Сергей Лукьяненко - Планета, которой нет
Данька опустил глаза.
— Жалко… Но если уж я попал сюда… Они бы за меня обрадовались, я знаю. Мама всегда говорила, что на все готова, лишь бы я жил в нормальной стране.
Теперь настала моя очередь отводить взгляд. Мальчишка попал в самое больное место. Что дает мне право быть единственным землянином, вышедшим за пределы Солнечной системы? Могу ли я запретить чудом попавшему в далекий космос Даниилу хотя бы прикоснуться к чудесам галактической цивилизации?
Должен запретить.
— Даниил, — мягко сказал я. — Это вовсе не нормальная страна в понимании твоей мамы. Не Штаты и не Германия. Ты находишься в мире, состоящем из тысяч планет, очень часто и крайне жестоко воюющих между собой. Здесь тоже бывает скучно… и страшно, и больно. Многим приходится голодать, а многим — жить в самом настоящем рабстве. Добиться хорошей жизни здесь не легче, чем на Земле. Тем более ребенку, знающему в десять раз меньше, чем его здешние сверстники. Что ты будешь делать, если я вернусь на Землю?
Данька прошептал так тихо, что я едва услышал ответ:
— Помогите мне устроиться на какой-нибудь звездолет… я тоже буду искать Землю. Пусть она станет настоящей планетой.
Мне стало не по себе. Я крепко пожал его ладошку.
— Данька, ты молодец, но… Мы поговорим об этом позже.
Мальчик безнадежно кивнул. И спросил:
— А мне можно будет оставить эту одежду? На память…
Я вспомнил, с каким восторгом Данька надевал серебристо-серый полетный костюм, с трудом подобранный ему на складе. Магнитные застежки, тонкие перчатки, пристегнутые к рукавам, невесомый капюшон из короткого синтетического меха, вшитые в ткань датчики и индикаторы, режим мускульного усиления, многочисленные карманы, наполненные необходимым на корабле или в рейде снаряжением, пристегнутая к поясу кобура деструктора — пусть даже и пустая, ножны с тяжелым виброклинком, режущим дерево, как бумагу. Мечта любого мальчишки.
Но одновременно — крайне полезная штука для любого проходимца. И предмет национальной безопасности для государства, в котором Данька окажется после гиперперехода. Технология, заложенная в полетный костюм, на Земле неизвестна. Одна только формула синтетической ткани, выдерживающей жесткое рентгеновское излучение, не прожигаемой напалмом и отталкивающей концентрированные кислоты, послужит веской причиной для захвата мальчишки.
— Нет. Мы подыщем тебе что-нибудь попроще.
Данька кивнул и отвернулся к экрану. Черт возьми, единственное, чего мне не хватало — так это детских обид…
— Приближаемся к горам, — сказал Ланс. — Самое удобное место для скрытной посадки корабля…
Он вдруг замолчал, уставившись в видеокуб. Кроме далекой гребенки гор, там ничего не было видно, но катер вдруг стремительно пошел вниз.
— Что случилось? — Я подался к Лансу.
— Ионизированный столб! Там корабль, прогревающий двигатели перед стартом!
Теперь и я заметил тускло-желтую колонну, подымающуюся вверх над горами и медленно тающую в стратосфере. Раздробленный излучением воздух, заметный лишь для детекторов катера, плыл наверх, как дымок от разгорающегося костра.
Катер опустился среди деревьев, ломая ветки и подминая молодые деревца. Сверкнула вспышка лазерного луча — Ланс сжег слишком толстый ствол, оказавшийся под нами. Катер в последний раз тряхнуло, и выдвинутые до предела опоры коснулись грунта.
— Надеюсь, что мы сели не в болото, — бодро произнес Ланс. И переключил что-то на пульте. Изображение в видеокубе мигнуло и стало менее четким.
— Я отключил локатор, — пояснил Ланс. — Могут засечь.
Понимающе кивнув, я вгляделся в синтезированное компьютером изображение. Ионизированный столб становился все темнее и толще, расплывался, окутывая горы дымкой. Судя по силе излучения, там действительно находился крейсер.
Одно дело — искать стоящий на земле корабль, наверняка окруженный нейтрализующим полем. Прежде, чем поле успеют снять, катер, идущий на форсаже, окажется в тысяче километров от корабля, вне зоны поражения… И совсем другое — наткнуться на вражеский крейсер, готовый к старту, все защитные системы которого активированы. Нас могли сжечь раньше, чем мы осознали бы происходящее.
В полной тишине мы следили за экранами. Данька, не понимающий, что произошло, испуганно смотрел на меня, не решаясь ничего спрашивать.
— Вот он, — произнес Ланс.
В видеокубе уже не было нужды. Стартующий в сотне километров от нас крейсер был прекрасно виден и на обзорных экранах.
Маленький снежно-белый конус, под основанием которого дрожало багровое пламя, плавно поднимался над горами. Расстояние делало его безобидным, похожим на яркую елочную игрушку.
— Большой одиночный Рейдер, — прошептал Ланс. — Огневая мощность достаточна для подавления планетарной крепости. У нас не оказалось бы ни единого шанса…
— У Шоррэя Менхэма случайно не было наследников? — поинтересовался я. — Гиарский правитель тоже любил белый цвет.
— Это просто защитная обшивка, рассеивающая лазерное излучение. Ее изобрели еще пять лет назад… но я никогда не слышал, чтобы выработанного материала хватило на покрытие целого корабля. Максимум — на оболочку для боевого катера.
— Ясно. Дай связь с кораблем по узкому лучу.
Ланс склонился над пультом связи, нацеливая на наш корабль узконаправленный передатчик. Белый конус крейсера таял в небе.
— Это и есть ваши друзья, капитан? — спросил Данька.
— Да, — неохотно ответил я.
— У меня тоже были такие приятели. Я однажды полдня от них прятался в школьном спортзале, под матами. Меня на счетчик поставили, а денег не было.
Секунду мы с Данькой внимательно разглядывали друг друга. Потом я сказал:
— Данька, в твоем возрасте меня тоже обижало, что взрослые считают детей глупышами. Ты прав, это именно такие друзья. Но я не могу тебе ничего объяснить. Считай это военной тайной.
— Хорошо, капитан, — серьезно ответил Данька.
Я пожал ему руку — крепко, как взрослому. И повернулся к Лансу.
— Скоро будет связь?
— Сейчас…
По экрану фона скользили расплывчатые серые тени.
— Изображения не будет, капитан, только звук. Слишком уж далеко.
— Ерунда… Эрнадо, ты видишь корабль?
— На связи Редрак. Эрнадо в боевой рубке.
— Подключай его к разговору.
— Есть, капитан.
— Вы лоцируете крейсер?
В разговор вступил Эрнадо.
— Конечно, капитан. Он в прицеле, и я должен признаться, что полностью он там не помещается.
— Мы можем его достать?
— Это приказ?
Я заколебался.
— Нет, просьба.
— Тогда не можем.
— Ты встречал корабли подобного типа?
— Да, к сожалению. Но не в противолазерной броне.
— Как его можно уничтожить?
— Очень просто. Берется эскадра из десяти-двенадцати кораблей нашего класса…
— Можешь не продолжать.
Я развел руками. Ланс понимающе кивнул. И сказал:
— Сидим и не высовываемся.
— Вот именно.
Коротко объяснив Даньке, что ближайшие пару часов нам предстоит заниматься ничегонеделанием, я открыл встроенный в стенку шкафчик. Достал из ниш пластиковые контейнеры с полетным рационом. Спросил:
— Как экипаж относится к обеду?
Экипаж относился положительно. Мы принялись вскрывать доставшиеся каждому емкости.
Один из совершенно непонятных мне обычаев планеты Тар — это то, что полетные рационы на кораблях никак не маркируются. Цветные полоски на этикетках позволяют установить лишь энергетическую ценность пищи, а форма коробок — что в них находится: первое, второе, десерт. Видимо, этот полусадистский прием позволяет внести элемент неожиданности в каждый предстоящий обед. Но увы, неожиданности делятся на приятные и не очень. Вторые более распространены.
Мне достался напиток, по вкусу напоминающий смесь турецкого чая и польского кофе. Не самый худший вариант, между прочим… Вторая баночка скрывала в себе кашу из крошечных белых зернышек, перемешанных с узкими полосками вареной рыбы и неимоверным количеством пряностей. И вкус, и вид ее наводили на мысль, что задолго до меня в галактике побывали представители корейского народа, причем их влияние на кулинарию ничуть не пострадало от времени.
Я принялся торопливо глотать кашу, запивая ее щедрыми глотками бодряще-теплого напитка.
Даньке повезло больше. Коричневая однородная масса в его рационе была, несмотря на подозрительные ассоциации, хорошо проваренным мясным пюре. Напиток оказался сладковатым соком со слабым запахом шоколада. Через минуту Данька уже приканчивал пюре, предварительно опорожнив банку с соком.
Достав из шкафчика еще пару банок, я молча дал их мальчишке. Ланс удивленно сказал:
— Не думал, что проведенная в лесу ночь так влияет на аппетит.
