Ольга Ларионова - Вахта «Арамиса», или Небесная любовь Памелы Пинкстоун
— …пеленг… Я — «Бригантина», я — «Бригантина», прошу пеленг.
Симона оглянулась — Паола сидела в дальнем углу, руки подложены под коленки, а ноги до пола не достают. Ишь как трогательно.
— Иди-ка поближе. Тоже мне — Золушка.
Паола легко перебежала через всю центральную, ткнулась носом в лохматый затылок Симоны. Та одной рукой включила тумблер автопеленга, а другую закинула за голову и поймала Паолу за короткую жесткую прядку; больно дернула — «ой!».
— Девочки! — строго сказала Ираида Васильевна. Точка на экране двинулась и поползла к центру, увеличиваясь и теряя радужные оболочки. Корабль подходил к станции на своих маневровых двигателях. Планетарные были уже застопорены, потому что на них не только станцию проскочить можно, но и всю систему «Первой Козырева», и очень даже просто; а во-вторых, планетарное топливо стоило ой-ой-ой сколько, надо было беречь. А уж «эти проклятые капиталисты» дрожали над каждым килограммом.
— Дорогие космонавты, — обратилась Симона к «этим проклятым капиталистам» с традиционной формулой приветствия, — рады поздравить вас с благополучным завершением рейса.
— Благодарю вас, мадам, — ответил красивый коричневый баритон. — Идем на сближение по пеленгу. Через четыре минуты начну торможение.
— Рановато, — сказала Симона. — Подойдите поближе. Как слетали?
— Благодарю вас, как всегда, — без происшествий.
— Везет. Занудное благополучие. А нас одолевает пыль.
— Рад за вас, мадам, если все обошлось без последствий. Одному из наших кораблей не удалось избежать некоторых неприятностей.
— А, «Киллинг». Слыхала. Сами виноваты. Курицы.
— Симона, — сказала Ираида Васидьевна.
— Не знаю подробностей, мадам. Это случилось вчера.
— Зато я знаю. Тормозите. Покруче.
Симона оглянулась на экран. Точка была у самого центра.
— Потише, рыбонька, — сказала она шепотом этой самой точке и положила руки на пульт управления.
— Стоп, стоп, капитан. — Симона повернула рычаг энергораспределителя и одновременно повела влево контактер гравитационного поля. У всех появилось ощущение, что они приподнимаются вверх, — Симона снизила поле гравитации до двух десятых земной. Мягко, пухло, словно разрастаясь в объеме, возник ухающий, вздыхающий гул. Это заработали на холостом ходу маневровые двигатели самой станции.
— Легли в дрейф, — доложили с «Бригантины», — расстояние до «Арамиса» восемьсот двадцать семь метров.
Ну, ясно, опять влетит от диспетчера. Хорошо еще — свой. Так что неизвестно, кто кому будет «московскую» ставить.
— Восемьсот пятнадцать, — сказала Симона с легким вздохом. — И не кричите на все Пространство.
Пол дрогнул, поддал по пяткам, вильнул туда-сюда, — и стало непонятно, куда летишь, но было ясно, что летишь очень быстро.
Станция шла к планетолету. Он уже был виден сквозь толстый иллюминатор, и Симона взяла вверх, чтобы особенно долго не крутиться вокруг него, а сесть прямо ему на хребет. С каждой минутой становилось ясно, какой это гигант, и когда станция пошла над ним, то со стороны могло показаться, что эта маленькая проворная каракатица пристраивается на спину мирно отдыхающего дельфина.
— Подержитесь, бабоньки, — сказала Симона, но все и так знали, что сейчас сила тяжести будет уменьшена до одной десятой земной. Паола схватилась за чеканную титанировую раму иллюминатора. Вот опять промелькнула обшивка планетолета, — заходили с кормы, где всё еще светились чудовищные раструбы дюз. Так было удобнее сесть на люк.
Симона включила круговой экран обозрения. Ага, уже совсем близко. Станция пошла на тормозном, замерла, немного поерзала, словно примериваясь, и уже на кибер-абордажерё, потому что никакой человек не мог бы сделать этого с требуемой точностью, плавно скользнула вбок и присосалась к двум четким овалам грузового и пассажирского люков.
Крепежные лапы выползли из открывшихся пазов и цепко обхватили темно-серое, тускло поблескивающее тело планетолета. Теперь он и станция представляли собой единое целое. Оставалось только выдвинуть герметический трап.
Симона нагнулась над сетчатой плошкой фона:
— Ну, как вы там?
— Надеваем скафандры, — лаконично отозвалась «Бригантина».
— Подаю трап. Всем покинуть шлюзовую камеру.
— Есть покинуть шлюзовую камеру.
Симона перекинула маленький тугой рубильничек вверх, и тотчас же из шлюзовой послышалось легкое шуршание. Станцию еще немножечко качнуло, на обзорном экране было видно, как куцый гофрированный хобот протянулся к люку и плотно обхватил его. Проворный, словно белочка, кибер уже выскочил в Пространство и побежал по спирали вокруг переходника, добрался до места стыка и стал придирчиво тыркаться, проверяя надежность крепления.
— Экипаж планетолета НУ-17 «Бригантина» к выходу готов.
Паола переступила с ноги на ногу.
Симона включила тумблер под знаком «С», и тонкая прозрачная пленка опустилась с потолка и разделила шлюзовую, коридоры, салон и биологическую на территорию хозяев и территорию гостей.
— Выход разрешаю, — сказала Ираида Васильевна, нагибаясь над плечом Симоны.
Два золотистых краба, выставив перед собой инструменты, ринулись по переходнику — помогать снимать люк.
Симона поднялась, повела плечами, — чертовски нелеп был на ней форменный голубой костюм Международной службы — и в последний раз протянула руку к пульту — восстановила привычную на станции силу тяжести.
— Ну, пошли делать реверансы! — и, пропустив вперед Ираиду Васильевну, все двинулись в шлюзовую.
Слева уже чернела изготовившаяся к нападению на чужой корабль беспристрастная армия кибер-контролеров; направо, к жилым отсекам, уходил белоснежный коридор, а прямо, так близко, что казалось: сделай два шага — и ты там, — зияла дыра герметического перехода.
Но сделать эти два шага было никак нельзя, потому что невидимая пленка немыслимой прочности поднималась у самых ног выстроившегося экипажа «Арамиса» и уходила в узкую щель темно-синего потолка, люминаторами в шлюзовой служили боковые стены.
За дырой была темнота, из которой доносилась металлическая возня. И вот там, впереди, показалась полосочка света, потом щит люка стремительно опрокинулся внутрь перехода, подхваченный присосками киберов. На фоне желтого овала мелькнули силуэты этих киберов, втаскивавших щит внутрь корабля, потом свет усилился, и вот стройная фигура в черном синтериклоновом скафандре показалась в конце перехода.
Паола снова переступила с ноги на ногу, и даже вздохнула, и даже тихонечко потрогала упруго подавшуюся под ее пальцами переборку, но никто на нее не оглянулся.
Показалась еще фигура, и еще, и трое космолетчиков, чуть пригнувшись, вышли из темного коридорчика на белый свет.
Они остановились напротив команды «Арамиса», тоже почти у самой перегородки, только по другую ее сторону и на таком расстоянии, чтобы можно было сделать один маленький шаг вперед; и тот, что вышел первым, сделал этот шаг и чуть усталым голосом проговорил:
— Экипаж американского планетолета «Бригантина» в составе Дэниела О'Брайна — командира (он с каким-то врожденным достоинством слегка наклонил голову), Александра Стрейнджера — второго пилота (поклонился незнакомый, сразу бросающийся в глаза удивительно красивый юноша) и Пино Мортусяна космобиолога (Пино, старый знакомый, мотнул головой) прибыл в систему космической станции «Первая Козырева» и просит произвести досмотр грузов.
Ираида Васильевна тоже сделала маленький шажок ему навстречу:
— Команда вспомогательной станции «Арамис» в составе Ираиды Монаховой — начальника и космобиолога, Симоны Жервез-Агеевой — кибер-механика, Ады Шлезингер — уполномоченного по досмотру грузов и Паолы Пинкстоун — стюардессы рада видеть вас у себя на борту. Сейчас прошу всех пройти в боксы биологической обработки, после чего прошу вас в салон.
И Ираида Васильевна улыбнулась так по-домашнему, по-земному, что американцы не могли не ответить ей тем же, и тоже улыбнулись: капитан сдержанно, второй пилот — ослепительно, а Пино — криво, как всегда.
— Нет ли у вас на борту живых существ, капитан? — задала Ада традиционный вопрос.
— Нет. Груз — контейнеры с кормонилитом. Все данные о характере груза, в том числе и о его активности, в бортовом журнале.
Формальности были окончены, космолетчики поступали в распоряжение Ираиды Васильевны, теперь уже не командира, а врача.
— Прошу вас. — Она повернулась и пошла в правый коридор, и трое в скафандрах тоже повернулись и послушно затопали рядом с ней.
Симона щелкнула пальцами по синтериклону:
— Что новенького, Мортусян?
Тот поотстал, поднял руку к затылку и почесал гермошлем.
— Да вот говорят — на вашей «Аляске» клопов развели…
