Пол Андерсен - Кентавры Юпитера
Свои отроческие годы Фрэзер провел на плавучей морской станции. Ее обитатели пасли стадо китов и собирали морские водоросли. Иногда станция уходила далеко в океан, и тогда перед ними открывался целый мир НЕИЗВЕСТНОГО… Персонал станции состоял из людей многих национальностей и жил, по сути дела, одной большой коммуной. Ни о тайной полиции, ни о доносах здесь и не слыхивали, и это впоследствии больно отозвалось на последующей судьбе Фрэзера. Он оказался слишком доверчивым и мягким, совершенно не приспособленным к жизни в большом и. жестоком мире, где ни на кого нельзя было положиться. Только оказавшись много позже на Ганимеде, он вздохнул вновь свободно — ему показалось, что он выбрался из душной субмарины на поверхность моря, на свежий, порывистый ветер…
— Марк, все готовы, — сказал Махони.
— Папа, а куда мы направимся? — смешно пробасил Колин. Мальчик изо всех сил пытался казаться невозмутимым, как и положено мужчинам. Сердце Фрэзера мягко вздрогнуло. Колонисты, как правило, имели чудесных ребятишек — если те, конечно, выживали в тяжелых и непривычных для людей условиях.
— Мы поедем к одной из дальних станций, — ответил Фрэзер. — Мы не можем здесь оставаться, экипаж «Веги» состоит из гарвардистов, от которых можно ожидать любой пакости. Но им не удастся оккупировать весь Ганимед — просто людей не хватит. Спрячемся за хребтом Гленна, а там видно будет. А теперь пойдем. Пат, ты пойдешь последним. Дети, если увидите солдат в голубых скафандрах, не вздумайте бежать. Они могут открыть стрельбу.
Фрэзер вышел в коридор и некоторое время стоял, прислушиваясь. Вокруг было тихо. Тогда он пошел в сторону гаража, моля Господа, чтобы краулеры не успели взять под охрану.
Свернув в очередной раз, он увидел астронавтов с «Веги». Большой грузный мужчина в голубой униформе с белым поясом выразительно поднял бластер.
— Эй, приятель, ты куда направился? — спросил он настороженно.
Фрэзер замешкался. Вместо него ответила Ева. Очаровательно улыбнувшись, пояснила:
— Простите, офицер, но мы возвращаемся домой.
— Хм-м-м… — недоверчиво пробурчал астронавт, но было заметно, что слово «офицер» ему, рядовому, доставило удовольствие.
— Мы недавно прибыли из поселения, что на равнине Маре. Ваш командир приказал нам вернуться домой и оставаться там, что мы и делаем.
— Ладно, ладно, идите… — неохотно сказал солдат.
Ева дернула мужа за рукав, и он с окаменевшей улыбкой последовал за ней. Когда все вышли в соседний коридор, Махони присвистнул.
— Отличная работа, леди! Как вы догадались так ловко запудрить мозги этому парню?
— Все просто. Кто-то из офицеров должен находиться внутри здания и отдавать подобные команды, — ответила Ева. Ее губы тряслись от пережитого напряжения, и поэтому ей пришлось их крепко сжать.
— Папа, — вмешалась Энн, — может быть, мы лучше…
— Заткнись, — строго сказал Колин и отвесил ей подзатыльник.
Махони открыл дверь, за которой начинался наклонный пандус. На нулевом подземном этаже Авроры располагались склады, гаражи, силовые установки и прочее. В лица им ударил сырой холодный ветер. Когда Фрэзер, шедший последним, вновь закрыл дверь, он увидел, что пар от его дыхания превращается в белый иней, который немедленно осаждается на слабо светящиеся стены.
— Марк, а что мы будем делать, если они охраняют гаражи? — озабоченно спросил Махони.
Фрэзер вместо ответа снял ранец и достал из него молоток и пару увесистых гаечных ключей.
— Возьми, Пат. И ты, Колин. Не бог весть какое оружие, но все же лучше, чем ничего.
— Молоток против бластера? — запротестовала Ева.
— Если потребуется, мы будем драться чем угодно.
Конечно, Фрэзер не был суперменом из ковбойского боевика, и нервы его натянулись до предела. Но рядом с ним находились его дети, и он даже зубами готов был драться за них.
— Энн, — сказал он, — можешь ты пойти вперед? Если встретишь охранника, заговори с ним. Отвлеки его внимание. Он не причинит тебе вреда, не бойся. Только бы он был один…
Фрэзер взял дочку за плечи и заглянул ей в глаза, которые так напоминали ему Еву.
— Ты смелая девочка, — добавил он, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
Даже через скафандр он почувствовал, как дрожат плечи Энн.
— О’кей, папа! — нарочито бодро сказала она и, чмокнув его в щеку, быстро пошла вперед.
Ева вцепилась в руку мужа, застывшими глазами провожая дочку. Выждав паузу, они пошли вслед за Энн, стараясь не производить никакого шума. Вскоре девочка подошла к повороту в коридор, ведущий к гаражу, и застыла на месте. Тут же послышался чей-то грубый голос:
— Эй, малышка! Что ты здесь делаешь?
— Я не могу найти папу, — заныла девочка и исчезла за поворотом. — Пожалуйста, дядя, помогите найти его!
Фрэзер махнул рукой Махони и Колину. Они осторожно. дошли до угла. Энн все время истерически всхлипывала, не обращая внимания на окрики солдата, в голосе которого появились нотки безнадежности.
— Пора, — шепнул Фрэзер. — Бегите изо всех сил и бейте его чем и куда попало!
Он прыгнул к противоположной стене коридора и, мгновенно развернувшись, метнул молоток в стоявшего метрах в пяти от него охранника. Сразу же плечо отозвалось резкой болью — он вывихнул его, когда играл в баскетбол в спортивном зале Авроры.
Солдат в голубом мундире согнулся пополам и рухнул на колени. На лице застыла гримаса удивления, бластер выпал из ослабевших рук. А когда стал приходить в себя, Махони был уже рядом. Схватив солдата за волосы, он несколько раз с силой ударил его головой о пол, а затем со злостью стал бить ногами, пока Фрэзер не остановил его. Энн стояла в стороне и с ужасом смотрела на лежавшего ничком солдата. Фрэзер успокоил дочь как мог. Вопреки желанию он сочувствовал астронавту. Это был молодой парень, наверняка попавший в переплет волей случая. Он не мог не выполнять приказов командира-фанатика, но стрелять в девочку, конечно же, не стал бы. Колин поднял с пола бластер и встал рядом с Махони.
— Он сам напросился, папа! — гордо воскликнул мальчик, потрясая оружием. Фрэзер вдруг вспомнил парней, некогда до полусмерти избивших профессора Хавторна, и помрачнел.
— Нам надо идти, — встревоженно сказала Ева, озираясь по сторонам. — Здесь нас могут услышать…
Фрэзер кивнул в знак согласия и разрешил жене увести Энн. Они вышли в соседний коридор и вскоре оказались в обширном гараже, погруженном в полутьму. Эхо их шагов звучно отражалось от стен. Краулеры стояли в ряд. Это были большие квадратной формы машины с гладким куполом кабины, отлитым из прочнейшего металлопласта. Для передвижения использовались две альтернативные системы — колесная и шаговая. Мощные аккумуляторы на всех машинах было принято держать заряженными, а продуктовые отсеки — полными, так что Фрэзер открыл люк ближайшего краулера и махнул рукой, приглашая свой небольшой отряд в салон. Сам уселся на место водителя и сразу же включил двигатель для разогрева.
Через минуту машина плавно стронулась с места и направилась в сторону кессона. Когда дверь позади закрылась и воздух стал с шумом уходить из камеры, Фрэзер вытер рукой пот со лба. «Мы все-таки сделали это!» — с изумлением подумал он, еще не до конца веря в удачу. Но радости особой не чувствовал — события последних часов слишком его измотали.
Ева, словно поняв его состояние, порылась в аптечке и протянула ему тонизирующую таблетку. Фрэзер, благодарно улыбнувшись, проглотил ее и закрыл глаза. Когда выходная дверь кессонной камеры открылась, он чувствовал себя совсем иным человеком — психостимулятор сработал на славу. Фрэзер ощущал себя могучим воином типа Конана-варвара, способным с одним мечом в руках разбросать целую армию врагов. Чувствительность его невероятно обострилась, так что, даже не поворачивая головы, он ощущал каждое движение, каждый взгляд членов своего экипажа и одновременно — состояние всех агрегатов краулера. Он слился с окружающим миром, пророс в него каждым своим нервом, воспринимал его всей кожей…
Когда краулер выехал на равнину, ночь уже воцарилась в небе, расцветив его фейерверком разноцветных звезд. Среди них ледяным водопадом низвергался в бездну белесый поток Млечного Пути. Впереди, прямо по курсу, возвышалась черная вершина пика Гленна, над которой серебристой короной сияла Европа. Город остался позади, закрытый мягко фосфоресцирующим защитным куполом. Рядом с ним, словно рухнувшая на равнину луна, лежал массивный шар крейсера, ощетинившийся стволами орудий. А на востоке, над иззубренной стеной скал, нависал чудовищный диск Юпитера, уже выплывший на три четверти из-за горизонта.
Планета-гигант царила в небе. В диаметре она в пятнадцать раз превышала Луну, видимую с Земли, и была несравненно ярче. Большая часть поверхности имела оттенок темного янтаря, с поясами цвета меди, синего кобальта и малахита. Среди них тускло светился глаз Большого Красного Пятна, частично ушедшего на ночную сторону.
