Николай Романов - Гвардеец
В нем не было ненависти — пока, — но предчувствие ненависти уже жило.
Глава шестьдесят восьмая
Как ни странно, никто его не трогал. И Дед не вызывал, и шпионы Дедовы на глаза не попадались, хотя время от времени он и чувствовал на себе чужой взгляд. Причем это не был заинтересованный взгляд, свойственный глазу женщины, которой ты понравился, нет, это был равнодушный взор человека, для которого ты — только часть работы. Для кого работа — присматривать за тобой; если прикажут — охранять тебя; а если прикажут — прикончить!
Весь день Осетр в одиночку занимался тем же, чем в последние дни — с Яной. Обедал и ужинал, купался и загорал… Однако, где бы он ни был, только часть его находилась здесь, на Дивноморье. А другая часть пребывала в неведомом мире, который он не мог ни пощупать, ни осознать. Одна его часть наблюдала некоторую суматоху, которая поднялась, когда обнаружилось, что от инфаркта умерли в один день двое постояльцев: молодой гладиатор, залечивающий полученную профессиональную травму, в лазарете и сорокаоднолетняя женщина, работающая на одну из великородных семей, — в собственном номере. Эта его часть замечала беготню взволновавшихся журналистов и даже отвечала на вопросы представителей правоохранительных органов, поскольку он был замечен в компании с усопшими (нет, не был, не видел, сегодня не встречал, да, заходил, но ничего особенного не заметил, ничего и никого). Эта же его часть рвалась на поиски Яны и была готова трясти любого и каждого — чтобы все планета на уши встала, — лишь бы только отыскать девушку.
А другая часть угодила неведомо куда, туда, где нет людей, а есть сплошные социальные группы, где нет желаний, а есть интересы, где нет поступков, а есть факторы… И он не отдавал себе отчета, что с ним весь день происходит нечто, медленно и неотступно делающее из юнца взрослого человека. Он как-то не до конца осознавал свои новые родственные связи, и пока они его волновали гораздо меньше, чем судьба одной похищенной девчонки, но убежавшая в неведомое часть его души уже прекрасно понимала, что его зацепили такие социальные группы, интересы и факторы, рядом с которыми судьба одной похищенной девчонки — как муравей рядом с баобабом.
И если одна его часть целый день жаждала отправиться на поиски этой девчонки, то другая намеревалась не спешить, подождать развития событий и только потом принять решение. Тем более что от него тоже ждали решения, да такого, от которого зависела вся его дальнейшая жизнь. У него было как минимум две причины согласиться: так было проще вернуть себе Яну и можно было попытаться отыскать потерянную когда-то мать. Но было и как минимум две причины не согласиться: потому что он нарушал присягу и потому что платил злом за добро руке, его вскормившей. В результате решения от так и не принял.
А ночью ему приснился сон, перевернувший все.
Он в который раз оказался на странной планете, на которой не было ничего, кроме гор, оранжевого песка и багрового неба, похожего на залитую кровью простыню.
И снова багрец в небе волновался, бурлил и тянулся к Осетру десятками щупальцев-водоворотов, окутывая его багровой мглой, в которой не было ничего, кроме тревоги.
А потом Осетр оказался на незнакомой площади незнакомого города, и вокруг были тысячи людей, мужчин и женщин, с детьми и без детей, и его, Осетра, окружала охрана в бронекостюмах и с плазменниками в руках, а впереди, на высоком помосте, украшенном видеоформой, выполненной в цветах национального флага, висела в силовых линиях гравитационного держателя большая императорская корона. А над короной огромный транспарант «Государь-император скончался — да здравствует государь-император!» Со всех сторон неслись здравицы в его честь, и люди кричали и рукоплескали, и матери поднимали детей, чтобы те увидели своего нового властителя. Постепенно каре охранников (точнее не совсем каре, когда-то, много-много веков назад такой строй называли свиньей), рассекающее толпу, а вместе с ним и везущий Осетра парадный императорский глайдер приблизились к коронационному помосту. Там уже стоял патриарх всея Росской империи. Осетр поднялся к нему по длинной лестнице со ступеньками, убранными золотой парчой. Патриарх взял в руки корону, Осетр опустился на одно колено. Корона взлетела над его головой, готовая сделать мечту былью. Потом корона пошла вниз, и тут патриарх закричал: протянувшаяся вдруг вдоль лицевого обруча короны мономолекулярная нить вертанулась, подобно скакалке, отсекла патриарху обе руки, а потом и голову так и не успевшему короноваться императору…
Глава шестьдесят девятая
Ночь в камере предварительного заключения прошла достаточно спокойно. Нары, конечно, не койка в гостинице, но Осетр, оказавшись на них, отрубился почти мгновенно. Возможно, так он скрывался от самого себя — ведь Каблук был первым человеком в жизни, который пал от его рук. На тренировках убиваешь не людей!..
Проснувшись, даже не помнил, снилось ли ему хоть что-нибудь.
В камере был кран с холодной водой, примитивный, как и все на Крестах, и Осетр умылся и прополоскал рот — зубной щетки ему не предложили, а уж об ионном очистителе зубов тут и речи не шло.
Унитаза в камере не было, и Осетр стал ждать, пока его выведут. Интересно, как тут называется это мероприятие. Прогулка?.. Оправка?.. Поход в белый домик, хи-хи!
Однако время шло, а появляться никто и не думал, и скоро Осетру стало совсем не хи-хи. Можно было, разумеется, по-мелкому сходить прямо в раковину умывальника, но что же это за «росомаха», которому не потерпеть. А если противник в зоне прямой видимости, и шевельнуться — значит, демаскировать себя?..
Наконец, стало совсем невмоготу, и Осетр застучал ногой в двери. Через несколько минут отчаянного стука послышались шаги.
— Отставить! Какого дьявола грохочешь?!
— В туалет хочу.
— Пить меньше надо, га-га-га! «Кровушка» наружу просится? Га-га-га!
Этому кретину, видимо, казалось, что он чрезвычайно остроумен. Клоун!
Состязаться с ним Осетр не стал. Просто не до того становилось…
К счастью, замков на двери камеры было немного, а дорога до сортира оказалась недалека!
На обратном пути, сопровождаемый пожилым черепом, обладающим на удивление помятым лицом, Осетр размышлял о том, как легко из человека сделать нечеловека. Не дай ему в должное время справить естественные потребности, и процесс пошел набирать обороты!
А вот интересно, у подельников Каблука желание прикончить убийцу своего другана — это естественная потребность или как? На что они пойдут для того, чтобы достать Осетра?
Эйфория долгожданного облегчения прошла. Мысли вернулись ко всему, что с ним произошло на Крестах. У него было ощущение, будто он что-то упустил, что-то убежало от его внимания.
Обратная дорога показалась еще короче, чем прямая. Правда, охранник успел за это короткое время трижды рявкнуть: «А ну пошевеливайся!», но рукам воли не давал. А когда дверь камеры захлопнулась, Осетр сообразил, что его заботило: убийство Каблука произошло точь-в-точь, как было во сне в первую ночь на Крестах. Ну, может, не точь-в-точь, но очень близко к тому сюжету, что судьба показала бедному торговцу мечтальниками, устроившемуся ночевать в чужом доме.
Что это было?
Вещий сон?
Ответа у Осетра не было. И в вещие сны он не верил. Ему теперь казалось, что сон он попросту придумал, что нынешней, проведенной на нарах ночью ему приснилось, будто он видел вещий сон в первую ночь.
А потом за дверью снова раздались шаги, уже множественные. Щелкнул замок. На пороге появился майор Бабушкин в сопровождении давешнего охранника. Последний чудесным образом уже утерял всю свою помятость.
— Выходи, Кайманов!
Осетр встал с нар.
— Зачем?
— Выходи, тебе говорят.
Осетра вывели из камеры, провели коридором, который он видел вчера, и выставили на улицу. Перед крыльцом стояла машина господина Бабушкина, шестиколесный вездеход с затемненными стеклами. На маленьком флагштоке в центре крыши трепетал на ветру вымпел с аббревиатурой «МИУ». Собственность Министерства исправительных учреждений…
— Полезай внутрь!
— А что за спешка?
— Вперед, Кайманов! Все вопросы потом!
Осетр забрался в машину. И обнаружил на заднем сиденье свой комплект номер два. Вон оно как! Господин главный чертковский череп не поленился смотаться в «Приют странников», обыскал номер и изъял «сумку» арестованного убийцы.
Бабушкин занял место водителя и вставил ключ в замок зажигания.
— Так что у вас за спешка началась? На торговца Кайманова открыли охоту люди господина Карабаса?
Бабушкин повернулся и внимательно изучил его лицо.
— Спешка не у меня, парень. Не знаю, кто ты такой, но точно не торговец и, скорее всего, не Кайманов. Я получил приказ срочно эвакуировать тебя с планеты. Транссистемник уже на орбите вокруг Крестов. Причем приказано сделать это тем же путем, каким ты прибыл. Шаттлом не пользоваться…
