Маргарет Уэйс - Галактический враг
– Брат Фидель! – Это был голос леди Мейгри, прорвавшейся сквозь темные, мутные облака, зависшие над ним.
Монах посмотрел наверх, подняв голову, понял, что она давно уже зовет его. Он вспыхнул.
– Да-а, миледи?
– Брат Фидель, у вас все в порядке?
Нет, у него все было не в порядке. Она говорила нежно, в голосе звучало сочувствие. Он готов был во всем сознаться ей, излить свою грешную душу. Слова жгли ему губы. Он поднял взгляд, полный мольбы, и увидел Агиса, стоявшего рядом с ней с мрачным, суровым лицом. Увидев ухмыляющегося Спарафучиле, отлично знавшего, что пришлось выдержать Фиделю, увидел обычно равнодушного Криса, с любопытством поглядывавшего на него, Рауля, блаженно улыбавшегося ему. Они знали. Они все знали.
Фидель проглотил слюну, сжал губы.
– Не тревожьтесь обо мне. У меня все отлично.
Мейгри перехватила взгляд монаха, которым он обвел стоявших вокруг мужчин.
– Агис, вы получили ответ от Дайена?
– Нет, миледи.
– А должны бы получить. Пошлите еще один сигнал.
– Слушаюсь, миледи. – Уловив в ее голосе легкий упрек, он поспешил выполнить задание.
– Я починил дверь, – сказал Крис, когда миледи взглянула на него.
– Проверьте судно. Проверьте пассажиров.
– Будет сделано, сестренка. – Крис глянул на священника, покачал головой и вышел.
Спарафучиле, сообразив в чем дело, отошел в дальний угол.
Мейгри повернулась к Фиделю.
– Я решила, что вы пришли ко мне пораньше, чтобы сообщить мне какую-то информацию. Простите. – Она грустно улыбнулась. – Я не дала вам возможности сделать это. Слушаю вас.
Они были одни. Все, что он скажет ей, умрет в ней, она никогда не проговорится. Ему казалось, что она и так все знает.
Но можно ли перекладывать на нее этот груз? Поймет ли она его? У нее у самой поединок с Господом. Фидель вздохнул и принял решение сражаться в одиночку.
– Капитан отказывается, миледи, – сказал он ровным, спокойным голосом, – пить воду с наркотиками. Она говорит, что скорее умрет, чем уступит.
Может, Мейгри и ждала услышать от него что-то другое, может, была раздосадована, что не услышала, но скрыла свое разочарование, ограничившись долгим, пытливым взглядом.
А в том, что священник опустил глаза под этим пытливым взглядом, не было ничего удивительного, он так всегда делал.
– Да, охотно верю, – сказала Мейгри. – У этой женщины сильный характер, она не привыкла, чтобы ей перечили. Если она что-то намечает, сдается мне, она всегда этого добивается.
Она предупреждает его? Брат Фидель хранил молчание.
– Рауль! – позвала Мейгри адонианца, смотревшего на экран, как обычно, затуманенным взором.
Лоти подошел к ней; длинные волосы развевались во все стороны, весь в кружевах, оборках и драгоценных камнях. Следом за Раулем шел странный человечек, которого Фидель видел впервые. Он был низкорослым. Непонятной национальности, непонятного пола – он был облачен в плащ, который был ему очень велик, на голове – мягкая шляпа. Фидель мог разглядеть лишь его озорные глаза, взгляд которых смущал его.
– Можем ли мы с Крошкой удостоиться высокой чести выполнить вашу просьбу, миледи? – спросил Рауль в обычной своей пышной манере и поклонился.
– Приготовь раствор из своего наркотика, чтобы мы сделали инъекцию капитану этого судна и всем тем, кто отказывается пить воду. Можешь?
– Нет ничего легче, миледи. На самом деле я предугадал это ваше пожелание. Раствор для инъекции готов. – Рауль сделал изящный жест рукой в сторону стерилизатора, который он принес с собой. – Приступить к выполнению задания?
Мейгри какое-то время раздумывала.
– Нет, Рауль. Капитан – чрезвычайно активная личность с сильной волей. Полагаю, Спарафучиле скорее с ней справится.
Брат Фидель поднялся, сцепив руки.
– Я сделаю капитану укол.
Мейгри это очень удивило, она колебалась.
– Вы уверены, что у вас получится, брат? – спросила она, испытующе глядя на него.
На этот раз брат Фидель посмотрел ей прямо в глаза.
– Да, миледи.
– Отлично. Рауль, дай брату Фиделю все, что нужно.
Лоти повиновался. Священник взял стерилизатор, внимательно выслушал инструкцию, какую дозу вводить, и ушел, сохраняя внешнее спокойствие.
* * *Мейгри смотрела ему вслед. Со вздохом повернувшись, она увидела, что все смотрят на нее.
Рауль, нахохлившись, слушал своего приятеля, хотя тот не произнес ни слова.
– Крошка говорит, миледи, что священник в смятении. У него коварные намерения, которые разожгла эта похотливая женщина-капитан.
– Не надо быть пророком, чтобы понять это, – сухо сказала Мейгри и приложила руки к вискам: очень болела голова.
«Господи! Ну неужели ты не можешь выбрать другое место и другое время?! У меня ведь и так проблем по горло. Как мне еще и с этим справиться? Брату Фиделю предстоит поединок с самим дьяволом. Никто не в состоянии выйти на поле битвы вместо него. Да и дело слишком важное, нельзя рисковать, выжидая, проиграет священник... или победит».
– Спарафучиле! Ступайте за ним. Не вмешивайтесь, просто последите. И, – добавила она помолчав, – смотрите, чтобы он не обнаружил, что за ним следят.
Ублюдок, кивнув, вышел из каюты.
– Не нравится мне это, – сказала она, подходя к Агису. – Не нравится мне, что я за ним шпионю.
– У вас нет выбора, миледи, – ответил центурион.
Мейгри вздохнула.
– Какие-нибудь вести от Его величества?
– Никаких, миледи.
Глава шестнадцатая
Как тяжко, коли страсть и долг столкнулись!
А. Теннисон. ПринцессаУ Дайена раскалывалась голова после ночи, в которой сладкие мечты смешались с чудовищными кошмарами. А сегодня, как никогда, он должен быть собранным, призвать на помощь все свои силы, ибо сегодня ему предстояло торговаться с Ди-Луной и Рикилтом о том, сколько людей, кораблей и денег они выделят на предстоящее сражение, в котором с Божьей помощью Дайен выиграет корону.
Мечты, которые одолевали его, пока он бодрствовал, и сны так переплелись ночью, что он теперь и не знал, что было явью, а что плодом его воображения. Когда вспоминал вчерашний день, ему становилось тепло на душе, хотя в комнате был лютый холод. И он знал твердо: Камила любит его, она обещала стать его женой!
Но надо было проснуться, стряхнуть с себя все эти благостные иллюзии и мечты. Он вспомнил, что вчера утром он увидел, как Медведь и его неуклюжие сыновья стоят под струей воды, заменившей им душ. Они разделись донага в дальнем углу двора, на крышу пристроили бочку. Потом по их сигналу слуги открыли бочку, и на них рухнул водопад воды с кусочками льда. Дайен, со страхом и любопытством наблюдавший за ними, почувствовал, как по его телу пробежала дрожь.
И вот, стиснув зубы, чтобы они не стучали, он вышел во двор – холодный ветер пробирал до самых костей, а когда водопад ледяной воды обрушился на него, дыхание перехватило. Мотая головой, моргая, пыхтя и пританцовывая, чтобы согреться, он протянул вслепую руку за полотенцем; вдруг кто-то бросил ему полотенце, чуть не сбив с ног.
– Спасибо! – выдавил Дайен и стал вытирать лицо мягкой шерстяной тканью.
– Мне рассказывали, что после любовных свиданий парни принимают холодный душ. Не боишься, что так ты слишком далеко зайдешь?
Таск, закутанный в меховую куртку, с ужасом взирал на Дайена.
Дайен засмеялся. Холодная вода взбодрила его. Разогнала мрачные мысли, роившиеся у него в голове, ночные кошмары. Он – молод, он – король. Камила любит его. Только это важно. Он тер с остервенением полотенцем кожу, отчего та покраснела. Когда тело стало сухим, он принялся за свои рыжие волосы, они стали разлетаться во все стороны, словно солнечные лучи.
Усмехнувшись, он бросил полотенце в Таска.
– Давай! Теперь сам вставай!
Таск, дрожа под тяжелой шкурой, обхватил себя руками и замотал головой.
– Я женатый человек, малыш. Мне нельзя рисковать, отморожу яйца, что тогда? Правда, после сегодняшней ночи, кажется, уже не имеет значения, где я их отморожу – в доме или здесь. – Он мрачно кивнул в сторону спальни.
– Вы поссорились с Нолой?
– Вроде того, – ответил Таск, качая в растерянности головой. – Не знаю. Если поссорились – не моя вина.
– Не горюй, – утешил его Дайен, внезапно ощутив себя старым, мудрым и опытным в науке любви. – Что бы там ни было, она простит. Женщины умеют прощать. – Вернув полотенце Таску, он начал одеваться.
Таск наблюдал за ним с подозрением.
– Что с тобой, малыш? Вчера вечером ты на себя не был похож.
Дайен ни с кем не собирался делиться, но сейчас он понял, что не может хранить свою тайну. Казалось, он хочет написать о своей любви на небе огромными буквами – пусть сияют днем всеми цветами радуги, а ночью – звездными огнями. Дайен замер с рубашкой в руках, не обращая никакого внимания на ледяной ветер, морозивший его голое тело.
