Олег Данильченко - Из варяг в небо
— Во-первых, — размышлял Илюха, — судя по окружающим декорациям, я не дома, в смысле не на земле. Там таких технологий вроде бы нет. Во-вторых, похоже, что из одного плена, угодил в следующий. Как в песне матерной: «Ежик выпрыгнул в окно, мордой вляпался в говно». Очень похоже. В-третьих, языковой барьер. Они что-то лопочут, а что непонятно. В-четвертых, пока не грохнули и еще лечат, значит, для чего-то я им нужен. Значит, пока еще поживем. Ну и в-пятых, а собственно где я черт возьми? Если не на земле, то где? А главное как, каким мля образом я тут нарисовался?
Так, что я помню? Да собственно, ни хрена и не помню. Помню, как тащил капитана, за тем был короткий бой, а потом……., как поленом по затылку и аут. Далее уже тут, ночь, темно, звезды, нет луны…… ёбин-бобин, вот оно. Сразу то и не сообразил. Звезды есть, а луны нет. Так не бывает, во всяком случае, на Земле, она обязана быть. Тут нет, вот и ответ на один из вопросов. Хотя то, что я не на Земле, понятно было и так, но теперь уже есть уверенность. Знать бы еще где. А станет ли от этого легче? Не уверен, но знать, все же лучше чем не знать. Однако пока, ответов нет, но рано или поздно, они будут. Надо только ждать, а уж ждать то я умею, чехи научили.
Глава 6
С этими мыслями, он и уснул. Жесткая, камерная шконка, после «кавказского гостеприимства», показалась ему пуховой периной, а главное, тепло и сухо. Поэтому, сон его был спокоен, ведь в ближайшее время его жизни ни что не грозит, а значит можно и поспать. Илья солдат, а солдат может спать везде и в любых условиях, даже на ходу в карауле.
Проснулся он от голода. Понять какое сейчас время суток, не представлялось возможным. Окон в камере не было, странный свет, непонятного происхождения, не выключался. Утро, вечер или ночь, разницы ни какой. Но голод подсказывает, что прошло не так уж и мало времени. Илюха для себя решил, что пусть будет утро, потому как, даже если он и ошибается, то лично для него, особой разницы нет. Зеленые сопли, съеденные накануне, по ходу прекрасно усвоились организмом, который требовал добавки, да хоть тех же соплей, только желательно побольше. Илья с тоской посмотрел на миску, в которой ему принесли «вчера», этот кулинарный изыск и очень удивился, миски на месте не оказалось. Вместо нее, на столе лежала непонятная масса, серого цвета, кашеобразной консистенции. Источая неприятный запашек и мерзко так, пузырясь в придачу. Пока он таращился на экс миску, зажужжал сервопривод, открывая дверь, и в камеру зашел очередной экземпляр в скафандре, (а может и тот же) неся в руках точную копию вчерашней трапезы, только миска пока имела нормальную форму. А за ним, давешний цветной, который без лишних разговоров, сразу приступил к осмотру раненой ноги. Илья, прислушавшись к своим ощущениям, с удивлением понял, что той резкой, стреляющей боли, больше нет, вернее, не то что бы совсем нет, она просто стала как бы фоновой, терпимой, в общем. А цветной эскулап меж тем, что-то сделал с приблудой, что вчера прицепил Илье на ногу и та, отцепившись, осталась у него в руках. Стало видно, что сей чудо-прибор, потрудился на славу. Рана больше не выглядела плохо, синюшная опухоль сошла, сменившись вполне пристойными на вид, розовыми припухлостями, какие бывают на месте хорошо заживающих ранений, а края разреза, были аккуратно стянуты скобками. Цветной удовлетворенно хрюкнул, и принялся обрабатывать колено, какими-то препаратами. Закончив, наложил компресс и перетянул лентой, которая затвердев, стала продолжением, уже наложенного «гипса», дуболом же, тупо таращился на вчерашнюю миску. Эскулап, проследив за его взглядом, нахмурился, за тем указал пальцем на неприглядные остатки, а после себе в рот. Илью передернуло от омерзения, когда он понял, что ему предлагают это съесть.
— А вот хрен ты угадал! — Буркнул он и решил прикинуться шлангом, типа тупой и не понял. Пожав плечами, Илюха кивнул и, указав в свою очередь на умершую миску, широким жестом разрешил скушать ЭТО цветному. Тот изобразил удивление на татуированном лице, а потом, видимо догадавшись, что арестант его не понимает, вздохнул и взял из рук железного тормоза принесенную тем новую миску с зеленым бурдомесом. Взял и протянул ее Илье. Илюха подозрительно покосился на стол, где продолжала пузыриться странная субстанция, но миску взял и вопросительно посмотрел на цветного. Эскулап поощрительно кивнул, мол, давай, не стесняйся. Ну и ему ничего не оставалось, кроме как сделать то, что от него хотят. Зеленая мерзость, на вид, ни чем не отличалась от вчерашней, однако вспомнив, что та хрень хоть и была, мягко говоря, не вкусной, но отравой не являлась, Илья, не стал выпендриваться и выпил этот пластилиновый суп.
— Мда, чуда не произошло, вкус тоже не изменился. — Продолжил он вслух, свои наблюдения и уже хотел было, поставить пустую посуду на стол, рядом с бренными останками первой, но цветной не дал этого сделать. Он отобрал ее и сложил пополам. Миска слегка хрустнула и превратилась в лепешку, от которой уже кто-то оторвал половину. После этой манипуляции, цветной отломил кусочек и сунув себе в рот, принялся жевать. Проглотив, протянул блин обратно. Илья оторопело взял его в руки и посмотрел на цветного. Тот знаками предлагал повторить его подвиг, то есть попробовать сжевать посудину. Пришлось повторять. А что делать? Когда рядом стоит бронированная образина, с серьезным дубцом в клешнях. Миска оказалась подобием хлеба, только очень отдаленным, абсолютно безвкусным (если не считать остатки привкуса зеленой жижи), подобием. Но, тем не менее, проглотив остатки, так сказать десерта, Илья почувствовал, что сыт. Цветной убедившись, что подопечный стрескал все до последней крошки, важно удалился, а за ним и железный дровосек, подался на выход. Жужжание сервопривода и вот он вновь, остался один на один со своими мыслями.
Мысли штука хорошая, когда есть о чем думать, а если уже все передумано и не по одному разу, они только наводят тоску. Когда понимаешь, что ты бессилен что-либо предпринять. Поэтому, Илья решил не заморачиваться по поводу своего положения и просто ждать. А раз надо ждать, то нет лучше способа убить время, чем сон. Этим и занялся. Тем более, что надо пользоваться случаем, пока есть возможность. Мало ли что будет потом, может больше и не придется так всласть отоспаться.
Потянулись дни. Илья спал, ел, потом опять спал. Иногда появлялся цветной, осматривал колено, делал с ним оному ему понятные манипуляции, да дуболомы приносили зеленую баланду, в съедобной посуде. По прошествии двух недель, а может и трех, а может меньше или больше, местный эскулап, снял «гипс» и велел начинать нагружать ногу. Чему Илья очень обрадовался, так как лежать ему надоело еще больше чем поедать ежедневно, зеленый бурдомес в прикуску с посудой.
Он стал ходить из угла в угол, сначала было слегка больно, но потом боль прошла, правда колено не желало нормально гнуться. Либо повреждения были сильно велики и оно больше сгибаться нормально не будет, либо таки расходится и начнет нормально функционировать. Ну, или одно из двух. Ходить вскоре тоже надоело, тем более что и ходить то особо негде, тогда Илюха придумал себе новое занятие. Начал восстанавливать мышечную форму. Для этого инвентаря хватало. Чтобы качать пресс, отжиматься от пола, да махать руками, проделывая не хитрый комплекс по рукопашке, много не надо. Время шло медленно, но питание, отдых и упражнения, делали свое дело. Илья почти восстановил форму, когда за ним пришли дуболомы.
Два железных дровосека, вломились в камеру и тычками погнали узника на выход. Потом по коридорам. Шли приблизительно минут пять. Пока не оказались в уже знакомой допросной. Где его, весело бликуя голым черепом, встретил старый знакомый, лысый. Этот стильный оригинал, радушным жестом пригласил присаживаться. Стул был всего один, прикрученный к полу. Именно на нем восседал Илья, когда очнулся здесь. И именно на него указывал лысый. За спиной маячили двое из ларца, по этому хоть и не хотелось садится на этот «трон», но все же пришлось. Пристегивать на этот раз не стали, однако и бронированные перцы из помещения не вышли. А вскоре появился новый, ранее не виданный Ильей человек, менее экстравагантной наружности. В смысле, что волосы на голове присутствовали, но бровей с ресницами также не наблюдалось. Он демонстративно уставился на Илью, молча его разглядывая. Так продолжалось несколько минут, после чего он что-то сказал лысому и тот знаками показал Илье, что надо встать и раздеться. Пришлось выполнять и это. Дуболомы явственно напряглись, готовые, в любую секунду пресечь сопротивление. Илья стоял голый, а новый гаврик, бесцеремонно его вертел и ощупывал.
— Мля, как коня покупает сволочь. Интересно, в зубы заглянет? — Подумал он.
Осмотрел, заглянул и в зубы, и в уши, и не только в них. Далее, видимо удовлетворившись осмотром, опять что-то сказал лысому, а тот в свою очередь велел одеваться и занимать привычное место на стуле. Новый человек еще минут десять поговорил с лысым и вышел, а Илью, снова повели куда-то. Он думал, что обратно в камеру, но нет. Пошли в другую сторону. Через метров двадцать оказался лифт, на нем поднялись выше. На сколько выше, понять возможности не было, но как бы то ни было, выйдя из него, оказались в новом коридоре и двинулись дальше.
