Гордон Диксон - Спасательный корабль
– Тьфу! Какой ужас!
– А по-моему, не так уж плохо. Думаю, нам придется привыкнуть к этой пище. Еще кто-нибудь голоден?
Единственный, кто решился попробовать иб, был Хэм. Он жевал и глотал месиво без всякого выражения и справился с целой чашкой. Судя по всему, ему было почти безразлично, вкусно это или нет.
– Еда как еда, – сказал он.
– Ну вот, один едок уже доволен, – сказал Джайлс. – Заставлять я никого не собираюсь, но пища из плодов иб перед вами. В течение следующих двенадцати часов я прошу всех попробовать ее. Мы все должны сохранить здоровье и силы, никто не должен заболеть. Это наша пища, и мы будем ее есть.
Подтверждая сказанное собственным примером, он опять наполнил чашку и заставил себя есть с самым невозмутимым видом. Возглавить часто легче, чем идти вслед. Он ополоснул руки в чане, без особого, впрочем, удовольствия, так как воду в нем заменял сок иб. В этот момент к нему подошла Мара.
– Капитан сказал вам, как долго мы будем лететь?
Джайлсу было просто необходимо, чтобы кто-то задал этот вопрос.
– Путешествие, судя по всему, будет не слишком коротким, – сказал он. – В этом я уверен. Как только Капитан закончит вычисления, я дам вам знать.
– Он сказал, почему оставил одного из членов их экипажа на борту лайнера?
И этого вопроса ожидал Джайлс и заранее приготовил ответ, который, по его мнению, должен удовлетворить всех. Узнай они, что двигатели сработали не так, как нужно, началось бы волнение.
– Чтобы понять альбенаретцев, нужно знать кое-что об их философии… их религии… называй это, как хочешь, – сказал он Маре. – С их точки зрения, самый факт пребывания в космосе есть благодать, в нем они обретают то, что ты бы назвала святостью. Единственное, что превосходит ценность многолетнего пребывания в космосе, – это честь умереть в космосе, отдав жизнь служению ему. Иными словами, всем, кто остался на лайнере, по их воззрениям, очень повезло. В том числе и альбенаретцу, у которого был шанс улететь с нами, но он им не воспользовался. По их понятиям, это было самым значительным и самым лучшим событием в его жизни.
Мара нахмурилась.
– Ненормальные они, что ли? Я хочу сказать – быть в космосе означает быть в космосе, и только. И умереть в космосе – тоже не слишком большое свершение.
– Альбенаретцы считают иначе. – Он попытался вернуть разговор к их собственным проблемам. – Вы собрали достаточно плодов?
– Гораздо больше, чем нужно. Никто не спешит их есть. Мы наполнили две корзины, бегемот уже вспотел, выдавливая сок.
– Бегемот?..
Мара посмотрела на него чуть-чуть настороженно и вдруг улыбнулась.
– Бегемот, – проговорила она. – Так мы называем простых рабочих, Хэма. Но вы его так не зовите.
– Почему?
– Потому что… – Она поколебалась. – В общем, так называют того, кто в детстве ушиб голову и… и поэтому у него мозги не в порядке. Мы говорим так… между собой, но, если это слово произнесете вы, он поймет его… превратно.
Джайлс посмотрел на нее с интересом.
– Ты хорошо выражаешь свои мысли, – сказал он.
Ему показалось, что в ее глазах промелькнуло и мгновенно погасло нечто похожее на гневную вспышку.
– Для арбайта… вы это имели в виду, – сказала она. Голос ее звучал совершенно ровно.
– Ну да, – сказал он. – Не думаю, чтобы у тебя была возможность получить хорошее образование.
– Конечно, – прошептала она. – Значит, я должна поблагодарить вас за комплимент.
– Комплимент? – ошеломленно повторил он. Комплимент он мог бы сделать только женщине из клана Эделей. – Я просто констатировал факт, факт, которым ты, конечно, вправе гордиться.
– О, я горжусь. – Сказано это было чуть-чуть раздраженно, хотя интонация тут же изменилась. Джайлсу послышались в голосе Мары нотки печали. – Как и все остальные, я рада уже просто тому, что осталась в живых. Если не думать о том, как много людей там, на Земле, отдали бы все, чтобы оказаться в космосе. Даже если это означает угодить на спасательный корабль…
Джайлс смотрел на нее в полном замешательстве.
– Ты хочешь сказать, что есть арбайты, которые страстно любят полеты в космосе?
Она подняла голову и посмотрела на него. На какую-то долю секунды ему почудилось, что она готова посмеяться над ним, Эделем. Непростительное нарушение приличий!
– Конечно, нет, – сказала Мара. – Я просто говорю о шансе получить назначение на какой-нибудь из Колонизованных миров, о шансе покинуть Землю.
– Покинуть Землю? – Эта девушка озадачивала его своими странными замечаниями. – Оставить спокойную жизнь на родной планете, оторваться от веселых парков, от увеселительных центров – все бросить, чтобы работать по многу часов ежедневно, на скудной диете и в суровых условиях… Зачем это арбайту?
– А Эделю зачем? – сказала она.
– Это совершенно другое дело. – Джайлс нахмурился. Он решительно не знал, как объяснить этой девочке из низов, что значат для каждого Эделя самодисциплина и цель. Смутно, из давних-давних времен припомнилось ему чувство одиночества четырехлетнего малыша, оторванного от семьи и отправленного в пансион, где долгие годы его будут готовить ко всему, что понадобится для выполнения ответственных обязанностей лидера человечества. Он тогда плакал. Вспомнив об этом, Джайлс поморщился от стыда – да, в ту первую ночь он плакал, молча, в подушку, как и многие другие маленькие Эдели. И только один из них плакал не скрываясь. Мальчик плакал в первую и в последующие ночи, и неделю спустя его забрали из пансиона. Куда – никто так никогда и не узнал, и никто не хотел о нем говорить.
– Тут все совершенно иначе, – повторил Джайлс. – Это, как тебе известно, вопрос ответственности нашего класса. Эдели отправляются на Колонизованные миры не потому, что предпочитают их Земле. Этот путь указывает им долг.
Мара внимательно смотрела на него.
– Вы действительно в это верите? – спросила она. – И вы никогда не делали ничего, чего бы вам хотелось, просто потому, что – хотелось?
Он засмеялся.
– Какой же я Эдель, если бы я мог утвердительно ответить на твой вопрос!
– Вы были бы – человеком.
Он покачал головой, хотя чувствовал себя совершенно сбитым с толку.
– Сэр, ваша честь, – услышал он у самого уха. Оглянувшись, он увидел вошедшего в отсек Фрэнко.
– В чем дело, Фрэнко?
– Капитан желает вас видеть. Он говорил со мной на терралингве, языке землян, и велел мне сообщить вам…
Когда Джайлс вошел в отсек управления, Капитан сидела в кресле, положив руку на книгу, лежавшую на приборном щите. Рядом спокойно сидел Инженер.
– Вы вызывали меня? – спросил Джайлс по-альбенаретски.
– Мунгханф обнаружил причину неисправности нашего двигателя.
– Мунгханф в высшей мере компетентен.
Инженер сдвинул два пальца, что означало «мне приятно это слышать», затем указал в сторону машинного отделения.
– С источником питания все в порядке, основная тяга функционирует в заданных параметрах. Неполадки – во вспомогательной, смонтированной на корпусе. Необходим ремонт.
– А это возможно? – спросил Джайлс.
– Вполне. Скафандр здесь есть, а инструментов и знаний у меня достаточно, чтобы сделать все, что нужно.
– Вот и хорошо, – кивнул Джайлс.
– Это, быть может, даже больше чем просто хорошо. Кое для кого это может оказаться великой наградой.
Инженер поднял с пола объемистый пластиковый сверток и вытащил оттуда скафандр. Когда он встряхнул его и протянул Джайлсу, материал затрещал.
– Взгляните-ка сюда, на эти швы – они потеряли эластичность от старости. В вакууме они могут потрескаться и выпустить воздух. И тогда тот, кто будет в этом скафандре, умрет. А раз нужен ремонт, очевидно, что делать его буду я.
Прежде чем Джайлс успел что-либо произнести, Инженер затрясся в громком, клекочущем смехе.
Глава 5
Джайлс подождал, пока смех затихнет, потом произнес, обращаясь к Инженеру:
– Значит, Мунгханф приближается к следующим Вратам Пути, – сказал он. – Поздравляю.
– Это еще не наверняка, – откликнулся Инженер. Он повернулся и взглянул на темное, испещренное морщинами лицо инопланетянки. – Для меня важно и то, что она была моим Капитаном во времени и пространстве; и мне, той части меня, которая и есть «я», будет одиноко без нее. Однако, поскольку смерть из-за ветхого скафандра будет в конечном счете следствием гибели нашего корабля, ответственность с меня будет снята. По крайней мере, я надеюсь на это.
– Мунгханф жил, не забывая о долге, и теперь имеет право сделать следующий шаг, – сказала Райумунг. – Но не надо больше об этом, Мунгханф. Наш Путь и его смысл скрыты от рода людского.
– Да, так, – согласился Мунгханф, обернувшись к Джайлсу. – И я об этом сожалею. Пусть говорит мой Капитан.
