Татьяна Енина - Ничто Приближается
Снова вспышка и голограмма исчезла.
Совсем исчезла.
Севелина с сильно бьющимся сердцем приникла к пленочке силового поля.
Они стояли рядом. Айхен мрачный. И особь плачущая.
Тихо плачущая. Беззвучно, как можно плакать даже мальчикам. Севелина поняла, что она плачет, потому что смотрела ей в лицо и видела слезы.
И еще она видела, как смотрит на нее Айхен.
Как светятся его глаза…
Как он повернул ее к себе и обнял.
— Не надо плакать… Мы с тобой столько прошли… ты понимаешь, что живы мы остались чудесным образом…
— Ко-он о нас заботился.
Она уткнулась лицом в его плечо, она тоже обнимала его.
— Ко-он погиб, а мы нет.
— И что с того?
— Мы выбрались, сбежали от звероноидов, несмотря на то, что они очень-очень хотели нас поймать.
— И что?
Она подняла на него глаза, и он ей улыбнулся.
— Они не боги, они не всемогущие, они просто злобные и мерзкие твари. Всего на всего. Ты плачешь, ты отчаиваешься, ты уже смирилась и готова умирать?
— Я всего лишь плачу…
— Ты плачешь по Земле, которая ниже Вертгеддена на сотни световых лет. Цирды идут к Альгейзе, Земля остается в стороне. Далеко в стороне.
— Они могут свернуть…
— Они не станут сворачивать! Не за чем им сворачивать!
— Я боюсь… я так боюсь!.. Айхен! Мы победим их, правда? Мы остановим их в Альгейзе! Ты прав, мы выбрались с Ко-она. Это было чудо. Значит чудеса случаются. Значит чудо может случиться еще раз!
— Запросто!
Он наклонился и поцеловал ее.
Этого Севелина вынести не могла. Она зажмурилась и кинулась прочь. Пусть грохотала, как робот-уборщик на свалке древних звездолетов, пусть ее могли разоблачить, пусть бы ее даже убили, пусть бы ее даже сослали в пансион для сирот на какой-нибудь захудалой планете!
Девочка не стала спускаться в свою комнату, она осталась сидеть в тоннеле шахты — сейчас не могла сориентироваться в каком — и размышляла, а стоит ли спускаться? Может быть остаться здесь? Затаиться? Пусть ее поищут, побеспокоятся?
Потом она подумала, что не будет никто ее искать. Может быть, даже о ней и не вспомнят. С чего бы вдруг? Разве она кому-нибудь здесь нужна? Разве о ней вообще вспоминали бы, если бы она сама не вертелась у всех под ногами? Не вспоминали бы! Более того, все были бы только рады избавиться от нее, ведь она только всем мешает, требует внимания к своей жалкой особе у занятых важными делами мужчин.
Зачем вообще они взяли ее к себе?!
Жалко было выбросить?!
Севелина вдруг задумалась над тем, откуда она, собственно взялась. Она не помнила ничего, кроме базы, значит она здесь родилась? Но кто ее родители?
ГДЕ ЕЕ РОДИТЕЛИ?!
ГДЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ МОГЛИ БЫ ЕЕ ЛЮБИТЬ?!
Действительно любить, по-настоящему любить… Они умерли? Они бросили ее? Они не смогли с ней остаться, оставив на попечение пиратов, которые почему-то согласились ее опекать… может быть, были чем-то им обязаны?..
Нужно узнать! Нужно все узнать!..
И зачем?.. Она слишком мала, чтобы отправляться на поиски родителей… Да и, впрочем, нет их наверное, даже если на самом деле они есть — все равно их нет. Нормальные родители не бросают своих детей.
Может быть они хотели, чтобы у них родился мальчик? Действительно, какое страшное разочарование постигло их!
Ветер в шахте стал холоднее, но Севелина все еще была тверда в своем решении не выходить. Она нашла компромисс. Перебралась из шахты в ангар и забралась в эвакуационную капсулу, одну из трех, довольно больших и удобных машин, быстро и легко запускавшихся, очень скоростных. В капсуле было тепло. Капсула имела маленькую каюту, в которой была удобная кровать.
Севелина улеглась, свернулась калачиком и замерла.
Она еще не знала, будет ли умирать здесь от голода и жажды или придумает что-то еще… она пока не знала.
Севелина была права, ее действительно никто не искал, до нее сейчас действительно никому не было дела.
Корабли цирдов не стали входить в систему Альгейзе, они остановились, они начали растекаться в стороны, образуя широкий фронт.
«Что бы это значило? — удивился Эгаэл, наблюдая, как красное море разливается вширь, — Не хотят принимать бой? Возможно цирды решили повременить с дальнейшим проникновением вглубь галактики, возможно хотят укрепить позиции. Возможно… Значит теряем еще несколько миров. Кейлери, Бирос-14, Земля, Шей-Ейло и, возможно, Салглоэ. Маленькие государства… все кроме Шей-Ейло, только она будет защищаться. Надо переносить операцию из Альгейзе к ней».
— Вамит… связь с базами «Гейн-ар», «Воал-ар» и «Митф-ар». Ожидание тринадцать. Связь с Айхеном, ожидание ноль.
Несмотря на то, что био-компьютер «Вамит» имел возможность мгновенно найти любого члена экипажа в любой точке базы, и, безусловно, сделал это, Айхен долго не отзывался.
Наконец, связь ожила.
Айхен буркнул что-то. Маловразумительное и неблагожелательное.
— Айхен, срочно прибыть на командный пункт…
Связь оборвалась, не допуская возражений и препирательств.
— Что-то случилось, — сказала Маша, мгновенно вскакивая с широкого и удобного айхенова ложа и начиная одеваться.
— Маш… — Айхен совсем не торопился, перекатился со спины на бок, приподнялся на локте, — У тебя паранойя.
— У меня паранойя, — согласилась Маша, — Быстрее вставай, я пойду с тобой!
— Убью этого монстра, — проворчал принц, поднимаясь, — Повелитель галактик… полчаса не может побыть за главного.
Какое-то время Маша просто стояла, глядя на карту. Тупо смотрела, отказываясь анализировать увиденное. Мозг отключился, как будто вдруг испугался, что сгорит и осыплется пеплом, если начнет обрабатывать информацию.
Не нужно было объяснений, чтобы понимать, что происходит, карта была слишком подробной, слишком совершенной, нельзя не понять того, что она изображает!
Можно ли ей не верить?
Можно…
— Что это? — спросила Маша.
Может быть, все это просто шутка? Дурацкая шутка Эгаэла или взбесившегося компьютера?
Так не бывает… Так не бывает! Когда ждешь чего-то плохого, этого не случается. Случается что-то другое, более плохое, но не то, чего боялся!
Айхен уверял ее, что корабли звероноидов не изменят курса. Действительно, зачем им было его менять?! Моча им ударила в головы?!
Зачем?!!
Корабли цирдов теперь шли к Земле. Прямым, четким курсом. К маленькой, неприметной, безобидной планете на краю галактики.
— Невозможно, — пробормотал Айхен, посмотрел на Машу и отвел глаза.
Тьма. Густая, вязкая тьма, в которой хочется утонуть, уйти и не возвращаться, спрятаться, как прячутся под одеяло с головой маленькие дети, боящиеся чудовищ.
Меня нет… меня нет…
— Маш, Земля еще жива, — сказал Айхен осторожно, — Еще ничего не случилось!
— Еще жива… не случилось…
Она не могла плакать, не могла кричать, не могла лупить кулаками по всему, что попалось бы под руку. Она отвернулась от карты, она закрыла глаза.
Нет залитой красным виртуальной схемы на экране, нет стальных стен, нет спрятанного за силовым полем маленького космического города.
Есть лес, шуршащий сухими листьями. Есть островки колючего хрустящего снега, есть скрип облетевших деревьев, есть шумное дыхание Чапы.
— Маш…
Чапа умер на Исчене очень быстро, без видимой причины, может быть, не смог жить без Земли, не смог жить без запахов травы, без дождя, без снега, без солнца, без мелкого вонючего прудика у леса, куда любил залететь с разбегу и долго плавать, чтобы потом выскочить и отряхнуться где-нибудь поближе к загорающим.
— Маша!
Она не чувствует теплых рук, обнимающих ее.
Она видит серое небо… она видит синее небо, умытое дождем… она видит бледно-голубое небо выгоревшее от солнца, она видит небо в розовых облаках. Она видит ночь и звезды. Может быть, самое прекрасное на Земле — это ее небо?..
Может быть Чапа умер от тоски по Земле?
Почему его трупик сгорел в мусоросборнике, обратившись в мелкую невесомую пыль? Почему не упокоилась добрая собачья душа так, как положено? Почему тоскливо воет она, проносясь в очередном витке вокруг мертвого Исчена?
Почему Маша не сможет жить, если погибнет Земля?
Она не сумасшедшая, она не смелая, она не глупая, но она спустя много лет все еще слышит жалобный вой в холодном темном Ничто, и она не простит себе того, как поступила с собакой, хотя не в ее власти было поступить иначе… И она полетит на Землю, чтобы умереть вместе с ней.
Она смотрит в глаза и Айхена, Айхен смотрит в ее глаза.
— Даже не думай об этом, — говорит он сквозь зубы.
Он качает головой, у него такое бледное лицо и губы плотно сжаты.
Почему все так? Ну почему? Почему, когда начинаешь любить кого-то, все время что-то случается и все кончается не начавшись?..
