Венедикт Ли - Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)
4. НАД ЭГВАЛЬ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО
– Ты меня любишь, – сказала Эвишка.
– Еще чего, – отозвался я, балансируя на кромке тротуара, опоясывающего трехэтажное школьное здание.
Ветер, не холодный, но сильный, трепал светлые волосы Эвишки, она с улыбкой наблюдала за моими акробатическими фокусами. После недавних ливней школьный двор превратился в одну гигантскую лужу, плещущую прибоем в старые, но добротные кирпичные стены. Посередине миниатюрного океана высилось одинокое дерево, добраться до которого можно было только в рыбацких сапогах. Поэтому корявая гория была для нас antrafo. Как и то, за чем стремился в эти дальние края Ян и мы иже с ним.
Ветер взвыл, подпирая меня в спину, и я, раскинув руки, застыл в позе, противоречащей закону всемирного тяготения. Эвишка, смеясь, протянула мне руку, чтобы уберечь от позорного падения в мутную воду. Но ее помощь не понадобилась. Уловив момент, когда напор воздуха стал ослабевать, я резко согнулся вперед, восстановив равновесие.
– Артист! Держи награду.
Бумажный пакет был мягким и теплым. Пирожками Эвишка разжилась в местной лавчонке и теперь щедро делилась со мной.
– Ежжо бери… – прошепелявил я с набитым ртом.
– Мне хватит, а то растолстею.
– Ты не толстая, ты крепкая, – ободрил я.
И веселая. И ловкая. И вся какая-то домашняя. С ней было легко. Картограф нашей славной экспедиции, она не задирала нос перед трудягой-разнорабочим. А погорбатиться, вместе с другими, мне в эти дни пришлось. В полет мы вышли при неполной загрузке, поскольку Ян планировал пополнить наши запасы по пути. Так выходило вдвое дешевле. Экономист. В результате мы застряли на три дня в Олдемине – большой станице на юге Эгваль.
Улыбка Эвишки погасла. Она сказала:
– Ян велел проведать нашу узницу.
По широкой лестнице на второй этаж, по коридору налево и еще раз налево. Железная дверь чуланчика заперта на крепкий замок, ключи Ян доверил Эвишке, у которой моя Наташа была «на подхвате», как ни к какому серьезному делу непригодная.
Она лежала на железной, без матраца, койке на спине, подложив ладони под голову. Не спала. Повела на нас с Эвишкой глазами, но промолчала.
– Я тебе пирожков принесла. Обалденно какие вкусные. Только Яну не проболтайся.
– Не хочу, – сказала Наташа.
Три дня назад Ян сделал ей замечание, за то, что лезла к Эвишке с дурацкими и непрофессиональными советами. «Там где ты ничего не знаешь, там ты не должен ничего говорить». На эту его мудрость Наташа неподобающе огрызнулась, заявила, что она де обучается быстро, вы только покажите… В общем, слово за слово и до сегодняшнего дня она провела взаперти на хлебе и воде.
Вошел Ян, сверх обычного налегая на трость, не оттого, что устал – был сильно взвинчен.
– Сударыня… Положение, в котором вы оказались, из нас двоих меня угнетает больше.
– Извинение, да? – Наташа не переменила позы и говорила, не глядя на Яна.
– В некотором роде. И встаньте, пожалуйста, когда с вами разговаривает ваш начальник.
Наташа вскочила, как ошпаренная. Что-то было такое в Яне, отчего не хотелось ему перечить. Может сыну передались бандитские замашки отца. А может кровь талантливой сумасбродки – Левки Картиг играла в его жилах. Девчонка – наследница Великого Ваги загуляла с Тойво Тоном и лишь десять лет спустя, овдовев, вернулась в отчий дом. Когда молодая Хозяйка забрала после Ваги власть над Островом, она поспешила одарить Левкиппу должностью главы Магистрата. Портреты и поныне здравствующей благородной дамы украшают залы Университета в Норденке. Помню этот ее неотступный, строгий взгляд со стены. Как же.
Так что, Ян – большой человек и злить его – себе дороже. Во взгляде Наташи уже читались раскаяние, признание вины и готовность работать над собой.
– Сударыня… – сказал Ян, – мы находимся на территории огромной страны, руководство которой недружественно настроено к Острову. Простому народу плевать, кто мы и откуда, лишь бы расплачивались за провиант и горючее твердой валютой Магистрата. Подтверждение тому – теплые отношения с населением и местными властями, приютившими нас.
«И слупившими с нас хорошую мзду за аренду пустующего в дни каникул помещения». Собственное мнение я держал при себе.
– …Конечно, в Эгваль найдутся параноики, видящие за бескорыстным научным интересом злой умысел, – расширял круг своих мыслей Ян, – …И я ждал, когда они сделают свой ход: внедрят к нам своего человека. Наши радисты слушают эфир круглосуточно. Последний раз, сударыня, вы выходили на связь четыре дня назад.
– Вы – чокнутый дурак, – хрипло ответила Наташа. – Откуда у меня передатчик? Как протащила на борт и где его прячу? В п…де, что ли?
– Вы пользовались портативной рацией из носимого аварийного запаса. Я проверил все жилеты. Только ваш вынут из скатки, и только ваша рация запитана от батареи.
Наташа хотела возразить, но Ян перебил:
– Вы передавали в полете, что давало максимальный радиус приема ваших доносов – до четырехсот километров. И код ваш отличается исключительной сжатостью – ни одна передача не продолжалась дольше восемнадцати секунд. Хотя это вам не помогло.
Глядя в пол, Наташа спросила:
– Что… дальше?
Я подумал, что с Яна вполне станется убить Наташу. Ее высокопоставленные заступники далеко, а наш гений может впоследствии представить все как несчастный случай.
Ян ответил мягко:
– Мы бросим вас здесь. А сами продолжим путь.
К моему удивлению Наташу смутило такое милосердие. Хотя, чему удивляться: неженка, белоручка, тепличный цветок и… на тебе. Располагай собой, живи своим умишком. Выбирайся из заграничной глубинки, как можешь и как знаешь. Без денег и документов.
А Ян гнул дальше:
– Или пусть все останется как есть. Полагаю, ваша деятельность для нас неопасна. Я прав? Прошу только: раскройте ваш код. Вам это не повредит.
Наташа выдавила:
– Только никому не говорите…
– Больше никто не узнает. Эвишка – человек дисциплинированный, именно она помогала проверять ваши вещи. А молодой человек имеет настолько подмоченную репутацию, что распускать язык вовсе не в его интересах.
С этими словами наш вождь откланялся, и стук его трости затих в коридоре. А мы вышли втроем во двор и встали на берегу пустынных волн. Ветер бесился пуще прежнего, гигантская лужа мощно плюхала в размытый бордюр. Я повторил недавний трюк и, эффектно накренившись, спросил Наташу:
– Так ты - эгвальская шпионка?
С удовольствием любуясь ее растерянной физиономией.
– Мои близкие боятся за меня! Хотят известий! – чуть не плача выкрикнула она.
Раздался возглас Эвишки:
– Держись!.. А-а-а!!
Поздно! Раскинув руки, тщетно ожидая спасительного порыва ветра, я стал валиться в воду спиной вперед. Эвишка дернулась мне помочь, но тут из-за ее спины вытянулась длинная рука Яна с тростью. Когда он успел подойти? Я крепко ухватился за конец трости, ощутил рывок… (Ян силен, я это уже говорил) и спасся от конфуза.
– Чем угодно занимаетесь, лишь бы ничего не делать, – сказал Ян.
– Ох, спасибо за помощь, профессор.
Ян был всего на шесть лет старше меня, и ему страшно нравилось, когда к месту и не к месту поминают его ученое звание. Сразу смягчился:
– Всегда, пожалуйста. Кто-то оставил наверху вещи? Забирайте, живо! Мы возвращаемся на борт.
– Собирались же завтра поутру? – удивилась Эвишка.
– Ветер хороший, – ответил Ян.
Пока Эвишка бегала за рюкзаком, Наташа доела последний пирожок и, хмуро косясь на Яна, демонстративно утерла губы тыльной стороной ладони.
Грязная, не мощеная улочка. Скользкий дощатый тротуар, от которого дробно отскакивают звуки шагов. Беленые стены с зелеными ставнями, камышовые крыши. Из некоторых труб вьется дымок: слегка протопить хату к ночи – не лишнее, погоды здесь континентальные.
Я оглянулся на покинутое нами здание школы. Островерхая башенка, венчавшая крышу самого добротного здания Олдеминя, четко вырисовывалась на фоне вечернего неба. Ветер прогнал облака, и небо было исключительно ясное, такого сочного оттенка, какой бывает после сильных дождей.
Эвишка подняла капюшон комбинезона, я последовал ее примеру. Быстро холодало. Наташа и Ян шагали впереди. Ветер трепал Наташину темную шевелюру, она держалась от Яна подальше, насколько позволяла ширина тротуара. А Яну было плевать на ее неприязнь. Все в том же модном костюмчике, только свитер вместо рубашки, сапоги вместо остроносых туфель и мужицкая кепка на умной голове. Нога его перестала беспокоить, и он бодро хромал, держа трость в руке, как древний рыцарь пневматический игломет.
За поворотом направо стоял обшитый дранкой приземистый дом – хозяйство здешнего старосты. А сам он, широколицый и толстопузый, встречал нас у ворот.
