Джек Вэнс - Синий Мир
– Стоп! – воскликнул Склар Хаст. Иксон Мирекс засек время:
– Сто восемьдесят две секунды. Норма: двести секунд. Ошибки – ни одной.
Оценка Склара Хаста составила минус 9. Поэтому Зан-Дер Рохан чуть нервничал, в очередной раз садясь за рычаги. Он форсировал набор, добившись результата в сто семьдесят девять секунд, но при этом совершил как минимум две ошибки. Рубал Галлахер и Херлингер Шоуволтер заметили со своей позиции и третью ошибку – но ее не признал Фрихарт Ноэ, и Семм Войдервег вместе с Иксоном Мирексом отказались ее учитывать. Тем не менее, учитывая штрафные шесть секунд, время было определено в сто восемьдесят пять секунд с оценкой 15/200, или минус 7,50.
Склар Хаст приблизился к аппарату для третьей попытки. Если он добьется лучшего результата с третьего захода, у Зандера Рохана останется мало шансов, учитывая овладевшее им напряжение.
Он расположился удобнее, устраиваясь за станком для набора.
– Марш! – скомандовал Иксон Мирекс. И снова замелькали рычаги. Это упражнение было из Мемориума Вильсона Снайдера, человека неустановленной касты:
«Прошло почти два года, и мы, бесспорно, представляем собой крепко сколоченный коллектив. Готовность к любым неожиданностям, способность найти выход из самого безнадежного положения и при этом всегда прийти друг другу на помощь – таковы наши достоинства. Недоброжелатели могут назвать это обезьяньей цепкостью и выживаемостью – что ж, пусть так. Другая важная черта, в той или иной степени присущая всем нам, – это развившееся в нас за эти годы чувство смирения (возможно, фатализм – более уместное здесь слово) по отношению к тем обстоятельствам, которых мы не можем изменить.
Таким образом, наше сообщество гораздо более счастливо, чем могла бы быть равная по численности группа, скажем, музыкантов или ученых, или даже военных. Я не хочу сказать, что в нашей маленькой компании нет представителей этих профессий. Жора Альван – замечательный флейтист. Джеймс Брюне – профессор физики Юго-западного университета. Говард Галлахер – высокопоставленный полицейский чиновник. А сам я… впрочем, нет! Я буду верен своему решению и не скажу ни слова о своей прошлой жизни. Это скромность? Если бы я мог претендовать на столь многое!»
– Все! – выдохнул Склар Хаст, отступая от наборного станка. Он старался не смотреть в сторону Зандера Рохана: было бы недопустимым злорадством, если бы он сделал это. Потому что в этот раз он набирал на пределах, доступных механизму. Нет человека, способного гнать текст быстрее, чем поднимаются колпаки, чем предусматривают технические характеристики станка.
Иксон Мирекс посмотрел на часы:
– Время: сто семьдесят две секунды, – неохотно объявил он. -Норма… не может быть двести восемь. Неужели это так?
– Двести восемь, все верно, – сухо подтвердил Рубал Галлахер. – Ошибок не было.
Иксон Мирекс и Семм Войдервег, закусив губу, насупились. Фрихарт Ноэ подсчитал баллы: получалось 36/208, что составляло минус 17,3.
Зандер Рохан решительно подошел к станку и устроился за рычагами, готовый продолжать соревнование. Теперь настал его черед – он должен был совершить ответный ход и принять поражение. Видимо, невзирая на потрясающий результат, он не терял надежды «перебить» ученика.
– Пошел! – воскликнул Иксон Мирекс срывающимся голосом.
Пальцы Зандера Рохана окоченели от страха и неуверенности; его знаменитый ритм стал давать сбои. Наблюдатели застыли, глядя, как развивается поединок.
Наконец он объявил:
– Bce!
Иксон Мирекс сверился с часами: результат был неутешительным.
– Двести одна секунда.
– И две ошибки, – присовокупил Семм Войдервег. Рубал Галлахер попытался было возразить, но осекся, встретив на себе предупреждающие взгляды. Он заметил! Как минимум пять моментов, которые квалифицированным наблюдателем – таким, как сам Зандер Рохан, могли быть расценены как ошибки. Впрочем, и так было ясно, на чьей стороне победа – для этого не было необходимости учитывать баллы. Двести одна секунда и еще шесть штрафных составляли оценку 1/208, или минус 0,48, ничтожно низкий балл по сравнению 9 тем, что получил Склар Хаст.
Четвертый текст был выдержкой из Мемориума Хедвиги Суин, которая, как и Вильсон Снайдер, отчего-то не раскрывала своей кастовой принадлежности.
Иксон Мирекс засек время негнущимися пальцами, дав команду к началу. Склар Хаст снова застрекотал рычагами, легко, без напряжения; комбинации складывались сплошным стремительным потоком:
«Прекрасный, гостеприимный мир! Мир, в котором ни с чем не сравнимый климат соседствует с неописуемой красотой; мир, состоящий лишь из воды и неба, – насколько мне известно, здесь нет ни дюйма твердой земли. Вдоль экватора, покрытого водной растительностью, океан должен быть сравнительно неглубок, но никто не измерял здесь дна. Этот мир уж точно никогда не будет осквернен индустриальной цивилизацией, что, разумеется, только к лучшему. Но все же, со своей стороны, я был бы рад, если бы здесь был хотя бы клочок какой-нибудь земли: старая добрая гора с торчащими выходами скал и деревьями, вцепившимися корнями в почву; узкая полоска прибрежного пляжа; кусочек луга, поросшего травой и цветами; хоть несколько акров полей или садов. Но бродяги не выбирают, и в сравнении с тем миром, который был нам уготован, этот – настоящий рай.
– Конец!
Иксон Мирекс проговорил сквозь зубы:
– Время: сто сорок одна. Норма – сто шестьдесят. Это было поражением Зандера Рохана. Теперь, чтобы выиграть, ему нужно было набрать двадцать пять, тридцать очков, а возможно, и больше, что было физически невозможно, тем более для старика.
Зандер Рохан знал это и поэтому к последней части поединка подошел уже без всякого напряжения и надежды, что позволило ему разогнаться и набрать высший балл за все время испытания: твердые минус 12,05. Тем не менее он проиграл, и теперь по законам гильдии должен был уступить место Склару Хасту.
Старый смотритель не находил в себе сил, чтобы объявить о своем поражении. Мэрил развернулась и вышла, так и не сказав ни слова.
Наконец Зандер Рохан повернулся к Склару Хасту. Он только было раскрыл рот, севшим голосом собираясь известить ученика о его победе, как того требовал обычай, когда вперед выступил Семм Войдервег, останавливая старика:
– Поединок объявляется недействительным!
– В чем дело? – саркастически поднял брови Склар Хаст.
Иксон Мирекс только озадаченно потирал подбородок, прислушиваясь к дискуссии.
– Ты набирал хорошо знакомые тебе школярские тексты, на которых набил руку. По дуэльному кодексу такой поединок не может быть признан честным.
– Но вы сами выбрали эти тексты!
– Все равно. Ты должен был предупредить.
– Могу заверить тебя и всех присутствующих, – сказал Склар Хаст, – что именно этих текстов я уже давно не набирал – никто не может сказать, что я лгу.
Семм Войдервег покачал головой.
– В это трудно поверить. И проверить тебя тоже никак нельзя. Поединок несправедлив, и поэтому результаты его недействительны. Думаю, Арбитр Мирекс также может выразить тебе свое презрение.
– В чем?
– В том, что ты подтасовкой пытался добиться высоких результатов и опустить в грязь собственного – подумать только!
– учителя. За этот в высшей степени неблагородный поступок ты подвергаешься моему, – он обвел глазами присутствующих, и, надеюсь, всеобщему презрению!
Склар Хаст сжал кулаки:
– Хорошо. Давайте сейчас же, не сходя с этого места, проведем поединок на новых условиях!
– Ни в коем случае! – объявил Семм Войдервег, стараясь, чтобы его услышали даже за дверью, на улице, если там собралась толпа или довелось появиться кому-либо из прохожих. – После того, что случилось, ты потерял право на поединок. С бесчестными учениками – только пленка! Как гласит изречение…
Склар Хаст сдержал себя, понимая, что его вынуждают к неосмотрительным поступкам. Вместо того чтобы наброситься на обидчика с кулаками, он миролюбиво произнес:
– Следи за своими словами, Сводник. За клевету полагается суровое наказание, это тебе может объяснить Арбитр Мирекс.
– Клевета присутствует там, где есть зависть и худой умысел. Я же беспокоюсь лишь об интересах плотов и сохранении моральных устоев. И будет ли являться клеветой, если я объявлю тебя мошенником?
Склар Хаст сделал шаг вперед, намереваясь схватить его за горло, но Рубал Галлахер перехватил его руку.
– А ты что скажешь, – ты, Арбитр? – обернулся Склар Хаст к Мирексу.
Лоб Арбитра Мирекса взмок от пота. Видно было, что решение дается ему с трудом.
– Наверное, нам следовало выбрать другие тексты для состязания, – неуверенно выдавил он. – Хотя их в самом Деле выбирал не ты.
Неподалеку стояли два-три человека из клана Белрода, ныряльщики за стеблями и тростником из касты Зазывал, известные задиры и грубияны. Глава этой касты, По Белрод, приземистый человек с крупными чертами лица, негодующе хлопнул руками по бедрам:
