Георгий Мартынов - Гианэя
— Об этом нам сказал Вийайа.
— Когда?
— Перед отлетом на Луну.
— Он сказал, что я буду просить об этом?
— Нет, он посоветовал нам предложить это. И прибавил, что в согласии не сомневается.
— Ну и ну! — только и смог сказать Виктор, Понять, что побудило Вийайю предпринять подобный шаг без ведома самого Муратова, было действительно очень трудно.
— А почему же вы мне не предложили?
— Он посоветовал сделать это за десять дней до старта. Мы так и решили.
— Ну и ну! — повторил Виктор.
Он закончил разговор, думая о том, что это все должно означать? Что каждый поступок Вийайи имеет основание, сомневаться не приходилось. В чем же дело?
И вдруг он вспомнил слова: «Для Гианэи очень важно, чтобы тела ее родных были сожжены».
Он не спросил тогда, почему важно, как не спросил и многого другого, было не до того. Но сейчас он был уверен, что ключ к разгадке лежит именно в этой фразе.
Казавшееся естественным объяснение, что Гианэя доверяет ему, Виктору, больше, чем кому-либо другому, выглядело натянутым. Вряд ли она сама согласилась бы на долголетнюю разлуку только ради уверенности, что ее желание исполнено.
Ведь сам же Вийайа сказал, что Гианэя любит Виктора.
Второе, еще более естественное объяснение заключалось в том, что Вийайа убежден — Гианэя лично хочет выполнить свой долг и намерена отправиться на планету Мериго сама.
Но это объяснение упиралось в решительный отказ Гианэи покинуть Землю.
Третьего объяснения Виктор найти не мог.
В этот вечер он так и не пришел ни к какой разгадке, Наступило первое октября. До старта оставалось всего две недели. В этот день Муратов рано утром вызвал Марину к радиофону и рассказал о беседе с Вийайей.
— Я завтра отправлю Гианэе письмо, а ты поговори с ней сегодня, — сказал он в заключение. Ответ был неожиданным.
— Никакого письма не надо, — сказала Марина. — Ты ее завтра увидишь. Мы возвращаемся в Киев.
— Зачем?
— Гианэя говорила с Гипслисом и потребовала обследования сейчас. Он согласился. Гиймайа также согласен. Так что встречай нас на ракетодроме.
— Почему она так торопится?
— Не знаю. Но она не попросила, а именно потребовала. Заявив при этом, что иначе не согласится вообще.
— А Гипслис не говорил, сколько времени продлится это обследование? — спросил Виктор, пораженный внезапной мыслью.
— Три дня, — ответила Марина.
Этот ответ сразу прояснил для Виктора все загадки. Когда обследование закончится, до старта останется десять дней, то есть ровно тот срок, который был указан Вийайей.
Гианэя хочет лететь, и гийанейский друг заранее позаботился, чтобы Виктор полетел с нею!
Но как мог он так точно предвидеть события?..
— Что ты молчишь? — спросила Марина. — Приедешь на ракетодром?
— Конечно, приеду, но боюсь, что Гианэя повернется ко мне спиной.
Марина засмеялась.
— Ты только что просил, чтобы я поговорила с Гианэей об обычаях Земли. А я сама об этом догадалась.
— И?..
— И сделала это несколько дней назад.
— И?.. — повторил Виктор.
— Что «и»? Она все поняла и ждет от тебя подтверждения моих слов.
— Ты умница! — сказал он, чувствуя, что с него спал тяжелый груз.
— А ты думал!
— Значит, полетим вместе? — спросил Виктор.
— Куда полетим?
— На планету Мериго.
— Вот тебе раз! Чего ради?
— Значит, ты не все поняла и не обо всем догадалась. Я уже зачислен в состав экспедиции.
— Но Гианэя не собирается никуда лететь.
— Ошибаешься, она летит с нами. Можешь ее спросить.
Через несколько часов состоялся второй разговор между ними. Он был короток.
— Ты прав! — сказала Марина.
— Не я, а Вийайа.
— Это было очень неожиданно для меня. Она сказала, что хочет проститься с планетой, на которой родилась, и навсегда вернуться на Землю.
— Значит, летим втроем?
— Нет, вдвоем. Ты и Гианэя.
— Но почему?
— Потому, что я остаюсь. Надо немного подумать и о наших родных.
Только при этих словах Виктор, к своему стыду, вспомнил о матери и отце, которых не увидит много лет.
Реконструированный и усовершенствованный корабль, на котором прилетели четверо, мог развить теперь гораздо большую скорость, но все же значительно уступающую скорости корабля Вийайи. Полет до родины Мериго займет не семь лет, собственного времени корабля, а только четыре года. Но на Земле пройдет пятнадцать. И столько же времени займет обратный путь. Предстояла разлука на тридцать лет.
Если для Гианэи этот срок был незначителен, то для Виктора он составлял треть жизни. И нельзя было поручиться, что по возвращении он застанет родителей в живых.
Виктор не колебался. Если он останется, то потеряет Гианэю навсегда. Она вернется такой же молодой, а он станет почти стариком, ведь гийанейцы живут в среднем до пятисот лет.
Время до прилета Гианэи прошло для него в тревожном ожидании. Почему она приняла это решение? От ответа зависело многое.
Гианэя знала, что полет продлится тридцать земных лет. Она могла решиться на него потому, что потеряла надежду найти на Земле свое счастье. И она могла изменить это решение, убедившись в своей ошибке.
Все зависело от того, прав или не прав Вийайа, сказавший, что Гианэя не обижена и не оскорблена. Фраза Марины: «Она ждет от тебя подтверждение моих слов» — как будто говорила в пользу первого.
И все же Виктор не был уверен в результате разговора с Гианэей, который он решил не откладывать ни на час.
6
Огромный корабль казался неподвижным.
Его скорость еще не достигла той величины, за которой начинают тускнеть и исчезать звезды. За бортами в таинственной бесконечности раскинулась величественная картина Вселенной.
Виктор Муратов не уставал любоваться ею.
Не столь давно он видел такое же зрелище с Гермеса и с борта своего флагманского корабля вспомогательной эскадрильи. Но тогда панорама космоса производила на него совершенно другое впечатление, казалась неприятной, чуждой всему его существу, и он с нетерпением ожидал возвращения на родную Землю.
Сейчас все было иначе. О Земле он не думал, цель пути — планета Мериго— была далеко, обратный путь еще дальше. Панорама космоса казалась прекрасной.
Отчего это происходило? Он знал ответ. Вместе с ним, рядом, всегда рядом, находилась Гианэя.
И прошлое и будущее одинаково исчезли для него, Он жил настоящим, и каждое мгновение было до краев наполнено настоящим.
Он никогда не думал, что способен полюбить с такой всепоглощающей силой. Это было похоже на вихрь, ворвавшийся в его жизнь.
Ему было тридцать шесть лет, и он никогда еще не любил. И совсем недавно, осознав, что незаметно и против воли им овладело чувство любви к девушке иного мира, он, про себя, назвал эту любовь нелепой и невозможной. Теперь она казалась ему единственно возможной и естественной.
А она?..
Гианэя никогда не говорила о любви. Только на прямой вопрос отвечала коротким «да». Она оставалась такой же спокойной и замкнутой, какой была всегда. Внешне ее чувства не выражались ничем…
Он хорошо помнил «объяснение в любви», состоявшееся в день ее приезда в Киев.
Взаимного объяснения не было. Был монолог с его стороны и молча протянутая рука с ее.
Выполняя совет Вийайи, он говорил так, как говорил бы земной девушке. А получив ее руку, как знак согласия, обнял и поцеловал ее также по-земному.
И это было все. Она не ответила на его поцелуй, хотя, он знал это, несколько раз отвечала Марине.
Гианэя сразу заговорила о полете на планету Мериго.
— Я знаю, — сказала она, — тебе будет тяжело покинуть Землю на тридцать лет. Сделай это для меня. — Она заметила, что он хочет что-то сказать, и поспешно прибавила: — Я должна выполнить свой долг по отношению ко всем моим родным. И еще раз, последний, побывать на месте, где прошло мое детство.
— Все будет так, как хочешь ты, — ответил Виктор.
Он чувствовал разочарование и легкую досаду. Совсем не так мечтал он объясниться с нею. Но непонятная робость помешала ему еще раз обнять ее.
Она сама подошла к нему и, положив руки на его плечи, сказала ласково и чуть смущенно:
— Возьми меня на руки, на одну минуту.
А потом она ушла и в тот же день легла в клинику. Три дня он ни разу ее не видел.
Марина говорила, что Гианэя очень волнуется в ожидании, ответит ли обследование на тот единственный вопрос, который был для нее самым главным.
Получила ли она его, осталось неизвестным. Гипслис и Гиймайа сказали, что Гианэя взяла с них слово молчать. Но было заметно, что, выйдя из клиники, Гианэя стала оживленнее, чем прежде.
Стало известно, что ее организм полностью ассимилировался с земной кровью. Все органы работали и действовали абсолютно нормально. Гостья Земли находилась вне какой-либо опасности. Впрочем, она уже перестала быть «гостьей», и ее называли так все реже и реже.
