Ирина Якимова - Error 404 (СИ)
«Я помогу тебе. Сейчас», — Эля нашла в себе силы передвинуться на две последние скобы. Дальше была чернота. Сейчас придется прыгнуть в нее. Задержав дыхание, как в бескрайний неизвестный океан. Когда Эля лазила на истребитель за переводчиком, тоже было страшно, но не так. Там был трос, тянущийся от модуля к истребителю, за который можно было держаться и перебираться тихонько, не опасаясь, что космическое течение увлечет тебя, утащит в холодную вечность и бесконечность. А здесь была только бездна вокруг. И реактивный ранец за спиной, которым Эля умела пользоваться хуже всех в команде…
Не вздохнув, Эля оттолкнулась от модуля, бросила себя в бескрайнюю бездну. Страх сожрал ее силу, и толчок вышел слабым, даже не толчок — вялое трепыхание. Но капсула стремительно ушла в сторону и потерялась. Черно-серое от совокупного света далеких светил небо, прошитое, как пулями, крупными звездами и черно-серое мерцающее тело ураноса четырежды поменялись местами, прежде чем Эля догадалась включить реактивные струи ранца. Управляя их мощностью, она кое-как утвердила положение тела в пространстве. Теперь скачок… Вот так. Узел энергосети резко пошел на нее, но в последний момент Эля вильнула в сторону. Садиться нужно максимально осторожно, чтобы не потревожить энергонити, не сместить их еше больше.
Через пять минут отчаянных маневров она закрепилась на узле. Это творение джийан оказалось весьма удобным и для землян. Металлическая поверхность его была изборождена полосами, а кое-где выдавалась бугорками, достаточными, чтобы держаться. Глаз отмечал сходные с земными детали: закрытые панели, провода, выключенные мониторы из темного стекла, кристаллические источники слабого света — кнопки. Эля добралась до энергонитей, закрепилась в сидячем положении, вытянув ноги к накренившемуся основанию четырех воронок. Повернуть бы этот крен в другую сторону!
«Я сейчас. Ты подожди освобожаться, — попросила она ураноса. — Я тоже хочу уйти отсюда целой».
К этому мысленному посланию примешалась грусть и тревога от неизвестности судьбы младшей сестренки. Но Эля не могла совсем убрать грусть и тревогу, и понадеялась, что чудозверь расшифрует все правильно. Она включила лазер на правом наруче и направила луч на основание воронок. Следовало довершить разрушение, начатое Алом. Скоро три опоры основания воронок были расплавлены, шарики металла застывали, покачиваясь рядом с лицом Эли. Но воронки не двигались, нужно было им помочь.
— Уф, надеюсь, они такие же легкие, какими кажутся на вид, — поделилась Эля с ураносом и, покрепче ухватив руками бугорки, примерившись, толкнула основание воронок ногой, вложив в удар все силы. Основание шатнулось, левый крючок, которым Эля была пристегнута, оторвался, и она соскользнула с буя. Энергонити описали большой полукруг по небу у нее над головой. Но все удалось: теперь весь крест лучей лежал в пространстве, чуть покачиваясь.
Обратный путь до капсулы оказался легче. Будто усталое, измученное часами страха тело нес радостный воспрянувший дух. Сняв гермошлем, Эля откинулась в ложе пилота и закрыла глаза.
— Эля… Эля, — монотонно повторял браслет голосом Ала. Наконец, поморщившись, она потянулась и взяла его.
— Я тут.
— Отозвалась все-таки… Там и оставайся. Джийане вырубили всю связь на корабле и виртуальность. За ними прилетел истребитель, они забрали Таю. Ворота в док так и открыты, теперь крейсера готовят десант на «Красавицу», а я — наших роботов.
Равнодушные от отчаяния фразы Ала били как молот, загоняя в тело гвоздь холодной боли — сквозь клетку груди до сердца. От звона металла об металл загудела голова.
— Таю… забрали?
— За ними прилетел истребитель с эскортом.
Дрожь пробила Элю, она на мгновение ощутила себя в теле сестры. Одна среди огромных жутких киборгов с равнодушно-прекрасными лицами, бритвенно-острыми профилями. И «Красавица» за обзорным стеклом удаляется… удаляется. Тонет в космическом океане навсегда, как Атлантида.
— Ал! Я иду к тебе! — крикнула она, еще не понимая, это она или сестра рвется домой, на «Красавицу», к родным. Даже сноб и эгоист Ал перестал быть противным.
— Оставайся в капсуле! Это приказ!
— Тебе в одиночку не справиться с джийанами! Я иду!
— Вот дура! Одну можно спасти, так она не хочет спасаться!
Опять они кричали друг на друга, но теперь в воплях было беспокойство о другом. Наверное, его почувствовал и уранос. Огромное тело сильно вздрогнуло, от мельтешения граней по ткани пространства-времени пошли волны, а головка чудозверя рванулась сквозь энергосеть, разрывая нити. Игла на ее конце нащупала слабое место в материи и заскользила мягко продавливая его до прорехи. Солнечный парус расправлялся. Освободившийся уранос на волнах искаженного пространства ринулся к «Красавице» и подхватил ее в изгиб длинной шеи. Кончик его иглы ярко вспыхнул, и этот свет имел знакомый по перемещениям джийан перламутровый оттенок.
«Сейчас он уйдет в гипер, — подумала Эля, глядя, как перламутровый свет заливает пространство за пределами маленькой капсулы. — Но куда он переместит нас? Земля? 404-я?»
«Мне ничего не нужно, я только хочу домой — на «Красавицу». Я не знаю, что лучше: Земля или 404-я. Просто, если ты можешь, сделай так, чтобы все стало хорошо», — попросила она, глядя как в перламутровых волнах вокруг растворяются обломки 670-ой, джийанские крейсера, остатки черноты неба. Они уже летели в гипере, вовне любого мира, везде и нигде. Они стали перламутровым лучом мечты и надежды, и направление лучу, Эля ясно знала это, задала она, пятнадцатилетняя девчонка. Курс на «все будет хорошо» — наверное, единственный верный из мириадов путей Вселенной.
Сента 4
Сента
Пророчество исполнится — она вновь почувствовала это в ночь восхода Кана. Когда Энжет преградил путь Деале в высочайшем куполе, Лереми внезапно остановилась, машинально прижимая к груди красный цветок эстерры. Это было как подножка. Неожиданное. Непредсказанное. Среди мириадов путей Эдо она прежде не видела этой дороги, и это было очень странно.
Даже юные всезнающие знают: не могут новые дороги в сети путей Эдо появляться внезапно. Не существут никаких избранников судьбы, для которых Эдо открывает собственную дорогу в обход остальных. Если вы вдруг увидели новую, будто бы не связанную со старыми нить в плетении мира, значит, вам только что открылась часть чьего-то тайного умысла. Значит, некто из сильных всезнающих изменил картину плетения в вашем разуме, скрыл или исказил ее часть, и эта скрытая поврежденная часть теперь кажется вам странной и вроде бы ни с чем не связанной.
«Кто затуманил мне зрение?!» — Лереми огляделась, будто этот злой некто обязательно должен был находиться поблизости. Но вокруг веселился народ, танцевал, прижав красные цветки эстерры к сердцу.
Лереми вяло сделала пару танцевальных па, но вернуть ощущение праздника не получалось. Когда ей открылась новая дорога брата, всезнающая будто очнулась от долгого тяжелого сна… Пламя в высочайшем куполе погасло, и толпа разразилась радостными криками. А Лереми поймала восхищенный взгляд юного всевидящего, очарованного ее тонким гибким станом прирожденной услаждающей взгляд, и из груди вырвался совсем другой, не радостный — удивленно-испуганный вопль. Тьма зрачков этого сенторианина была тьмой большого камня. Глыбы, вставшей на его прямом пути… Лереми потерла глаза, опять потрясла головой, но видение не ушло. Глыба. Огромный камень: дальше пути нет.
Странное призрачное красноватое свечение распространялось по небу. Оно брало начало над высочайшим куполом. Наао перестал давать свою часть общего фона постоянства родного и, как предсказывало посольство темной стороны, мир немедленно откликнулся. В новом красноватом свете глаза танцующих утратили блеск, стали каменными глазами статуй. Лереми заозиралась: глыбы, глыбы, глыбы кругом! Она стояла в окружении сенториан, чей путь был закончен, точнее, прерван. Глыба упадет на их дороги очень скоро, одна глыба на всех: конец мира!
— Пророчество исполнится! — зазвенел ее голос над площадью. Удивленно-испуганный крик… И Лереми замолчала, выпустив цветок, зажала горло руками, чтобы из него не вырвалось новых слов-обличений. В волнующейся в ритме танца, колеблющейся толпе она остро почувствовала себя лишней, и страшно испугалась нового ощущения. Будто это осознание и эта фраза, сделали ее чужой всем, собравшимся на площади Наао. Будто теперь она была чуждым.
Недавно такой драгоценный красный цветок растоптанный лежал на камне площади. Желание, что она хранила в чаше лепестков, все пролилось, смешалось с пылью. Что Лереми загадала? Удачи касте серых и всем планам Деалы, ясного пути ей, среброликой? О, солнце Эдо, какая грязь и ложь, самое место ей в пыли теперь! Подлая Деала готовит конец Наао… всему миру. Среброликая ослепила всех, даже совет, чтобы они не видели глыбы — конца жизни в ближайшем будущем, а они славят ее, жертвы, предназначенные на заклание, да не во благо Сенты, а ради разрушения их мира! И она, всезнающая, оказалась также одурманена туманом лжи Деалы как и все!
