Олег Авраменко - Галактики, как песчинки
Что же касается дром-зоны, то из-за её громадных размеров события в ней развивались не столь стремительно, как в окрестностях Новороссии. Побаиваясь глюонных бомб, альвы избегали концентрировать значительные силы вблизи каналов первого рода, а держали там лишь немногочисленные передовые оборонительные рубежи. Справиться с ними не составляло проблем — они были немедленно сметены даже без применения электромагнитных орудий. Затем, в соответствии с планом, вторгшиеся в систему ударные группы разделились на крылья, которые двинулись к заранее намеченным целям — заградительным станциям чужаков. Увидев, что противник распылил свои силы и сам идёт к ним в руки, альвы подтянули к станциям корабли, готовясь взять атакующих в клещи…
— Семнадцатая бригада! — резко произнёс Ворушинский, стоявший перед главным экраном. — Попридержите свои крылья — Второе и Пятое. Они опережают график. Замедлить разгон — а то мохнатики не успеют сгруппироваться. Для особо забывчивых напоминаю: не применять ЭМИ без моего приказа.
Я наблюдал за всем происходящим из командного центра, куда меня и Анн-Мари любезно пригласил Юрий, но предварительно взял с нас слово ни во что не вмешиваться и не давать никаких советов. Нам даже был предоставлен отдельный терминал, через который мы могли получать интересующие нас сведения.
Разумеется, основное моё внимание было приковано к крылу из тринадцати кораблей, которое вела Рашель. Несмотря на то, что она, как и все остальные, была снабжена транслятором для аварийного катапультирования, вернее, телепортирования, я всё же сильно переживал за неё — как переживал бы на моём месте любой отец. Милая девочка, она обосновала свои самовольные действия первой статьёй устава, но на самом-то деле её просто одолел соблазн. Слишком сильно оказалось искушение принять участие в настоящей битве, командуя великолепным кораблём, и Рашель не смогла перед ним устоять — даже если тем самым ставила крест на своей дальнейшей карьере.
Также я беспокоился за других своих ребят, которые в составе Первой эскадры сражались в окрестностях Новороссии. Обстановка там всё больше накалялась, орбитальный комплекс альвов трещал по всем швам, а нанесённый чужакам ущерб исчислялся уже многими сотнями кораблей, тогда как новороссийский флот, если не считать дистанционно управляемых челноков, потерял лишь четыре корвета и один крейсер. К счастью, все их экипажи вовремя катапультировались и немедленно были переправлены на свободные корабли, находившиеся в резерве.
В дром-зоне наши потери пока равнялись нулю. Отбивая по пути атаки отдельных вражеских истребителей и без проблем уничтожая лазерами выпущенные издали ракеты с самонаводящимися боеголовками, крылья наконец сблизились со станциями, вокруг которых развернули боевые порядки крупные соединения кораблей. Их края уже двинулись было вперёд, изгибаясь полукругом, когда Ворушинский отчётливо проговорил в микрофон:
— Всем кораблям в дром-зоне. Запрет на ЭМИ снят. Открывайте огонь, ребята. Да пребудет с вами Сила!
Последнее выражение я слышал уже во второй раз. Прежде Юрий точно так же напутствовал начало атаки орбитального комплекса. Я не знал, откуда он взял эти слова, может быть, сам придумал, но звучали они здорово.
Почти одновременно все крылья открыли шквальный огонь из электромагнитных орудий. В отличие от лазерных импульсов, след от ЭМИ был заметен даже в безвоздушном пространстве — вакуум, не выдерживая такой напряжённости поля, исторгал электронно-позитронные пары, которые тотчас аннигилировали, излучая рассеянный свет.
По всей дром-зоне засверкали вспышки взрывающихся кораблей и станций. На экране нашего терминала, куда транслировались картинки, передаваемые крейсером «Нахимов», мы увидели, как это происходило в деталях — сначала станция, на которую пришёлся самый первый и самый мощный удар, стала раскалываться от взрывов вышедших из-под контроля ядерных реакторов, а потом заполыхали, как факелы, и окружающие её корабли.
— Ну всё, начинается, — вполголоса произнёс Ворушинский, обращаясь, скорее, к самому себе. — Теперь, ребятки, держитесь…
Альвы, убедившись, что вторгшийся в систему сравнительно небольшой флот представляет серьёзную угрозу, обрушили на каждое крыло огромные силы. Наши корабли, отбивая массированные атаки, неуклонно продвигались к следующим на их пути станциям.
Некоторое время спустя поступило первое сообщение о потерях в дром-зоне:
— Подбит корвет «Дербент». Экипаж катапультировался в полном составе.
В течение следующих двадцати минут погибло ещё шесть кораблей — два на орбите и четыре в дром-зоне. Человеческих жертв по-прежнему удавалось избегать.
— Молодцы, — сказал Юрий, протягивая в сторону пустую чашку. — Продолжать в том же духе.
Девушка в форме обслуживающего персонала, тут же забрала у него чашку, а вместо неё вручила другую — наполненную дымящимся кофе.
Между тем линкор, на всех парах мчавшийся к району боевых действий, приблизился уже настолько, что попал в поле зрения альвийских радаров. Наш курс пролегал по касательной к дром-зоне и почти в точности пересекался с расположением одной из космических баз. Появление такого крупного корабля из тыла повергло альвов в шок, а буквально через несколько минут к ним наконец поступили первые радиограммы с Новороссии, из коих следовало, что одновременно с вторжением в дром-зону орбитальный комплекс планеты был атакован невесть откуда взявшимися человеческими войсками.
Альвийское командование было в растерянности, что, впрочем, не помешало ему отправить наперехват линкору добрых пол-эскадры. Капитан корабля Компактов по внутренней связи доложил, что ориентировочное время до огневого контакта с противников составляет девятнадцать минут.
И тут же один из офицеров связи срывающимся голосом сообщил:
— Крейсер «Тунгус», адмирал… Проворонил ракету. Никто не катапультировался.
Ворушинский даже не обернулся, но я заметил, как посерело его лицо. Он крепко сжал в руках чашку, как будто собирался смять сверхпрочный пластик.
— Капитан, — обратился он к изображению Бориса Компактова в левом верхнем углу главного экрана. — Ракеты «Икс», пять единиц, на старт. Цель — база-три.
— Есть, адмирал! — отозвался Компактов и повторил распоряжение, адресуя его невидимым для нас артиллеристам.
А Ворушинский объявил:
— Всем кораблям в дром-зоне. Предупреждение: база-три под ударом. Не входить в область базы-три.
— Корабли подтверждают предупреждение, адмирал.
— Ракеты — огонь!
Пять пусковых установок линкора одновременно выстрелили пять ракет, которые стремительно понеслись вперёд по курсу корабля. На главном экране возникла ещё одна секция, где выводились данные телеметрии всех пяти ракет.
— Ого! — тихо произнесла Анн-Мари, склонившись к моему уху. — Похоже, они снабжены нуль-передатчиками.
— Пять с половиной минут до контакта с целью, — отозвался Компактов. — Четыре минуты до начала стохастических манёвров.
— Три минуты, — сказал Юрий. — Слишком близко группа перехвата.
— Слушаюсь, адмирал. Три минуты.
— Подбит корвет «Миклухо-Маклай», — доложил офицер связи. — Экипаж катапультировался.
Ворушинский, который было напрягся, облегчённо вздохнул.
После некоторых колебаний я поднялся с кресла, подошёл к нему и встал рядом.
— Это война, адмирал. Настоящая война. А на войне люди гибнут.
— Да, — коротко ответил он, не отрывая взгляда от экрана.
— На планете уже погибло несколько тысяч.
— Я знаю… абстрактно. Но здесь всё по-другому. Здесь мои ребята.
— На том корабле был кто-то из ваших?
— Они все наши. Все до единого, на всех кораблях. Из погибших я никого не знал лично… и тем мне хуже. Потому что никогда уже с ними не познакомлюсь.
— Я вас понимаю, Юрий. Поэтому я никогда не хотел становиться командующим. Меня вполне удовлетворяла капитанская должность. — И, уже отходя от него, я добавил: — Готовьтесь, потери ещё будут. Ребята начинают уставать.
— Я знаю, коммодор…
Вернувшись к своему терминалу и убедившись, что дела у Рашели идут нормально, я сказал Анн-Мари:
— Как всё-таки странно устроен человек! Я участвовал в сражениях, где каждую минуту гибли десятки и сотни людей, но тогда мне было легче, чем сейчас. И не только потому, что там были взрослые, а здесь — дети. Просто несколько смертей — это трагедия, а тысячи погибших — всего лишь статистика.
Анн-Мари мрачно взглянула на меня и промолчала. Я догадывался, какие мысли одолевали её. Я сам пол ночи не спал — всё думал, думал…
Ракеты начали стохастические манёвры. Это значило, что они стали двигаться по совершенно непредсказуемой для противника траектории, что усложняло их ликвидацию. Правда, одну из них всё-таки удалось сбить истребителю шедшей нам наперехват группы, но это произошло скорее по чистой случайности.
