Кэролайн Черри - Сайтин-1. Измена
Что-то определенно затевалось.
10
— Музыку, — приказал Джастин Памяти той ночью, едва дверь за братьями закрылась. Мелодия зазвучала не с начала, а с того момента, где остановилась в прошлый раз. Одновременно Памяти полагалось сообщить о звонках — оказалось, что никто не звонил.
— Мы не пользуемся особой популярностью, — сказал Джастин брату; обычно в их отсутствие был хоть один звонок — кто-то звонил из лаборатории, кто-то интересовался делами, не сумев застать братьев на работе.
— Вот оно, людское непостоянство, — Грант привычным жестом опустил кейс на стол, скинул и убрал в шкаф пальто, прошел к стене, где размещался бар. Джастин тем временем снимал и развешивал свою одежду. Ази быстро приготовил два коктейля и сообщил: — Тебе двойной. Разувайся, чувствуй себя свободнее. Вперед!
Уоррик-младший опустился на диван, поспешно сбросил башмаки и, утопая в мягких подушках, пригубил из поданного стакана. Ноздри защекотал знакомый запах виски с водой; вкус сулил истерзанным нервам долгожданное успокоение. Подошел Грант с пластиковой грифельной табличкой в руках — на ней братья обменивались репликами, не предназначенными для чужих ушей.
«Стоит ли верить, будто подслушивание прекратится?» — написал Грант.
Джастин покачал головой он поставил стакан на край широкого каменного подлокотника-столика и потянулся к доске. А затем набросал на ней:
«Подбросим им немного дезинформации и проверим, проглотили они наживку или нет». Теперь оставалось передать доску Гранту. Тот коротко кивнул — дескать, какие будут соображения?
«Пока никаких. Думаю», — просигналил Джастин.
Грант написал: «Полагаю, чтобы узнать, что произошло, мне стоит дождаться, пока мы отправимся кормить рыб».
«Сложно. Опасно, — сообщил Джастин. — Петрос собирается меня опрашивать».
Грант окинул его тревожным взглядом, который сам по себе можно было считать вопросом.
Уоррик-младший быстро набросал: «Они заподозрят насчет вспышек».
Грант подчеркнул слово «опрашивать» и поставил рядом вопросительный знак.
«Так и есть, — заверил Джастин. — Сам Деннис посулил. Именно опросы, а не допросы». А затем добавил: «Они смекнули, что у меня проблема с обучающими лентами. Мне страшно. Боюсь, они решились на голосовое воздействие. Если так, я погиб. Завалю Петросу проверку, что еще хуже. Очень долго я старался думать, будто вспышки всего лишь травма. Теперь подозреваю, что налицо плохо поставленный блок, но поставленный намеренно. Возможно, я нужен им именно таким».
Нахмурясь, Грант пробежал глазами написанное. После чего решительно застрочил по доске. Затем стер все и начал писать заново. И снова стер и застрочил. Наконец Джастин прочел короткое: «Думаю, блок не преднамеренный. Думаю, ты перенес слишком много допросов».
Джастин ответил: «В таком случае какого черта мы занимаемся конспирацией в собственной квартире?» И трижды все подчеркнул.
Грант отреагировал легким поднятием бровей. И сообщил: «Потому что возможно все. Но я сомневаюсь, что блок поставили специально. Это повреждение. Явился Жиро и принялся задавать вопросы, увенчав тем самым вмешательство Арианы, но не закончил. Разве этого недостаточно? Все, что ни сделала бы Ари, должно быть основательным и в то же время тонким. Вмешательство можно осуществлять одной-единственной фразой. Мы это знаем. А Жиро влез и все спутал».
Прочтя написанное, Джастин ощутил, что ему еще больше не по себе. Пожевав стилос, юноша начертал: «Жиро просматривал пленки. И знал, что она творила. Возможно, Жиро работает с военными психошаблонами куда интенсивнее, чем мы знаем. И это тоже не добавляет мне уверенности. Они же присудили ему статус Особого. Скорее, по политическим соображениям, чем за талант. Остается только гадать, что он со мной сделал. Или что сделал Петрос».
Грант нахмурился и просигналил: «Не верю, что виноват Петрос. Жиро — еще куда ни шло. Но Петрос слишком независим».
Джастин заметил: «Ему тоже не верю. И появиться на его «опросах» мне придется. Чего доброго, отстранят от работы! Объявят неустойчивым, лишат альфа-лицензии. Переведут тебя. Словом, вся чертовщина начнется сначала».
Схватив доску, Грант, хмурясь еще сильнее, возразил: «Ты — производная Джордана. Если одновременно с осуществлением ими проекта «Рубин» ты без психогенной обучающей ленты обнаружишь талант, соизмеримый с талантом Джордана, ты вправе поставить результаты под сомнение. Не забудь и обо мне; вспомни, что Ари воссоздала меня от Особого. Мы вместе — возможные рычаги для давления на проект. Не потому ли мы понадобились Ари? И не потому ли мы так неугодны Жиро?»
Догадка оказалась для Джастина подобна сокрушительному удару. «Понятия не имею», — признался он.
Грант напирал: «Деннис и Жиро ведут проект без всякого контроля — исключая разве что самого Рубина, и кто знает, насколько честными будут результаты. Мы им — бельмо на глазу. Ари никогда не работала бы так, как они. Она всегда делала контрольные пробы, насколько это возможно при работе с человеческой психикой. Думаю, для этого ей были нужны мы оба».
Джастин в долгу не остался: «Деннис клянется и божится, что проект реален. Но каждый этап для него — истинная опасность».
Грант ответил: «Проект реален, если оправдает ожидания. Как ты всегда говорил: они не планируют обнародовать данные, если те окажутся ложными. Ресион никогда ничего не обнародует. Ресион превращает свои достижения в деньги. Если Ресион снова получит Ари, — Ари, способную руководить исследованиями, — разве согласятся они предать огласке связанную с нею информацию? Нет. Ресиону достанутся солидные контракты с военными. И большая власть, власть секретности, много денег — но Ресион станет управлять действом и захватывать все больше и больше власти. Ресион никогда не опубликует свои открытия. Ресион будет выполнять заключенные с военными контракты и получать все, что угодно, пока будет обещать Комитету по обороне воскрешать отдельных людей — что без соответствующей документации (типа той, что хранится под горой) не под силу даже Ресиону. На это уйдут годы. Жизни поколений. А пока Ресион станет выполнять прочие поручения военных, но в основном работать на себя. Я правильно улавливаю ход мыслей урожденных людей?»
Джастин прочел и кивнул, чувствуя себя все отвратительнее.
Грант добавил: «Вы, КВ, очень странные. Возможно, все из-за моделирования ваших психошаблонов — их венчает логика. Мы же знаем, что наши базовые социальные прослойки совершенно здоровы. Пристало ли мне судить о своих творцах?»
11
Опустившись на край кровати, Джейн отбросила волосы в сторону, когда Олли коснулся губами ее затылка.
Дитя, слава Богу, уснуло; в битве умов наградой Нелли стала спокойная ночь.
Ари неистовствовала весь день, желая вернуться к Валери и играм.
Пора было внести коррективы. Как и предсказывала Джейн, Валери превратился в серьезную проблему. Настала пора подобрать девочке другого товарища. У нее никогда не было только одного друга.
Что за наказание эти дети!
Олли обнял ее и прижал к себе. А потом спросил:
— Что-то не так?
— Олли, голубчик, отвлеки меня хоть чем-нибудь! Сегодня мне совсем не хочется размышлять.
«Проклятие! — мысленно выругала себя госпожа Штрассен. — Я даже начинаю думать, как Ольга».
Рука Олли скользнула ниже; ази поцеловал женщину в плечо.
— Давай, Олли, не стесняйся! У меня самое кровожадное настроение.
Наконец до Олли дошло. Повалив женщину на кровать, ази принялся действовать так, как представлял себе «отвлечение» — заломил подруге руки, не желая испытать на себе остроту ее ногтей.
Олли повел себя чертовски правильно. Как и большинство учащихся ази, он был просто великолепен, а Джейн нарочно подыгрывала, не собираясь отдаваться без боя. Именно этот бой и загорелся выиграть Олли; все было заранее рассчитано и спланировано, дабы вовремя дать нужный эффект.
Именно эффект. Джейн охнула и после небольшого сопротивления сдалась на милость победителя. И подумала, что Олли всегда больше думал о ней, нежели о себе. У Джейн было не меньше дюжины любовников из числа КВ, но, как ни странно, больше всех ей нравился Олли. Скажи она Олли об этом, он ни за что не поверил бы.
— Я тебя люблю, — прошептала Джейн на ухо ази, когда он, положив голову ей на плечо, задремал. После чего взъерошила пятерней его влажную от пота шевелюру, и Олли взглянул на подругу озадаченно и польщенно. — Олли, я серьезно.
— Госпожа, — бросил он. И тотчас умолк, будто она спустя столько лет потеряла рассудок. Олли устал. А Джейн не спалось. И она знала: даже если глаза у ази слипались, он должен был бодрствовать, поддерживая разговор. Поэтому женщина не боялась лишиться внимания любовника.
