Бог бросил кости. Том 2 (СИ) - Литий Роман
Атексетес был совсем близко. Он выглядел, как прореха в мироздании, абсолютно чёрный диск без текстуры и цвета. Ни в одном диапазоне частот, которые воспринимали искусственные глаза Истребителя, Лориан не мог углядеть на Атексетесе ни единой детали. Он понимал, что, скорее всего, Атексетес имеет форму шара — но сейчас он выглядел абсолютно плоским. Даже не так — отсутствующим.
Громада двигалась мимо. Внутри неё, как считали люди, располагается вся армия вторженцев, все боевые корабли, дроны и воины. Она была так близко, казалось, протяни руку — и коснёшься этой чёрной, как ничто, поверхности; но дальности действия зормильтоновского модуля не хватало даже на малую долю расстояния до неё. Лориан смотрел, как плывёт мимо объект, уничтожение которого гарантировало победу Айлинерону — и осознавал собственное бессилие. Он желал, неистово и страстно, желал получить однажды такую силу, чтобы собственным разумом охватить целую планету, и если на то будет причина — этим же разумом обратить её в пыль. Тогда никакой Атексетес не покажется ему преградой, и Айлинерон будет восседать на троне победителя.
Пролетев совсем рядом, Атексетес стал медленно отдаляться. И в какой-то момент Лориану показалось, что что-то сверкнуло в нижней его части.
— Связь из режима ожидания, — сказал, наконец, Персиваль, когда объект скрылся вдали.
— Вы это видели? Он что-то сбросил на Левен, — заметил кто-то из Рыцарей.
***
— Зачем ты пришёл? — спросила Эвелин, выходя из дома Серанэта на лужайку под звёздным небом. Даже с поверхности Левена можно было видеть вспышки битв на высокой орбите.
— Видишь ли, Флевис, — сказал Агмаил, оставшись на веранде. — Ты мой единственный ключ к моему настоящему прошлому. Я всё чаще вспоминаю те дни, когда пришёл Эйонгмер, и всё чаще понимаю, будто забыл что-то важное. Кого-то…
Эвелин снова улыбнулась — Агмаил не увидел этого, но почувствовал.
— Ты позаботился о том, чтобы никто из нас его не помнил, — ответила она. — Мои прорехи в памяти вряд ли меньше твоих.
— О, неужели ты думала, что я не догадался об этом? — Агмаил игриво прищурился. — Меня интересуют вовсе не потерянные тобой воспоминания. Я пришёл за всеми оставшимися.
— Как тебе будет угодно, — Эвелин даже не обернулась. — Разве мой отказ когда-нибудь что-то значил для тебя?
Агмаил с грустью посмотрел на свою собеседницу.
— Те времена давно прошли, — сказал он с болью в голосе. — Что ещё мне нужно сделать, чтобы показать мою добрую волю? Когда же ты позволишь нашим словам выражать лишь то, что они означают?
— Франц, дело ведь не в том, какое сейчас время, — Эвелин, наконец, обернулась, и её взгляд встретился со взглядом Бога Разума. — Дело в том, что как тогда, так и сейчас, ты в любой ситуации ставишь своё мнение выше чужого. И однажды найдётся человек, которому это не понравится. Он будет так же могущественен, как ты, но не примет твою сторону потому, что ты никогда не признавал его себе равным. Это не интуиция, Франц, это закономерность общества.
Агмаил нахмурился.
— Твоими мыслями движут устаревшие представления о людях и морали. Те, кто вырос в моём идеальном мире, не могут думать, что Бог Разума, человек, проживший три тысячи лет, знает и понимает меньше, чем они. Это моя утопия, Флевис — утопия, которая существует благодаря моим решениям и доверию ко мне. Делиться со мною переживаниями для современного человека так же естественно, как приветствовать друга при встрече — и я искренне против твоего неестественного консерватизма. Советую тебе подумать над тем, как идти в ногу со временем. Тем более, что времени осталось не так много.
Образ Агмаила размылся и пропал. Ощущение присутствия покинуло разум Эвелин, так и не взглянув на её воспоминания. Глубокое звёздное небо рассёк яркий след метеора.
***
Шинобу Кёртис, юная девушка-физик с Левена, подошла к окну и взглянула на город. Стройные высотные здания, изящными стеблями словно пронзающие небеса, отражали и преломляли своими стёклами лучи восходящего Солнца. По рельсам, извивающимся в лесу этих монументов архитектуры, суетливо сновали поезда. Город словно продолжал жить обычной жизнью, не заботясь о Войне, вспышками далёких молний освещавшей каждую ночь звёздное небо.
Кёртис была из тех, кому в первую очередь предложили покинуть Левен и отправиться на Кубус — но она отказалась. Она никогда не любила Кубус — этот помпезный хрустальный мир — не любила, хоть и не понимала до конца, почему. За семнадцать лет по счёту Левена, что есть около сорока лет Кубуса или двадцати лет Земли, ей полюбился этот прекрасный вид из окна её родной обители: лес метапластовых колоссов, ровная гладь моря вдали и река, текущая сквозь город из степи, простирающейся почти до горизонта. Да и гравитация на Кубусе ей казалась куда менее удобной, чем здесь.
И вот сейчас она смотрела из окна на протекающую далеко внизу реку, и видела, как размеренный поток воды медленно окрашивается в кроваво-красный цвет. Этот цвет двигался против течения, захватывая всё больше и больше водной поверхности — быстрее, чем если бы просто растворялась краска. Кёртис взглянула туда, где река касалась моря и увидела отливающую всё тем же кровавым цветом водную гладь.
Она не испугалась, её не охватили переживания; единственное, что она чувствовала, это небольшая тревога и глубочайшее недоумение. Она раньше никогда не слышала о таком природном явлении, и уж тем более не наблюдала ничего подобного в жизни. Подключившись нейрой к Системе, она задала ей вопрос.
«В триста двадцать вторые сутки в океан Фейнмана Атексетами был сброшен объект, вызвавший распространение в водоёмах микроорганизмов, называемых людьми кровоцветами, окрашивающих воду в красный цвет. В силу того факта, что кровоцветы обладают чрезвычайно высокой скоростью роста и выделяют синильную кислоту, строго воспрещается использовать где-либо воду с признаками заражённости ими».
Кёртис задумалась. Пока она бездействовала, информацию дополнили:
«Так как кровоцветы уже распространились во всех крупных водоёмах Левена, выбросы синильной кислоты в атмосферу скоро станут опасными для здоровья, в силу чего на планете введён режим чрезвычайного положения, а гражданам будут предоставлены противогазы и антидоты».
Вслед за этим заявлением Кёртис услышала, как в почтовый ящик скатился небольшой предмет. Обнаружив там пачку антидота и противогаз, который она сразу же надела, Кёртис села на кровать и задумалась.
В первую очередь, она поняла, что высока вероятность массовой эвакуации населения с Левена: сначала люди будут сами покидать планету, а потом в срочном порядке будут эвакуировать всех. Очевидный вывод — надо оказаться в числе первых. Следующая мысль была не более приятной: Атексеты отняли у людей Левен одним ударом. Они не посадили ни единого корабля, даже не вышли на низкую орбиту, но одна лишь биологическая бомба вскоре полностью лишит людей возможности жить здесь. Скорее всего, на планете останутся исследовательские группы, которые будут исследовать кровоцветы, чтобы разработать противодействие, но результат предсказуем: большая часть вооружённых сил Анриона теперь будет защищать Кубус, не Левен.
«Из-за сильного заражения воды кровоцветами по всей планете наблюдается массовый выход земноводных на сушу. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и помните о технике безопасности при обращении с опасными видами».
***
Космос. Пустыня прозрачной тьмы, окружавшая Лориана и тех, кого он слышал, но не видел в темноте. Время здесь словно завязло в густом масле, без начала и конца. Битва, взрыв Атексетского крейсера, поиск выживших — всё ушло куда-то в бесконечное прошлое, а спасательная группа всё не выходила на связь. Лориан коротал бесконечные часы, деформируя маленький кусочек метапласта на расстоянии семисот метров от Истребителя.
В какой-то момент мысли его начали соответствовать космосу — стали вязкими, тягучими, медленными. Он едва помнил, о чём думал минуту назад — более того, он уже плохо представлял себе минуту здесь. Единственное, что напоминало ему о ходе времени — это сменяющие друг друга день и ночь, вызванные движением останков поля брани по высокой орбите.
