Аластер Рейнольдс - Космический Апокалипсис
— И вы думаете, что по большому счету это имеет значение?
Слука оскалилась.
— А какое значение имеет ваш проклятый обелиск? И уж если говорить по правде, то кому нужны ваши гребаные амарантяне?
— Значит, ты никогда не видела Большой Картины? — осторожно, но не настолько, чтобы он этого не заметил, Паскаль начала снимать сцену их разговора, стоя рядом с Силвестом и держа камеру в одной руке.
— Есть много людей, которые вообще не верят в ее существование, — ответила Слука. — Это вы сами раздули значение амарантян, чтобы хоть чем-то занять своих археологов!
— Значит, такого ты мнения, Слука? Впрочем, ты же никогда вообще не была нашей.
— Ну и что из этого?
— А из этого следует, что если бы Жирардо захотел заслать к нам предателя, то ты стала бы первым кандидатом.
Слука повернулась лицом к тем, кого Силвест чаще всего про себя называл ее бандой.
— Послушайте этого подонка! Уже ищет заговорщиков. Теперь и до нас доходит то, что уже много лет назад раскусило большинство колонистов: он псих, — она резко повернулась к Силвесту: — С вами нам говорить не о чем. Мы уходим, как только погрузим оборудование… или даже раньше, если буря станет крепчать. Можете ехать с нами, — она снова сделала вдох из маски; ее лицо покраснело. — А можете рискнуть и остаться здесь. Выбор зависит только от вас.
Он смотрел мимо Слуки на толпу.
— Что ж, уходите. Удирайте. Пусть ничто столь обыденное, как лояльность, не путается у вас в ногах. Ну а если у кого-то хватит мужества остаться и кончить работу, ради которой мы сюда приехали, — милости просим, — Силвест переводил взгляд с одного лица на другое, но все стыдливо отводили глаза. Он не знал их имен. Знал только в лицо, и то лишь потому, что работал с ними. Разумеется, никто из них не прилетел на корабле с Йеллоустона, никто не бывал нигде, кроме Ресургема с его немногочисленным населением, сосредоточенным в нескольких городишках посреди пустынь. А им Силвест кажется пережитком далеких времен.
— Сэр, — сказал кто-то — возможно, тот самый парень, который первым сообщил Силвесту о штормовом предупреждении. — Сэр, не в том дело, будто мы вас не уважаем. Но ведь и о себе надо подумать. Неужели не понимаете? То, что там закопано, не стоит такого риска.
— Вот тут-то ты и ошибся, — ответил Силвест. — Рискнуть стоит даже большим, чем жизнь, гораздо большим. Не понимаешь? Событие не было ниспослано амарантянам свыше. Они сами устроили его.
Слука медленно кивнула.
— Что же, они заставили свое солнце вспыхнуть? И вы верите в эту чушь?
— Если коротко, то — да.
— Тогда крыша у вас поехала куда сильнее, чем я представляла, — Слука повернулась к нему спиной. — Заводите краулеры. Уходим!
— А оборудование? — спросил Силвест.
— Останется тут, пусть хоть сгниет, мне плевать!
Толпа стала рассасываться в направлении краулеров.
— Подождите! — закричал Силвест. — Выслушайте меня! Вам хватит одного краулера, вы разместитесь все, раз бросаете оборудование!
Слука снова обернулась к нему.
— А вы?
— А я останусь здесь. Буду кончать свою работу вместе с теми, кто останется со мной.
Она покачала головой, сорвала маску с лица и с отвращением плюнула на землю. Однако, когда она бросилась догонять свою бригаду, то повела людей ко второму краулеру — ближайшему, оставив Силвесту тот, где был его кабинет. Толпа студентов вломилась в машину, кое-кто из них нес детали оборудования, сложенные в коробки находки и кости, добытые при раскопках. Видимо, инстинкты ученых оказывались сильнее мятежа ради спасения жизни. Силвест смотрел, как поднимаются трапы, как задраиваются шлюзы, как колоссальная машина поднимается на свои «ноги», как она разворачивается и начинает уходить от раскопок. Через минуту она уже скрылась с глаз, а грохот ее двигателя потонул в вое ветра.
Силвест огляделся, желая узнать, кто же остался с ним.
Рядом стояла Паскаль. Этого надо было ждать. Он подумал, что она последует за ним даже в могилу, если будет знать, что там ее ждет сенсационная тема для очередной статьи. Была еще крошечная группка студентов, устоявших перед демагогией Слуки. К своему стыду, Силвест их имен не помнил. Может быть, в раскопах остались еще десятка полтора ребят, если повезет. Из тех, что сидели в шурфах.
Немного успокоившись, он щелчком пальцев подозвал к себе двоих рабочих.
— Начинайте разбирать «рисующие» гравитометры, они нам больше не понадобятся, — следующая пара тоже получила задание: — Двигайтесь с дальней стороны площадки. Собирайте все инструменты, брошенные дезертирами Слуки, а также полевые дневники и упакованные образцы и находки. Когда кончите, приходите в большую шахту. Я буду там.
— Что вы хотите сделать? — спросила Паскаль, выключая камеру, которая тут же убралась в портативный компьютер.
— Полагаю, это очевидно. Хочу узнать, что написано на этом обелиске.
Чазм-Сити, Йеллоустон, система Эпсилона Эридана, год 2524-йКонсоль чирикнула как раз в то время, когда Ана Хоури чистила зубы. Она вышла из ванной, еще не стерев с губ белую пену.
— Доброе утро, Ящик.
Герметик вплыл в комнату. Его паланкин для поездок был изукрашен ярким орнаментом из завитков и спиралей. На передней стенке виднелось маленькое темное окошко. Когда глаза Аны привыкли к освещению, она смогла рассмотреть за зеленым окошком мертвенно-бледное лицо К. С. Нг'а, покачивающееся в нескольких сантиметрах от стекла.
— Эй, а ты шикарно выглядишь! — сказал он скрипучим голосом, выходящим из разговорного устройства паланкина. — Где бы мне раздобыть то, что так здорово подбадривает тебя?
— Это кофе, Ящик. И пить его надо литрами.
— Да я пошутил, — ответил Нг. — Выглядишь ты, как разваренное дерьмо.
Она стерла ладонью белую пену с губ.
— Я только что встала, подонок ты этакий.
— Прошу прощения.
Нг'у удалось придать своим словам такой оттенок, будто утреннее пробуждение есть некий физический атрибут, от коего он лично уже давно избавился, как избавляются от аппендикса. Вообще-то это было весьма возможно, так как Хоури никогда не присматривалась к человеку, сидевшему внутри ящика. Герметики были одной из самых экзотичных сект, возникших после Эпидемии за несколько последних лет. Не желая расставаться с имплантированными органами, которые, возможно, разрушались Чумой, и убежденные, что микробы все еще живут в относительно чистой атмосфере под Сводом, они никогда не покидали своих герметичных ящиков, за исключением тех случаев, когда герметически закупоренной оказывалась вся среда обитания. Это ограничивало мобильность герметиков пребыванием на внепланетных станциях.
Опять заскрипел голос Нг'а:
— Прошу прощения, но нам предстоит убийство, назначенное на сегодняшнее утро, если я не ошибаюсь. Ты ведь помнишь этого Тараши, которого мы пасем уже два месяца? Вспомнила? Это очень важно, чтобы ты вспомнила его, так как именно он является тем индивидом, которого тебе предстоит освободить от горестей нашей жизни.
— Отцепись, Ящик!
— Анатомически твое предложение весьма проблематично, даже если бы я был к тебе прицеплен. Но если серьезно, то мы утвердили и место, где состоится убийство, и точное время его свершения. Достаточно ли ты подготовлена физиологически к выполнению своей роли?
Хоури налила себе в чашку еще несколько глотков кофе, а остальной оставила на плите, чтобы выпить, когда вернется домой. Кофе был ее единственным пороком, который она приобрела во время солдатчины на Краю Неба. Вся хитрость в том, чтобы достичь готовности, скажем, обоюдоострого лезвия, а не накачаться кофеином до такой степени, когда голова гудит, а рука, держащая оружие, дрожит.
— Я полагаю, что объем крови в моей системе кофеинообращения понизился до приемлемого уровня, если я верно поняла твой невысказанный вопрос.
— Тогда давай обсудим некоторые оставшиеся проблемы в той части, в которой они касаются оного Тараши.
Нг буквально засыпал Хоури деталями предполагавшегося убийства. Большую их часть она уже знала — они были в Плане, а некоторые она придумала сама, основываясь на технологии предшествовавших убийств. Тараши должен был стать пятой жертвой в серии совершенных ею убийств. Поэтому она уже смогла ухватить некоторые общие закономерности Игры. Хотя они и не всегда были очевидны, но Игра имела свои правила, которые выражались в сходстве главных кульминационных точек убийства. Внимание средств массовой информации было возбуждено, а имя Хоури все чаще звучало среди членов Тайных Братств, так что Ящик наверняка уже выбирал ей очередной сочный кусочек для будущих охотничьих забав. В ней крепло ощущение, что в самом недалеком времени она войдет в первую сотню убийц планеты. У нее будет самая элитарная компания.
