Синякин Синякин - Люди Солнечной системы (сборник)
Похоже, что схватка эта произвела впечатление не только на мимикродона. Рыбкин услышал далекие голоса, доносящиеся от сверкающей на солнце обсерватории, и увидел группу людей, неуклюже бегущих по красному песку в его сторону.
Пенькова и Матти Феликс узнал сразу, но третья фигурка… Она была значительно стройнее двух других. Феликс закрыл глаза, чувствуя, как яростно забилось его сердце. Он недоуменно посмотрел на север, где неярко и ровно горели две большие звезды. Одна из них, несомненно, была Землей. Вторая… Феликс обязательно хлопнул бы себя по лбу, если бы не надетые на лицо кислородная маска и очки. Спутать СПУкомплекс с тормозящим планетолетом! На это был способен лишь новичок, космический первогодок, для которого нет разницы между пламенем тормозного двигателя планетолета и плазменным сгустком солнечного генератора, которому в ближайшем будущем предстояло освещать и согревать поверхность Марса вместо центрального светила.
Маленькая фигурка в комбинезоне с разбегу упала на колени перед следопытом.
— Живой? — услышал Феликс голос Наташи.
Она уткнулась кислородной маской в плечо Рыбкина.
— Нет, ты все-таки дурак, Феликс! Дурак, дурак, дурак! Я о нем беспокоюсь, места себе на Земле не нахожу, а он тут чем занимается?!
Рыбкин боялся пошевелиться и неосторожным движением спугнуть девушку. Еще больше он боялся расплескать чувство счастья, которое вдруг до краев наполнило его душу.
Пеньков и Матти смущенно переминались рядом, не решаясь вмешаться в это неожиданное объяснение.
— Что с ним сделается? — наконец неловко пробасил Пеньков. — Он, говорят, в одиночку весь подземный город облазил. Еще до облавы.
Матти локтем ткнул громоздкого Пенькова в бок. Пеньков по-детски шмыгнул носом и замолчал. Слышно было, как он переводит дыхание. Мембраны в маске хрипели.
Рыбкин осторожно отстранил Наташу, отстегнул свою кислородную маску и поцеловал девушку в открытую часть щеки.
Матти деликатно отвернулся и фальшиво озабоченным голосом предложил Пенькову:
— Володя, пошли посмотрим солончаки. Мне кажется, она вылетела из трещины.
— А по-моему… — начал Пеньков, но Матти сделал страшные глаза, и неуклюжий астроном наконец сообразил.
— Ага, — заторопился он. — А Феликс за Наташенькой присмотрит!
Они, смешно подпрыгивая и держа карабины на изготовку, поднялись на высокий бархан.
Наташа смущенно освободилась, поднялась на ноги и, глядя в сторону, сказала:
— Ну, вот я наконец и вернулась. Ты рад?
— Ужасно, — признался Феликс. — Ты даже не представляешь, как я рад!
Их переход на «ты» был так естественен, что никто из них не смутился. Тем не менее Наташа отвела взгляд и принялась отряхивать меховой комбинезон от песка.
— Я так испугалась! — сказала она. — Ребята меня встречали, а тут, смотрим, на тебя сразу две пиявки набросились! Как только они тебя не тронули!
Феликс встал, наклонился и поднял с песка карабин.
Матти с Пеньковым были метрах в двухстах от них. О чем-то разговаривая между собой, они неторопливо возвращались назад.
За их спинами поблескивали стволы карабинов. Пеньков словно футбольный мяч гнал перед собой кактус.
— Пойдем, — сказал Феликс. — Я тебя провожу.
— А мальчишки? — встревожилась девушка.
— Они уже тоже возвращаются, — сказал Феликс.
— А если пиявка действительно выбралась из расщелины? — продолжала тревожиться Наташа.
Следопыт снова посмотрел на возвращающихся из солончака астрономов.
— Нет там никакой расщелины, — сказал он. — Просто ребята не хотели смущать нас.
Девушка подошла ближе, заглядывая Рыбкину в глаза, и Феликс вновь ощутил теплую волну нежности. Он осторожно взял девушку за руку, и, несмотря на то что оба они были в меховых перчатках, они ощутили тепло рук друг друга. Взявшись за руки, они двинулись к куполу обсерватории, около которого с карабином в руках стоял Сережа Белов.
Глава 8
Свадьба Феликса и Наташи была на Марсе третьей.
Было шумно и весело. Приглашены были многие — пожаловали следопыты во главе с Опанасенко, астрономы из обсерватории и другие, знавшие Рыбкина и Наташу. Женщины с Биоцентра преподнесли невесте букет огромных красных тюльпанов. С тюльпанами в руках и в белом платье, которое за два вечера сшил слывший марсианским модельером Саня Дрекслер, Наташа смотрелась потрясающе.
Поддерживая сзади фату, за ней уморительно и неуклюже ковылял мимикродон Санька. Сейчас он был белоснежным, как невеста, и с большим алым пятном на груди. Поселенцы пили марсианское вино, изготовленное в Биоцентре под руководством Ирины Славиной, директор системы «Теплый Сырт» Александр Филиппович Лямин щедрым жестом выделил молодоженам новенький жилой купол. «Джордж Вашингтон» все еще тестировал отражатели, и вакуум-сварщики под руководством Юры Бородина закончили оборудование купола, а на куполе сварили веселого и симпатичного мимикродона, опирающегося на семигранную гайку. Да и сыграли они на свадьбе весело и самозабвенно — ансамбль их, состоящий из двух гитар, синтезатора и скрипки, мог поднять из могилы мертвого, а на свадьбе собрались молодые люди, любящие со вкусом повеселиться, поэтому и свадьба была яркой и веселой, благо, что Лямин щедрость свою не ограничил подаренным куполом и объявил день свадьбы всеобщим выходным днем.
Гемфри Морган, прилетевший с юга, подарил невесте букет из веточек колючего саксаула. На каждой из них нежно светился крошечный красно-синий цветок. Можно было представить, сколько труда потребовалось следопытам, чтобы собрать этот маленький букет, всем ведь известно, что колючка цветет крайне редко — один раз в пять марсианских лет.
Феликс вспомнил, как они с Наташей нашли цветущую колючку в развалинах чужого города, который долгое время принимали за заброшенную старую базу землян. Они бродили среди проломленных куполов на шестигранных основаниях, все вокруг густо поросло марсианской колючкой и саксаулом, тонуло в песке и пыли, а в пустых куполах гулко отзывалось на любой звук крикливое эхо.
Наташа увидела свисающий из трещины в цементе толстый стебель колючки с крошечным цветком на конце и принялась считать кольца, которые образовывались на колючке после каждого цветения. Наташа насчитала восемь колец, свидетельствующих о том, что колючке в цементе было восемьдесят земных лет, а это значило, что брошенную базу никак не могли построить земляне, потому что они высадились на Марсе значительно позже.
Сам он знал об этом значительно раньше, когда бродил по развалинам и спускался в темные жуткие провалы, ведущие в пустые подземные катакомбы. Сначала вокруг были только бетон и ржавые железные конструкции, потом следопыт оказался в странном круглом тамбуре и, наконец, вошел в коридор, стены которого неожиданно осветились неярким янтарным светом. Источник свечения находился где-то внутри матовых ярко-желтых стен. Удивительно, но свечение гасло, стоило лишь покинуть коридор. Видимо, в стены и пол коридора были вмонтированы датчики, реагирующие на появление в нем любого существа. Опанасенко очень удачно назвал материал стен янтарином — он действительно светился, как балтийский янтарь.
Пиявки жили во мраке высохших туннелей водораспределителей, там у них были гнезда, свитые из высохших стеблей марсианского саксаула и неведомо откуда взятой блестящей ткани, постепенно превращающейся в пыль.
С непонятной тревогой Рыбкин подумал о летающей пиявке, несомненно, она должна была появиться в пустыне у солончаков. Ей тоже понравилась эта игра с человеком.
Но подбежала возбужденная и радостная невеста, увлекла Феликса в круг танцующих, и ему стало не до забот, ведь это был их день, и Феликсу хотелось, чтобы Наташе было сказочно хорошо.
Потом праздник продолжался для них двоих, и к обсерватории они отправились лишь на четвертый день.
Марсианская осень вступала в свои права, между волнами хрупких от морозов барханов чернели остатки кактусов, уже выпустивших свои споры на волю ветра. Взорвавшиеся кактусы напоминали спустившие камеры поливиниловых мячей.
Марсианские колючки округлились, свили свои стебли в тесные кольца и приготовились к зимовке. Южный ветер сдувал с барханов рыжую пыль и гнал ее лоземкой через всю пустыню. Чистые летом темно-фиолетовые небеса уже заметно помутнели, и Феликс пожалел, что они не воспользовались мотонартами — наверное, Наташе было трудно идти по постоянно меняющей свои очертания пустыне.
— Смотри, Пеньков, — удивленно сказала Наташа. — Что они там делают?
В стороне от купола обсерватории, окруженной павильонами, ближе к солончакам среди ржавых песков чернели три маленькие человеческие фигурки.
«Интересно, как она с такого расстояния Пенькова угадала?» — с неожиданно проснувшейся ревностью, которая удивила его самого, подумал Рыбкин.
