть месяцев? И не будет никаких чрезвычайных ситуаций, никаких непредвиденных заданий, что забросят его за сорок секторов отсюда? Звездолёты для того и созданы, Ухура. Они рыцари Флота, ударные фигуры, а не пешки. Часто ли «Энтерпрайзу» удаётся вернуться на планету, где он уже побывал? Джим не может сам собой распоряжаться — не больше чем…
Она снова прикусила язык, и Ухура закончила вместо неё:
— «Не больше, чем я»?
В желтоватом свете лампы лицо Хелен окрасилось румянцем.
Ухура криво улыбнулась.
— Как ты думаешь, почему мы в Звёздном Флоте так держимся друг за друга? Всё, что у нас есть, — это мы сами. У остальных есть другие интересы, другие увлечения… У нас — никогда.
— Нет, — выдохнула Хелен. — Никогда.
Она снова откинула непослушные волосы за спину, разглядывая тёмные стены своей маленькой комнаты. Потом, будто вспомнив о чём-то, взглянула на Ухуру:
— Ты не проверяла, с кем меня поселят, если я останусь в экипаже?
— Я пыталась, — осторожно ответила Ухура. — Но это трудно определить заранее. Компьютер обычно хорошо подбирает соседей, но когда пополнение приходит во время полёта… приходится довольствоваться тем, что есть. Я знаю, что соседка Зинк только что переселилась…
— Судя по тому, что сказала Джакомо из компьютерного центра, её соседки постоянно просят о переселении. Эта Зинк никогда не закрывает рта.
Она замолчала, уткнувшись подбородком в колени и сцепив руки, словно ей было холодно. Гостевые каюты были снабжены лучшей звукоизоляцией, чем большая часть помещений; сюда не проникал даже слабый шум голосов из коридора. Только мягкий, едва различимый шорох вентиляторов, да отдалённый гул, скорее осязаемый, чем слышимый, идущий изнутри стен — отзвук работающих двигателей и насосов, мерно бьющееся сердце самого корабля.
