Соблазн Мечтаний (СИ) - "Gromdar"
— Я подумаю, — ответил Повелитель Ночи, хотя уже знал, что согласится.
XCI
Собрание в полутёмном реклюзиаме "Непрощенного Слепца" не было ни большим, ни гласным широкому кругу боевых братьев ордена, и присутствовали на нём, кроме полудюжины расположившихся у стен хранителей тишины во главе с Тленом, только братья Молино, Тарций, Богомол, Микель, Игнар, Доримед, Раин и Кирьяк. Все те, кто сражался с высшим демоном внутри скитальца, кто выжил, кто знал теперь тайну происхождения Ангелов Ночи. Приглашенные братья ждали в молчании, преклонив колено и опустив головы, будто в молитве.
Первый хранитель взошел на кафедру и снял шлем установив его по левую сторону, а затем звякнул отлитыми из черного металла амулетами в форме совиных когтей по правую сторону, оставив в центре массивную книгу, которая в этот раз останется закрытой. Ни слова не было и не будет написано в ней о том, что он хотел сказать собравшимся в зале в эту ночь.
— У каждого из нас есть тайны, — начал он негромко, но аккустика зала помогла донести его слова до каждого внутри. — У каждого на душе или сердце может лежать тяжелый груз. Одни из них касаются нас лично. Другие конкретных окружающих. Третьи всех близких. Вы узнали одну такую, что касается всех нас, и я взамен раскрою вам другую, а что делать дальше каждый из вас решит сам.
Коленопреклонные братья слушали молча. Некоторые в напряжении, кто-то спокойно, один равнодушно, но все ждали продолжения, главных слов, главного предложения или предостережения ради которого их тут собрали вскоре после возвращения на флагман, не дав ни словом перекинуться с остальными членами ордена.
— Хранители тишины названы так не потому, что больше молчат, чем говорят, и не потому, что говорят тихо. Это название пришло ко мне тогда, когда я понял, что нельзя говорить о некоторых вещах всем, потому что не все могут их понять, прочувствовать, принять. Вы приняли большую тайну, прочувствовали её, потому меньшую принять будет легче, — закончил подводку Тлен, опустив взгляд на книгу на мгновение, а затем вновь вернув его на братьев перед собой. — У каждого из хранителей тишины память о том, когда они были частью Восьмого Легиона, осталась нетронутой, и каждый из них несёт тяжкое бремя грехов, совершенных в то время вместе с проклятием, даром нашего генетического отца, Конрада Кёрза. У меня это предвидение смерти. Глядя на вас я вижу где и как вы умрёте. Духи убитых Нарасином подсказывают ему откуда исходит опасность и помогают убивать тех, чьи духи пополнят сонм за его плечами. Авелан видит огонь душ, горящий в каждом из нас, даже сквозь преграды стен, и может сказать как скоро это пламя угаснет. У других свои проявления, но суть их одна, и о ней лучше молчать, потому что в любой другой культуре это сочтут отклонением, ведьмовством или чем-то более худшим, более опасным. За такое убивают и начинают войны, но мы нужны Императору такими, чтобы выполнять свой долг, и хранение тайн тоже является частью нашего долга.
Тёмный провидец понимал, что сказал далеко не всё, но пока что этого должно было хватить, потому глубоко вдохнул перед тем, как продолжить.
— Вы все верны, все отбросили сомнения и выбрали братство, — Тлен поднял ладонь, на которой висели амулеты. — Вы получите эти амулеты и останетесь рядом с неведающими братьями, чтобы быть готовыми направить сомневающихся и покарать отколовшихся. С этого момента вы Когти Ночи, нужные ордену так же, как хранители тишины, как магистр и капитаны. Вашу роль сложно переоценить, но я верю в то, что вы справитесь.
Тёмный провидец обвёл братьев взглядом.
— Поднимитесь и примите символ своего назначения.
Богомол, снайпер из командного отделения Ноа, который первым без сомнений выполнил приказ капитана стрелять в Уильяма, и тут поднялся первым, едва хранитель тишины договорил, и направился к трибуне. За ним поднимались остальные, по очереди подходя к Тлену и забирая свои амулеты пока последний не покинул ладонь оракула и обрёл своё место на шее Микеля Холлстера.
— Для всего остального ордена, кроме магистра Сорнери, эпистолярия Янтаря и капитанов, этой встречи никогда не было, — напутствовал братьев хранитель тишины Тлен. — Следуйте долгу в ночи, помня о свете солнца.
XCII
От возвращения на борт огромного космического корабля, который по сути служил ей домом последний год, Фиррис ожидала совсем другого. Какого-нибудь уважения, повышения, свободы в конце концов, но вместо этого ничего не поменялось. Её просто вернули, как какую-то рабыню, обратно в цеха техножреца и всё. Никаких почестей, никакой благодарности, ничего. Сначала она собиралась что-то испортить, но понятия не имела что там ценного и что лучше будет сломать незаметно, потому, устав бродить по жаркой шумной кузнице, в которой постоянно что-то плавилось, булькало, шипело и гремело, остановилась на том, что разбила молотком панель, запирающую ворота. Оказалось, что повредила еще и систему вентиляции, из-за чего едва не померла от жары. Спасло только то, что сумела найти уголок посвежее и сосредоточиться на том, чтобы меньше двигаться и дышать, а затем уже подоспевший на предупредительные сигналы Фларин Максимус выгнал её на склад недоделанных и неактивных сервиторов.
Склад оказался местом еще более унылым, потому что света в нём почти не было, за исключением того, которым светились глазные линзы некоторых из сервиторов, а разным образом искалеченные преступники с заменёнными бионикой конечностями тупо стояли и глазели перед собой или совершали цикличные бессмысленные действия. Напоминало это жуткий театр человеческих марионеток и от воспоминания о том, что из неё самой сначала собирались сделать такое же чудовище, Фиррис бросило в дрожь. Может быть, еще сделают, подумала она тогда, решив вдруг, что, наверное, Ангелы Ночи не хотят, чтобы она кому-то рассказала о том, что видела. Так в терзаниях она провела с полумашинами еще час или два, а когда шла к дверям, чтобы начать в них тарабанить, вернулся техножрец и заявил, что его служанка получила новое назначение и должна сопроводить сервиторов Терца-ноль-один и Терца-ноль-два к палубе, на которой она никогда ранее не была. По команде Фларина два обозначенных им сервитора, которым нижнюю часть тела заменяла гусеничная платформа, выехали со склада и остановились за спиной Фиррис, глядя на неё своими горизонтальными полосками красных визоров, заменявших им глаза, а укреплённые металлом руки, заканчивающиеся манипуляторами и отвёртками, явно предназначались для тяжелой работы.
Поскольку ответов свыше тех, которые были положены, техножрец ей никогда не давал, а спросить больше было не у кого, блондинка со вздохом направилась туда, куда её переводили, надеясь на то, что работа там будет тяжелее и она умрёт побыстрее, потому что жить в таких условиях дальше было решительно невозможно. Если только не устроить восстание экипажа, что было практически абсолютно безнадёжной затеей, потому что при любых раскладах с космодесантниками людям не справиться, еще и к ней самой доверия ни у кого нет. Тем не менее, встретившийся ей где-то по пути десантник подсказал, что она свернула не туда и провёл к нужному отсеку, оставив перед входом внутрь.
"Либрариум", прочитала Фиррис над дверью, со стоном поняв, что ей придётся работать с пыльными томами или таскать их, что было еще более скучно, чем в кузнице Фларина Максимуса. А с учётом нелюбви Ангелов Ночи к свету, у неё еще и зрение там упадёт окончательно, а через пару лет она превратится в горбатую каргу, какие обычно шикают на посетителей библиотеки. Ужасно! Лучше шагнуть в пустотный шлюз.
Дверь открылась перед ней, явив Ангелику в черной силовой броне, напоминающей таковую десантников, но более изящной и лёгкой.
— Здравствуй, — улыбнулась мягко вдова Ордината, а затем отошла в сторону и жестом пригласила Фиррис проходить. — Ты долго шла, я решила встретить.
С тех пор, как они расстались на выходе из Темнокрыла магистра, с Ангеликой Фиррис не общалась, да и, честно говоря, от путешествия на скиталец у неё остались смешанные воспоминания и впечатления. Они едва не погибли там и видели такое, что свело бы с ума нормального человека, но обе пережили передрягу, в которой, как она видела и слышала, погибли десятки десантников, не говоря о членах ауксилии, с которыми они обе летели туда. Это не извиняло домохозяйку за то, что она втянула Фиррис во всё это, но, с другой стороны, Ангелика сделала всё, чтобы убийца её мужа выжила и совершила то, что было нужно.
