Сергей Вольнов - Точка невозвращения
…когда узнали, что ТАК ГОВОРИЛ АЛЕКСАНДР ИВАНОВ. И тут же вновь оказались вынуждены сменить его, потому что…
Мне не нравится лето,
Солнце белого цвета,
Вопросы без ответа,
Небо после рассвета!
Унеси меня, ветер,
На другую планету,
Только не на эту,
Где я все потерял…
Где? розовые очки…
Моя ракета, где ты?
Мое кривое счастье…
Все приборы врут!
Все, кто с нами, умрут!
Кольцевые дороги никуда не ведут!
Унеси меня, ветер,
На другую планету,
Где черное небо,
Где меня не найдут!..
Где? розовые очки…
Моя ракета, где ты?
Мое кривое счастье…[5]
…не быть фэном ЭТИХ людей – показалось им настоящим кощунством. Спели они это тысячи лет назад, но возникало отчетливое ощущение, что подразумевается не один человек, а все человечество. НЫНЕШНЕЕ.
Вдруг Демид крепко ухватил Власту за предплечье. Она вздрогнула, очнулась и вопросительно посмотрела на мужа. Он стрельнул глазами вбок – смотри ТУДА. Она посмотрела и увидела лицо Ирушки… Демид попадал в десятку не только когда говорил.
Казалось, Ирушка не просто слушает, а ИСКАТЕЛЬНО ВСЛУШИВАЕТСЯ в звуки музыки, в слова древних запретных песен землян. Что надеется отыскать она, с таким напряжением впитывая происходящее?..
Что проносится перед ее мысленным взором, когда она слышит …
Я живу для тебя
И я за тебя умру!
Бьет по глазам
Адреналин!
Переживем, ну и черт с ним!!!
Бьет по глазам…[6]
А что чувствует ее сердце, когда биение музыки проникает в самое сердце, подстраивается в унисон, и не только с сердечным ритмом, а и со всем миром, и явственно проступает ЗАВТРАШНЕЕ УТРО, серое зимнее утро одинокой женщины, чья судьба сгорает СИНИМ ПЛАМЕНЕМ…
Осень потушила огни.
Зима – это что-то в крови.
Зимняя песня сама
Тебе поет о любви.
Так было всегда,
И так будет всегда.
Зима – это синее пламя.
И как ни спешили года,
Она останется с нами,
Останется с нами…
В этом мире зима,
В этом мире метель,
Это бесы нам стелят
Ледяную постель!
Зимняя песня сама
Тебе поет о любви,
Зимняя песня сама
Тебе поет о любви…
Скажи мне,
Есть ли хоть час У нас?..
«У вас его нет!»
Если ты любил хоть раз,
Тогда ты знаешь ответ:
От зимы не сбежать,
От зимы не уйти,
В пути Настигнет метель!
Значит, нам надо спешить,
Ведь нам не увидеть апрель…
В этом мире зима,
В этом мире метель!
Это бесы нам стелят
Ледяную постель!
Зимняя песня сама
Тебе поет о любви!
Зимняя песня сама
Тебе поет о любви…[6]
…потому что за спиной оставлена Последняя Осень, и она…
…вдруг напомнила душе
О самом главном!
Осень, я опять лишен покоя…
Осень – в небе жгут корабли.
Осень, мне бы прочь от земли!
Там, где в море тонет печаль,
Осень – темная даль…
Что такое осень?
Это ветер
Вновь играет рваными цепями…
Осень, доползем ли,
Долетим ли до ответа,
Что же будет с Родиной
И с нами?..
Осень, доживем ли до рассвета?
Осень, что же будет завтра с нами…[7]
…и такая БОЛЬ выплескивается из глаз Ирушки, когда вновь звучат «Смысловые…»
…Я ухожу на один Космический час,
А когда я вернусь, ты спросишь:
Кто я такой?
Я отвечу, что видел тебя
Много раз,
И ты вспомнишь, что тоже
Была со мной…
Мне не нужна твоя жизнь,
Не нужна твоя смерть…
Охотники рядом!
Если будут стрелять –
Ты отвернись,
Чтобы не встретиться взглядом…
…что следующая песня если и способна усугубить положение, то совсем ненамного. И все же…
…Друг твой не вернется
В этот город никогда,
И огни усталых улиц
Станут по тебе скучать!
Только им печаль такую
В своем сердце не унять…
И зажигать
Пьяные звезды!
Мне без тебя
Так будет сложно!
Как легко плывут ресницы…
Не узнает твой герой,
Если что нибудь случится
Где-то за морем с тобой.
С ним теперь другое небо,
Облака над головой.
И ступает ангел следом,
Незнакомый и чужой.
И зажигать!
Пьяные звезды!
Мне без тебя!
Так будет сложно…
Все коварная разлука
Обнимала, как сестра,
Превращала ее руки
В два серебряных крыла.
Сколько дождь шептал, а толку…
Ей казалось, не всерьез,
И разбилась на осколки
Всех невыплаканных слез…
И зажигать пьяные звезды
Мне без тебя так будет сложно![8]
…но ей удается, и БОЛЬ уже не выплескивается. ХЛЕЩЕТ!!!
А когда к «БИ-2» присоединяется «Чичерина», наконец-то наступает долгожданнейший катарсис, и глаза наполняются слезами, вымывающими боль… Потому что СОВПАДЕНИЙ не бывает, и если что-то происходит, то неспроста. Ведь
И то, что было –
Набело откроется потом.
Мой рок-н-ролл –
Это не цель,
И даже не средство.
Не новое, а заново.
Один и об одном.
Дорога – мой дом,
И для любви – это не место.
Прольются все слова,
Как дождь.
И там, где ты меня
Не ждешь – . .
Ночные ветры
Принесут тебе прохладу.
На наших лицах без ответа
Лишь только отблески рассвета,
Того…
Где ты меня не ждешь.
А дальше – это главное! –
Похоже на тебя
В долгом пути
Я заплету волосы лентой.
И, не способный на покой,
Я знак подам тебе рукой,
Прощаясь с тобой,
Как будто с легендой…
Прольются все слова,
Как дождь,
И там, где ты меня не ждешь
Ночные ветры
Принесут тебе прохладу.
На наших лицах
Без ответа –
Лишь только отблески
Рассвета.
Того, где ты меня не ждешь…
И то, что было –
Набело откроется потом.
Мой рок-н-ролл –
Это не цель,
И даже не средство.
Не новое, а заново…
Один и об одном…
Дорога – мой дом!
И для любви – это не место!
Дорога – мой дом, И для любви…
Это не место.
– …Я сейчас… – прошептала Ирушка, и слова эти Демид с Властей прочли по губам, а не услышали. Древняя как мир легендарная музыкальная мелодия «Воскрешение», в сопровождении которой показывалось освоение космоса еще в первые годы космической эры, звучит не так громко, как МОЙ РОК-Н-РОЛЛ, который ответил Ирушке на какой-то вопрос, но затмевает все прочие звуки. Тысяча слушателей единодушно впадают в настоящий транс… И чуть ли не единственный человек, который срывается с места и куда-то несется, – Ирушка! В ее руке – терминал, ей нужна сейчас тишина, только тишина, а для этого необходимо вырваться из крепчайших объятий пленяющих душу ЗВУКОВ.
В переплетении труб она разглядела темное отверстие. Узкий ремонтный проход овального сечения уводил куда-то еще глубже вниз. ВПЕРЕД. Назад пути уже не было… поворот, поворот, еще поворот. Музыку почти не слышно…
– Долгонько же ты пропадала, – не здороваясь, прокомментировала мерцающая демопроекция того, кто появился в ответ на вызов. Разобрать, кто это, почти не представлялось возможным – в режиме визуальной шифрации изображение больше всего походило на сгусток киселя.
– Я была занята.
– Я понял. Ну и как дела? Надеюсь, ты не связалась со мной, чтобы обсудить рецепт яблочного пирога.
– Я не умею стряпать пишу.
– Зато ты умеешь стряпать виртуозные операции.
– С живыми, как с куклами, играть не получится. У живого болит, ему холодно, и слезы у него не нарисованные.
– Во время позиционной войны дезинформация – незаменимое оружие. Эффективнее любой супербомбы.
– А то я не знаю…
– Знаю, что знаешь. А я ВСЕ знаю, что мне надо бы знать?
– Да.
– Да? Хорошо. И хорошо, что ты отметилась, порадовала старика заботой и вниманием…
– До следующей связи.
Она отключилась от сети межгалактической трансляции и пошла обратно. Но за первым же поворотом Демид и Власта преградили ей путь.
– Ты кто? – спросила Власта. – Шпионка?
– Что-то вроде, – не стала отрицать очевидное Ирушка.
– А чья?
– Точно сама не знаю. Да это и не важно, собственно.
– Как это? А жалованье как получать?
– Да я за так, бесплатно…
– Вла, это ее личное дело, – вступил в диалог Демид и расщедрился на целую речь, – Нам-то что? Она наш друг, и нам должно быть все равно, каковы ее убеждения. Друзей надо принимать какие есть.
– Он прав, Вла. Дело ЛИЧНОЕ. Личнее не бывает… Пой-демте-ка в зал, там нам очень доходчиво напоминают.
– А почему ты не включила режим локальной заглушки? Зачем в эту нору лезть? – вдруг спросила Власта. – Можно ведь было создать отсекающий кокон прямо где стояла…
– Какая ты нудная, подруга, слушай! – В еле-еле брезжущем свете давным-давно некормленных люминофорных лампочек на потолке стало видно, что лицо Ирушки исказилось раздраженной гримасой.
– Идем, Вла. – Демид ухватил жену за руку. – Мы сюда музыку пришли слушать, а не в сыщиков играть.
– Умный какой у тебя муж, подруга! – восхитилась Ирушка. – Он-то понимает, что сыском лучше всего заниматься профессионалам этого неблагодарного дела.
