Мюррей Лейнстер - Туннель времени (сборник)
Кохрейн взглянул туда, где исчез корабль. Секунды шли. Раздался грохот воздуха, заполняющего оставленный после исчезновения корабля вакуум.
За спиной у них слышались пронзительные крики. Теперь на площадке собралось восемь огромных желтых зверей. Крошечные пушистые двуногие животные отчаянно ковыляли, пытаясь убраться с их дороги. Спасались бегством и более мелкие существа. Животное, покрытое мехом, но не имеющее видимых ног, извиваясь, пыталось забраться наверх. Все эти создания были перепуганы. Они соблюдали полное перемирие перед лицом непреодолимого страха перед стихией, ужас заглушал все другие чувства.
Далеко у горизонта вулкан с оглушительным грохотом вспыхнул и выпустил чудовищное облако дыма. Сверкающая раскаленная лава на его боках бросала яркие отблески на ледники.
Бэбс неожиданно всхлипнула, осознав ситуацию, в которой оказались они с Кохрейном.
Дрожа, она прижалась к нему, глядя на то, как далекое облако черного дыма наползает на центр неба.
Глава восьмая
До заката они успели дойти до места, где раньше стоял корабль. Кохрейн был уверен, что если на планете остался еще кто–нибудь, бывшая стоянка неизбежно станет их рандеву. Когда Бэбс и Холден уходили на прогулку на время отпущенного им астрономами двухчасового периода ожидания, на борту оставались всего трое путешественников: Джонс, Холден и Алисия Симмз. Все остальные ушли осматривать окрестности. Но они могли и вернуться назад до отлета.
По всей видимости, так и произошло. Казалось, никто не возвращался на пепелище после старта корабля. Конечно, ракетные двигатели уничтожили все предыдущие следы, но все же тонкий слой пепла уже успел снова осесть на выжженное пятно. Следы ног были бы видны. Любой оставшийся на планете вернулся бы сюда. Но не вернулся никто. Бэбс и Кохрейн остались в одиночестве.
Подземные толчки все еще ощущались, но более резкие сотрясения прекратились. В лесу кое–где горело, там, где корабль, взлетая, оставил длинные полосы новых лесных пожаров. Двое оставшихся на планете безучастно смотрели на круглую пустую посадочную площадку. Над их головами небесная голубизна сменилась желтизной, но там, где поднимался дым извержения, небеса раньше времени стали коричневато–красными — и через некоторое время желтый свет поблек до бледно–золотистого. Уцелевшая зеленая листва в этом золотистом свете казалась странно прекрасной. Но она стала еще восхитительней, когда небо сначала порозовело, затем стало малиновым, а потом кроваво–красным от одного края горизонта до другого, лишь дымовая завеса над вулканом нарушала гармонию цвета. Потом восток потемнел и стал таким темно–красным, что практически не отличался от черного, и появились яркие незнакомые звезды.
Пока темнота не стала абсолютной, Кохрейн притащил горящих сучьев с края нового пожарища — жара была просто невыносимой — и развел небольшой костерок там, где раньше стоял корабль.
— Это не для тепла, — объяснил он кратко, — а чтобы у нас в случае необходимости был свет. Кроме того, животные, скорее всего, станут обходить его стороной.
Он отошел, чтобы принести головней от прошлого лесного пожара, которые можно было легко поджечь. В самом центре выжженной площадки он соорудил что–то вроде защитного вала. Потом натащил к нему огромную кучу горелого дерева. Он не знал, сколько дров понадобится, чтобы поддерживать огонь до рассвета.
Когда он закончил, то обнаружил Бэбс, молчаливо пытающуюся выяснить, как поддерживать огонь. Надо было не давать горящим поленьям разваливаться в стороны. Один сук, горящий поодаль от других, потух. Два раскаленных докрасна полена, которые соприкасались, продолжали гореть.
— Мне очень жаль, но есть нам нечего, — сказал ей Кохрейн.
— Я не голодна, — заверила его она. — Что мы будем делать?
— До утра делать нечего. — Сам того не сознавая, Кохрейн выглядел мрачным. — А вот завтра дел будет по горло. Во–первых, раздобудем еды. На самом деле мы не знаем, есть или нет на этой планете что–нибудь по–настоящему съедобное — для нас. Возможно, какие–нибудь плоды, стебли или листья окажутся питательными. Вот только… мы не знаем, что есть что. Придется быть очень осторожными, а то наберем чего–нибудь вроде ядовитого плюща!
— Но корабль вернется! — казала Бэбс.
— Конечно, — сказал Кохрейн. — Но у них может уйти какое–то время на то, чтобы найти нас. Вы же знаете, это довольно большая планета.
Он оценил их запасы дров, потом немного усовершенствовал свой вал. Бэбс смотрела на него во все глаза. Через четыре или пять минут он вернулся назад.
— Можете прислониться к этому, — объяснил он, — и с удобством приглядывать за огнем. А это — что–то вроде стенки. Огонь будет освещать вас с одной стороны, а когда вы заснете, за спиной у вас будет удобная стена.
Бэбс, кивнув, сглотнула.
— Мне… мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, когда говорите, что у них могут возникнуть трудности с поисками, потому что планета такая большая.
Кохрейн неохотно кивнул.
— Конечно, эта выжженная площадка хороший знак, — бодро заметил он. — Но у них может уйти несколько дней, чтобы заметить его.
Бэбс снова сглотнула. Потом сказала, тщательно подбирая слова:
— Корабль… корабль не может зависать над землей, как вертолет, чтобы искать нас. Вы сами так говорили. У них не хватит топлива. На самом деле, они вообще не смогут нас искать! Единственный способ организовать поиски — вернуться обратно на Землю и… и привезти сюда вертолеты, топливо и людей, чтобы управлять ими… Верно?
— Не обязательно. Но мы должны настроиться на срок… скажем… в два или три дня как вполне возможный.
Бэбс облизала пересохшие губы, и он быстро сказал:
— Я как–то раз делал шоу о нескольких горняках, заблудившихся в лесу. Многосерийное шоу. Они там знали, что часть их еды отравлена, но не знали, какая именно. Они не могли выбросить всю еду. И у них, разумеется, не было лаборатории, чтобы делать всякие анализы на яды.
Бэбс странно посмотрела на него.
— Они перевязали себе руки, — продолжил Кохрейн, — и положили под повязки кусочки разных продуктов. Тот, который был отравлен, обнаружился — он раздражал кожу. Как пробы на аллергию. Завтра я попробую этот фокус, когда станет светло и можно будет что–нибудь собрать. Здесь есть ягоды, должны быть какие–нибудь плоды. Несколько часов проверки будет достаточно.
Бэбс безо всякого выражения сказала:
— Можно еще посмотреть, что едят животные.
Кохрейн серьезно кивнул. Животные на Земле могли питаться тем, что, мягко говоря, людям казалось малосъедобным. Травой, например. Но хорошо, что Бэбс в тот момент думала только об ободряющих вещах. Ей придется пережить множество разочарований потом.
В небе мелькнул какой–то проблеск. Через некоторое время земля снова вздрогнула. В ночи раздался чей–то заунывный крик. Что–то еще издало звук, похожий на звон колокольчиков. Потом послышалось странное уханье, которое в один миг казалось совсем близким, а в следующий — невероятно далеким, а однажды они услыхали что–то, очень напоминавшее шум воды, льющейся в бассейн. Но источник этого странного бульканья перемещался по темному лесу, окружавшему выжженную площадку. Там, где они находились, было не совсем темно, даже если отойти от их маленького костерка. Догорающее пламя нового лесного пожара, начавшегося при взлете корабля, бросало вверх бледные отблески. Крайне примитивный лагерь, сооруженный Кохрейном, казался разбитым на небольшом заснеженном поле — такое впечатление создавал белесоватый пепел.
— Нам надо подумать об убежище, — через некоторое время очень спокойно сказала Бэбс. — Если здесь есть ледники, то должны быть и зимы. В таком случае мы должны выяснить, каких животных можно есть и как их хранить.
— Не спешите так! — запротестовал Кохрейн. — Вы заглядываете слишком далеко вперед.
Бэбс сцепила руки, возможно, для того, чтобы было незаметно, как они дрожат. Кохрейн внимательно взглянул ей в лицо, но, если на нее и нахлынул приступ паники, то она ничем его не выказала.
— Ой ли? — спросила Бэбс. — Мистер Джеймисон в передаче говорил, что здесь столько же земли, как в Азии. Возможно, он преувеличил. Скажем, здесь всего лишь столько же не покрытой ледниками территории, сколько и в Южной Америке. Все это леса, равнины, и они необитаемы. — Она облизала губы, но голос ее остался ровным. — Если бы вся Южная Америка была необитаемой, и там потерялись два человека, и никто не знал бы, где они находятся, сколько времени понадобилось бы, чтобы найти их?
— Это был бы вопрос везения, — признал Кохрейн.
— Если корабль вернется, то все равно не сможет облететь всю планету над землей, чтобы отыскать нас. Не хватит топлива. Из космоса они нас не заметят, даже если будут вращаться вокруг нее как космическая платформа. К тому времени, как они смогут организовать помощь, они не будут даже знать, живы ли мы вообще. Если мы не можем рассчитывать на то, что нас спасут немедленно, этот выжженный пятачок снова зазеленеет. Через две–три недели они никак не смогут ее найти.
