Сурен Цормудян - Герои млечного пути
Вот она уже рядом. Это приватный танец, посвященный ему одному. И хотя выпитый алкоголь не дает Ди Рэйву разобраться в происходящем, он все же отчетливо ощущает запах ее тела. Симон тщетно силился разглядеть ее лицо, но то ли не мог сфокусировать взор, то ли освещение в баре специально было таким, чтобы виден был только блеск миндалевидных глаз танцовщицы.
Она продолжала соблазнять его, но денег все не было. Тогда танцовщица стала действовать более настойчиво. Подойдя к нему вплотную, она стала в своем танце тереться об Ди Рэйва. Сработало! Особенно после того, как она вскользь коснулась грудью его лица.
Пьяный актер что-то пробубнил и, вытащив из кармана розовую купюру, показал ее девушке:
— Куда это… деть… а?
В ответ она, извиваясь, выставила левое бедро с резинкой. Ди Рэйв несколько раз попытался вставить купюру, но все старания были тщетны: бедро мелькало перед глазами.
— Да стой ты спокойно! — брякнул он, схватил ее за ноги и притянул. Та вскрикнула от неожиданности.
— Не ори. Щас все сделаю… — Симон с великим трудом засунул деньги за резинку и отпустил танцовщицу.
Девушка собралась было отойти от столика, но вовремя заметила, что Ди Рэйв снова полез в карман. Она вернулась, продолжая танцевать на ходу. Киномагнат помахал перед ней сверкавшей перламутром купюрой. Та поняла, что видит десять тысяч галаксов. Деньги немалые.
— Может быть, для этого найдется местечко поукромнее? — ухмыльнулся Симон.
Девушка лизнула свой указательный палец и, медленно ведя им по своему телу вниз, указала на свои трусики. Затем слегка оттянула их и движением брови дала понять, что там самое место для такой крупной банкноты.
Ди Рэйв встал. Его сильно шатало, но он устоял. Затем он протянул руку с купюрой к «укромному местечку», и вдруг ноги у него подкосились, так что Симон рухнул на пол, зацепив трусики и стянув их. Падая, он от души впаялся лицом в ее грудь и своим носом расстегнул бюстгальтер. Ловкий трюк, достойный бурных оваций. В баре и впрямь кто-то зааплодировал.
Девушка завизжала, прикрываясь руками, а Ди Рэйв, ворочаясь на полу, кряхтел:
— Что ты орешь-то?! Недотрога, а! Это десять штук, детка, терпи мои капризы!
— Животное! — взвизгнула та, пятясь в темноту. Нормально она идти не могла из-за путавшегося в ногах предмета нижнего белья.
— На себя посмотри!
Танцовщица высвободила ногу и другой метнула в него трусики.
— Фу-у! — Симон увернулся.
Стриптизерша, цокая каблучками, бросилась в темноту к двери, ведущей в служебные помещения.
Бросив прощальный взгляд на ее ягодицы, Симон крикнул:
— Иди сюда, э! Деньги-то забери! Ты их заслужила! — Он захохотал.
— Придурок! — послышалось из глубин заведения.
Ди Рэйв поднялся на ноги. Перед ним вырос массивный охранник и невозмутимо предложил:
— Молодой человек, я настоятельно рекомендую вам покинуть наш ночной бар.
— Еще чего. Нет, вы слышали?
Симон, ухмыляясь, повернулся к друзьям. Крюгер сидел, закрыв лицо руками, а Ермак держался за голову. В их позах изобличался ужас увиденного.
— Молодой человек, я вынужден повторить…
— Ты что, смерти не боишься? — перебил его пьяный киномагнат.
В этот момент его повело назад так, что запрокинулась голова. Казалось, он вот-вот упадет. Ди Рэйв даже руки развел, пытаясь балансировать, но вместо этого описал головой дугу и врезал лбом охраннику по переносице. Снова грянули аплодисменты.
Страж рухнул на пол и застонал, держась за нос. Тут же к Симону подскочили еще три охранника, точные копии первого.
— Порву, гады! — завопил Симон, делая страшную гримасу.
Он бросился на одного из них. Споткнулся о первого. Падая, увлек за собой третьего. Тот врезался лбом в хромированный столб. В общем, началась свалка.
Роман, не дожидаясь разрешения Алекса, запрыгнул на стол и тут же приземлился возле дравшихся.
— Ребята! Отпустите его! Беру все на себя! Мы все возместим! — крикнул он, разнимая противников.
Дэвид презрительно взирал на все происходящее.
— Видите, любезный Рональд, — обратился он к Ловскому, — еще недавно этот человек романтично говорил о прекрасном. О закате. О любви. А теперь полюбуйтесь на него. Воистину — ecce homo! Вот человек!
* * *Черная «Волга» мчалась по ночной Москве. За рулем сидел Роман, но машину вел автопилот. Рядом развалился Крюгер и попивал из бутылки лимонад.
На заднем сиденье распластался Ди Рэйв. Он вроде бы спал, но иногда издавал едва различимое бормотание.
— Куда этого дебошира денем на ночь? — поинтересовался Роман.
— За город и в канаву, — хмыкнул Крюгер. — Конечно, ко мне домой.
— Весело посидели, — вздохнул Ермак.
— Это точно, — кивнул Алекс.
— Твоя идея была, — укоризненно продолжил Роман, глядя на Крюгера.
— Откуда я знал, что он весь день пил? — развел руками тот.
— Когда мы приехали в бар, ты уже знал об этом. И на кой черт, скажи мне, надо было его поить?
— То есть?
— Ты думаешь, я не заметил, что ты почти всю свою водку слил Симону, а сам для вида пил воду? — Роман пристально посмотрел на Алекса.
— Нет, ну что за скоты, а? — воскликнул вдруг Симон. — Порву гадов!
— Расслабься, — усмехнулся Алекс. — Порвал уже всех.
Ди Рэйв причмокнул несколько раз и вдруг запел:
Я подарю тебе планету, где мало кислорода,
Ее населяют хищные уроды,
Здесь или очень холодно, или слишком жарко,
Это не планета, а просто клоака!
Но здесь нет злости и нет доброты,
Здесь нет пьяных и не растут цветы,
Здесь никто не врет…
Только я и ты.
Я подарю тебе воздух, чтоб ты могла тяжело им дышать,
Подарю тонны золота, чтоб не могла от меня убежать,
Здесь нету людей и не с кем побыть,
Теперь ты не сможешь мне изменить!
Но здесь есть я и любовь моя,
Здесь вместо рек лавы струя,
Здесь никто не голоден…
Только ты и я.
Я подарю тебе почву, ты посадишь цветы,
Но лучше, конечно, картофель посади,
Подарю тебе воду, чтоб могла ты почву полить,
Но лопату не дам, вдруг захочешь меня ты зарыть.
Мне здесь плохо, и будет плохо тебе,
Это ведь не то, что жить на Земле,
Я буду мучиться, но мучиться будешь и ты,
Потому что здесь — НЕТУ ЕДЫ!
Друзья переглянулись.
— Может, его в клинику сразу? — спросил Роман.
Глава 3
Было позднее утро. Таксилет доставил Ловского из калининградского аэропорта к его белому многоэтажному дому на улице Шиллера. Город уже проснулся и окунулся в будни. Рональд поднялся на лифте на пятый этаж и вошел в свое жилище. К его удивлению, жена была дома.
Алиса стояла в коридоре и встретила его взглядом, полным обиды, укора и злости. Но даже такая она оставалась обворожительной. Поджала пухлые алые губы. На щеках появились ямки — знак радости или негодования. Она нахмурила брови, которые стали похожи на крылья парящей ласточки.
Рональда кольнуло в сердце. Неужели вся эта красота теперь не для него?
— Ты где был, Рон? — резко спросила Алиса. — Где ты шлялся всю ночь? Я даже не говорю про вчера.
— А в чем дело? — Ловский изобразил невинное удивление и протиснулся мимо нее.
— Как тебя понимать? — Тон стал еще резче.
Рональд вдруг понял, что она даже не подозревает о том, что ему известно о любовнике. Иначе не стала бы лезть с претензиями. Но если у нее есть другой, то почему она так кипятится из-за отсутствия мужа?
— Я был в космосе, — угрюмо бросил Рональд. — И очень устал.
— По работе? — Она немного смягчилась. — Но ты всегда предупреждал заранее. И до экзаменов еще далеко. Может, расскажешь?
— Непредвиденные обстоятельства. Так получилось, — устало ответил муж, садясь на серый велюровый диван.
Женщина направилась на кухню, равнодушно спросила:
— Завтракать будешь?
Он нерешительно посмотрел ей вслед и вдруг окликнул:
— Алиса, подойди, пожалуйся. Присядь рядом.
Она нехотя вернулась. Присела на край дивана, держа дистанцию.
— Я соскучился по тебе, — тихо сказал он и, придвинувшись, поцеловал в щеку. Затем стал обнимать. — Я очень по тебе соскучился. Я тебя хочу.
Алиса отстранилась. Но позаботилась улыбнуться:
— Рональд, я… Я всю ночь не спала. Нервничала. У меня голова болит. И я очень сердилась. — Она встала и пошла в кухню. — Идем завтракать.
— Прости, — буркнул Ловский и подумал: «Накувыркалась со своим…».
Он поднялся с дивана и направился к бару. Очень хотелось выпить. Вынул серебристую бутылку с американским виски. Помимо нее, внутри стояло еще три десятка различных напитков. Целая коллекция. Но Ловский все же заметил, что чего-то не хватает. Он медленно отошел от бара. В висках запульсировала боль.
