Олег Авраменко - Реальная угроза
— И чем же мы обязаны честью вашего визита? — спросил я. — Просто так или по делу?
— Просто так, — ответил Павлов. — Пролетали мимо, решили навестить родственников, поболтать.
— Вы на Ютланд?
— Да, нас отозвал твой отец. Теперь за главного в Ставке адмирал Биргофф. Так бы выразиться, подметает оставшийся мусор.
— А почему не Бенсон? Позавчера я слышал, что он получил четвёртую звезду и стал вашим заместителем.
— Его тоже отозвали, — пояснил Павлов. — Сейчас он уже должен быть на Ютланде. Кстати, и ты, Александр, готовься — тебя вызовут если не завтра, так послезавтра. Скоро грядут большие перемены.
— А в чём дело? — заинтригованно спросил я.
— Отец сейчас на пике своей популярности, — стала объяснять сестра. — Его поддерживают даже те, кто всегда относился к нему скептически. И он намерен выжать из ситуации максимум.
— Какой максимум?
— Через три дня собирается Совет Старейшин. Но не только на торжественное заседание по случаю победы, а ещё и для того, чтобы провести конституционную реформу, которая должна наполнить титул императора соответствующим содержанием. Проще говоря, учредить монархию. Наследственную.
Элис ахнула. Лина взвизгнула. А я от изумления разинул рот.
Яна чмокнула меня в щеку и добавила:
— Вот так-то, мой принц. А точнее — кронпринц.
— Но это же… — промямлил я, едва ко мне вернулся дар речи. — Это же…
— Ну и что же это? — спросил Павлов. — Хочешь сказать, что глупо? Вовсе нет, это очень даже умнó. Твой отец закладывает прочный фундамент стабильности системы, которую сам не создал, но которую укрепил и довёл почти до совершенства. Смена власти при элективных авторитарных режимах всегда сопровождается политическими пертурбациями, порой в мягкой форме — борьба за лидерство в верхах, а бывает и в жёсткой — вплоть до гражданской войны. Император решил устранить эту угрозу путём конституирования передачи власти по старшей мужской линии.
— Но я… Чёрт возьми, я для этого не гожусь! Да и не примут меня…
— Примут, примут, не беспокойся. В ближайшее время твой отец умирать не собирается, а со временем ты станешь для ютландцев в доску своим парнем. Впрочем, ты и так свой, тебя уже приняли. Ты что, новости не смотришь?
— Смотрит, — отозвалась Элис. — Но Саша у нас слишком застенчивый. Как только упоминают о нём, он сразу переключается на другой канал или вырубает телик.
— Ты ведь герой, Александр, — продолжал Павлов. — И не только потому, что отлично сражался. Наряду с твоим отцом тебя считают спасителем Ютланда. Ведь это ты обратил внимание на вооружение зарконских катеров, ты настоял на их покупке и пригласил к нам принца Горана, который привёз с собой ещё пять сотен «звапов».
— Нет, нет! — запротестовал я. — Всё было не так.
— По официальной версии, именно так. И принц Горан в своих интервью подтвердил это.
— Просто из любезности.
— Не важно, из каких соображений он так сказал. Важно, что это стало фактом. Важно, что, благодаря «звапам», мы наголову разгромили противника, потеряв шестнадцать тысяч человек, вместо прогнозируемых двухсот тысяч.
— Но я не справлюсь с государственными делами. У меня нет к этому ни способностей, ни желания.
— Значит, переложишь все заботы на премьер-министра. Это распространённая практика.
— Я хочу летать.
— А кто тебе запрещает? Ты сможешь летать и будучи принцем, и будучи императором. Подобные прецеденты уже были.
— Своей некомпетентностью я доведу страну до ручки.
— Тебе не позволят министры и советники, это раз. Ты не такой уж некомпетентный — два. А в-третьих, чертовски трудно довести до ручки страну, которая купается в эндокрининовых деньгах. Тут нужно очень и очень постараться. Даже при всём желании у тебя ничего не получится.
Павлов разбивал один мой аргумент за другим. Наконец я выдвинул самый, на мой взгляд, веский:
— Я не разделяю политических взглядов отца. Я противник диктатуры.
— Он это прекрасно знает. Но также знает, что ты разумный человек. К тому же, будучи демократом, ты не станешь навязывать людям того, чего они не хотят. А если убедишься, что ютландский народ действительно жаждет демократии, то флаг тебе в руки — веди его к светлому будущему. Кстати, вот тебе пример из второй половины двадцатого века. Диктатор Испании, генерал Франко, сделал своим преемником принца Хуана Карлоса де Бурбона. А тот, когда стал королём, постепенно провёл в стране демократические реформы. Как-нибудь почитай об этом — очень любопытная история.
Я обречённо вздохнул, поняв, что мне не отвертеться, и мысленно пожелал отцу многих-многих лет жизни.
— Жаль адмирала Бенсона. Он-то, небось, рассчитывал стать следующим императором.
— Бенсон в накладе не останется, — заметил Павлов. — И в целом он доволен таким оборотом дел. Ни его нынешняя популярность в народе, ни то, что твой отец видел в нём своего преемника, ещё не давали ему твёрдых гарантий. Зато теперь он может уверенно смотреть в будущее. Его нынешняя должность моего первого заместителя — лишь краткосрочный этап, ступенька к дальнейшему карьерному росту. Через пару недель император сложит с себя обязанности начальника Генерального Штаба и назначит на этот пост адмирала Бенсона. А позже сделает его премьер-министром и министром обороны. Поначалу Бенсон будет исполнять свои обязанности главы правительства чисто номинально — он ещё молод и у него мало опыта. Но со временем твой отец воспитает из него матёрого государственного деятеля. Так что в наследство ты получишь не только императорскую власть, но и инструмент её осуществления — умелого и могоопытного премьер-министра, прошедшего школу адмирала Шнайдера. При всём несогласии с твоим отцом в идеологических вопросах, я всё же считаю его самым выдающимся политиком нашего времени. — Павлов взмахнул рукой, как бы подводя черту под обсуждением. — Вот такие дела, мой принц.
— А я? — отозвалась Лина. — То есть, мы с Элис. Мы станем принцессами?
— Да, милочка, — ответила Яна. — И я, к твоему сведению, тоже стану принцессой. И наши с кэпом дети будут принцами — правда, не наследными. Но нас это совсем не огорчает. — Она повернулась ко мне: — Между прочим, братишка, ты скоро станешь дядюшкой. Через девять месяцев.
— Вот здорово! — обрадовался я. — Поздравляю тебя, сестрёнка! А знаешь, в то же самое время ты станешь тётушкой.
— В самом деле? — Яна быстро посмотрела на Элис и Лину: — Которая из вас?
— Обе, — ответили они хором.
С восхищённым визгом сестра соскочила с моих колен, устроилась на подлокотнике кресла, где вдвоём сидели девочки, и между ними начался чисто женский разговор, сопровождаемый ахами да охами. Павлов сделал мне знак, и мы оба поспешно вышли из каюты. Ни Яна, ни Элис с Линой не обратили на нас внимания.
— Эти мне бабские базары! — произнёс мой зять с кислой миной. — Никак к ним не привыкну… Ну ладно, Александр. Сейчас я прошвырнусь по кораблю, попугаю молодняк. — Он ухмыльнулся. — С тех пор, как я стал адмиралом, мне чертовски понравилось это занятие. Старею, наверное… А ты ступай к нашему челноку. К тебе прибыл ещё один посетитель, но он не захотел выходить вместе с нами.
На этом мы расстались. Я направился к ближайшему лифту, а Павлов зашагал в противоположную сторону — к рубке управления. Уже входя в лифтовую кабину, я услышал отдалённый рёв дежурного боцмана:
— Адмирал на мостике!
8
Миновав шлюзовую камеру, я оказался на борту челнока и в пассажирском салоне обнаружил Кортни Прайс. Она была одна — и не в форме, а в прелестном зелёном платье под цвет своих глаз. В этом наряде она выглядела просто сногсшибательно.
— Здравствуй, Кортни, — сказал я неловко.
— Привет, Саша, — ответила она негромко.
— Ты так и не попрощалась в тот раз.
— Я не хотела сцен.
— Но сейчас…
— Я поняла, что не могу улететь, не попрощавшись. Я должна была увидеть тебя напоследок.
— Ты улетаешь? С Ютланда?
— Да. Насовсем.
— И куда?
— На Заркон. Вместе с Гораном. Он попросил меня стать его женой. Я согласилась.
От этого известия у меня закружилась голова, и я опустился в ближайшее кресло.
— Как… как это произошло?
— Он подошёл ко мне сразу после того, как «Орион» отчалил от станции. И сказал мне… сказал, что влюбился в меня с первого взгляда. Что давно искал такую, как я.
— Но ты старше его на шесть лет.
— А он взрослее меня на целых двадцать.
— Ты любишь его?
— Он очень нравится мне. Я думаю, что смогу его полюбить. Он похож на тебя. Не знаю чем, но похож. Больше, чем кто-либо другой.
— Ты скоро улетаешь?
— Не раньше, чем через неделю. Сейчас Горан на Ютланде, он собирается выторговать у твоего отца в счёт долга десяток крейсерских корветов для своих людей и партию эндокринина по сниженным ценам.
