Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ
— Но на Гее, — сказала Блисс, — все атомы — это часть планетарного сознания, о котором вы не имеете представления.
— А что произойдет с овощами, которые вы едите сейчас? спросил Тревиц. — Они тоже становятся частью Геи?
— Становятся… очень медленно. Но все, что меня покидает, теряет контакт с Геей. Оно лишается даже того гиперпространственного контакта, который как элемент с высоким уровнем сознания могу поддерживать с Геей я. Такой контакт заставляет негеянскую пищу становиться Геей, когда я ее съедаю, хотя и очень медленно.
— Но не становится ли негеянской пища, которую мы запасли на Гее? Тогда вам лучше есть ее сейчас, пока можно.
— Об этом не беспокойтесь, — сказала Блисс. — Геянские запасы обработаны специально. Они останутся Геей долго.
— Что произойдет, — вдруг спросил Пелорат, — если мы станем есть геянскую пищу? И, кстати, что произошло с нами, когда мы ели вашу пищу на Гее?
На лице Блисс промелькнула грусть, она покачала головой.
— Все, что вы съели, пропало для нас. Вернее, пропало все, усвоенное вашими тканями. С другой стороны, ваши отходы остались на Гее и постепенно стали ею, так что в целом баланс сохранился. Но вследствие вашего визита многие атомы Геи перестали быть Геей.
— Почему же? — с любопытством спросил Тревиц.
— Потому что вы бы не перенесли превращения. Даже частичного. Вы наши гости, вас, так сказать, заманили на Гею против воли, и мы были обязаны защитить вас даже ценой потери каких-то фрагментов. Мы пошли на это сознательно, хотя и неохотно.
— Мы сожалеем об этом, — сказал Тревиц, — но уверены ли вы, что негеянская пища вам не повредит?
— Не повредит, — сказала Блисс. — Съедобное для вас съедобно и для меня. Просто у меня возникает дополнительная проблема — не только усвоить пищу, но и превратить ее в Гею. Это создает психологический барьер, из-за которого я не получаю удовольствия от пищи и вынуждена есть медленно, но я со временем это преодолею.
— А инфекция? — вдруг воскликнул Пелорат, и его голос зазвенел от тревоги. — Не понимаю, как я мог не подумать об этом! Блисс! На любой планете полно микробов, от которых у тебя нет защиты, и ты умрешь от какой-нибудь обычной болезни. Голан, мы должны вернуться!
— Не паникуй, дорогой, — улыбаясь, сказала Блисс. Микробы, попадающие в мое тело, тоже ассимилируются Геей. А став Геей, они не повредят мне.
Трапеза подходила к концу. Пелорат потягивал разогретую смесь фруктовых соков с пряностями.
— Мои дорогие, — сказал он, облизывая губы, — нам пора сменить тему. Кажется, мое основное занятие на борту корабля менять темы разговоров. Отчего это?
— Оттого, — ответил Тревиц, — что мы с Блисс начинаем спорить на любую затронутую тему чуть не до драки. И только от вас, Янов, зависит, сохраним ли мы рассудок. Так о чем вы хотите говорить, старина?
— Я просмотрел свои материалы по Компореллону. Эта планета и весь сектор богаты древними легендами. Компореллонцы относят заселение планеты к далекому прошлому — первому тысячелетию гиперпространственных путешествий. На Компореллоне даже есть рассказ об основателе этой планеты, Бенболли, хотя не сообщается, откуда он явился. В моих материалах говорится, что первоначально Компореллон назывался планетой Бенболли.
— По-вашему, это правдоподобно, Янов?
— В этих легендах может содержаться истинное ядро, но кто знает, что в него входит?
— Я никогда не встречал в истории имя Бенболли, а вы?
— Я тоже, но знаете, во времена Поздней Империи доимперскую историю умышленно скрывали и уничтожали. Императоры последних беспокойных веков Империи стремились уменьшить местный патриотизм, они считали — и не зря — что местный патриотизм оказывает дезинтегрирующее влияние. Поэтому почти во всех секторах Галактики история с датами и точными записями начинается с тех времен, когда стало заметным влияние Трантора и данный сектор присоединился к Империи или Империя его захватила.
— Не думал, что историю так легко урезать.
— Во многих отношениях это невозможно, — согласился Пелорат. — Но сильное и решительное правительство может многое из истории изъять. После этого история начинает зависеть от разрозненных материалов и склонна вырождаться в устные предания. А предания обязательно наполняются преувеличениями, в которых доказывается, что данный сектор очень древний и был когда-то могущественным. И какой бы глупой ни была легенда, вера в нее среди местных жителей становится вопросом патриотизма. У меня есть предания со всех концов Галактики, которые рассказывают о первой колонизации непременно с самой Земли, хотя ее не всегда называют этим именем.
— А как еще называют?
— По-всякому, иногда Единственной, иногда Древнейшей. Или называют "Подлунным миром", что, согласно некоторым авторитетам, указывает на гигантский спутник. Другие утверждают, что это означает "Подлинная планета", в смысле первоначальная, от которой все пошло.
— Остановитесь, Янов, — мягко сказал Тревиц. — А то вы будете рассказывать до бесконечности. Вы считаете, что в этих легендах заключена правда?
— О да, мой дорогой друг. Безусловно. Достаточно познакомиться с ними, чтобы почувствовать, как люди по своему обыкновению, начав с зерна истины, окружили затем его слой за слоем разными выдумками. Совсем как устрицы Рампоры, которые строят жемчужины вокруг песчинки. Эта метафора пришла мне в голову, когда я однажды…
— Янов! Подождите! Скажите, компореллонские легенды отличаются чем-нибудь от остальных?
— А? — Пелорат непонимающе посмотрел на Тревица. Отличаются? Они утверждают, что Земля относительно близко, и это необычно. На большинстве планет о местонахождении Земли — или как ее там называют — высказываются неопределенно или помещают ее в какой-нибудь несуществующий край. — Да, — заметил Тревиц, — вроде того, как нам сказали на Сейшелах, что Гея находится в гиперпространстве.
Блисс хихикнула, и Тревиц бросил на нее быстрый взгляд.
— Это правда, — сказал он. — Нам так сказали.
— Я не сомневаюсь. Просто это смешно. Нас, конечно, устраивает, что на Сейшелах в это верят. Мы хотим, чтобы нас оставили в покое, а какой может быть для этого лучший способ, чем поселиться в гиперпространстве? И неважно, где мы живем на самом деле, если сейшельцы верят, что мы там!
— Да, — сухо сказал Тревиц. — И точно так же что-то заставляет людей верить, что Земли нет, или что она очень далеко, или что ее поверхность радиоактивна.
— С тем лишь отличием, — вставил Пелорат, — что компореллонцы полагают, что Земля находится в их секторе Галактики.
— Но при этом наделяют Землю радиоактивной поверхностью. Так или иначе, все народы в своих мифах считают Землю недоступной. — добавил Тревиц.
— Это более или менее верно, — сказал Пелорат.
— На Сейшелах, — продолжил Тревиц, — многие думали, что Гея недалеко. Некоторые даже правильно указывали ее звезду, но все же считали, что Гея недостижима. Может быть, есть компореллонцы, которые верят, что Земля мертва и недостижима, но могут показать ее звезду. Тогда, какой бы недостижимой они ни считали Землю, мы ее достигнем. Как было с Геей.
— Но Гея стремилась вас заполучить, Тревиц, — сказала Блисс. — Вы были в наших руках, хотя мы не собирались причинять вам вреда. А что, если Земля так же могущественна, но недоброжелательна?
— Я должен добраться до нее во что бы то ни стало. Впрочем, это моя проблема. Когда я узнаю, где Земля, то, перед тем как направиться туда, высажу вас на ближайшей планете Сообщества или, если хотите, верну на Гею, а дальше полечу один.
— Мой дорогой друг, — сказал Пелорат огорченно, — не говорите так. У меня и в мыслях не было покинуть вас.
— Как и у меня покинуть Пела, — сказала Блисс. Она протянула руку и ласково погладила Пелората по щеке.
— Что ж, прекрасно. Скоро мы сможем совершить Прыжок к Компореллону, а потом, будем надеяться, и к Земле.
Часть II. КОМПОРЕЛЛОН
3. На таможенной станции
— Тревиц говорил тебе, — спросила Блисс, входя в каюту, что мы с минуты на минуту собираемся совершить Прыжок через гиперпространство?
Пелорат, склонившийся над своим экран-диском, поднял голову и ответил: — Да. Собственно, он только что заглянул и сказал: "В ближайшие полчаса".
— Я волнуюсь, Пел. Я всегда не любила Прыжок. У меня обычно возникает странное ощущение, как будто я выворачиваюсь наизнанку.
Пелорат удивленно посмотрел на нее.
— Я не думал, что ты космическая путешественница, дорогая, — сказал он.
— Не такая уж я путешественница, — ответила Блисс. Я-мы-Гея по самой своей природе не торгуем, не исследуем, не занимаемся туризмом. Но кто-то должен дежурить на космических станциях…
