Питер Гамильтон - Дисфункция реальности: Увертюра
Квинн схватили Лоуса за ворот рубашки и поставил его на ноги, Джексон ухватился за его ноги, и они вдвоем начали раскачивать тело, выжидая момент. Они отпустили его, и связанное тело Гвина описало дугу и пролетело прямо над разъяренным сейсом. Оно ударилось о землю с глухим звуком, его лицо было искажено безумным ужасом. Сейс прыгнул.
Квинн, пока вся троица наблюдала, как зверь раздирает человека, обнял Лоуренса и Джексона за плечи; клыки хищника вырывали огромные куски живой плоти. Сила, приносящая смерть, равноценна той, которая приносит жизнь. Когда алая кровь потекла на землю, Квинн почувствовал, как в нем поднимается восторг.
— После жизни — смерть, — начал напевать он. — После темноты — свет.
Он поднял взгляд и стал озираться, пока не нашел глазами рыжеватую птичку. Она сидела на ветке вишенного дуба, наклонив набок головку, и наблюдала кровавую сцену.
— Видала, какие мы! — крикнул ей Квинн. — Ты видела нас такими, какие мы есть. Нам надо поговорить. Думаю, мы многое можем рассказать друг другу. Что ты теряешь?
Птичка мигнула, будто удивилась, и взлетела с ветки.
В своем сознании Латон заставил поблекнуть прекрасные и чистые ощущения пустельги. Ощущение, как ветер, обвивающее крылья, осталось у него еще на несколько минут. Летящий хищник, воспринятый через генную родственность, был тем ощущением, которым он всегда наслаждался, свобода, предоставленная пернатым, была непередаваема.
Обычный мир снова обрушился на него.
Он был в своем кабинете и сидел в позе лотоса на бархатной подушке. Это была необычная комната, ее форма представляла яйцо пятиметровой высоты, изогнутые стены были сделаны из полированного дерева. Наборы электрофоресцентных элементов, светящиеся на потолке, заливали комнату мерцающим нефритовым светом. Единственная подушка, лежащая в центре изогнутости на полу, была одиноким предметом, нарушавшим симметрию, даже дверь была почти не видна, ее контуры сливались со структурой стены.
Кабинет, обладая однообразной простотой, позволял его сознанию ни на что не отвлекаться. Здесь, когда его тело было неподвижным, родственность расширяла его сознание за счет биологического процессора и объеденного мозга, его менталитет увеличивался на порядок. Это был только намек на то, что могло бы быть. Бледная тень той цели, к которой он стремился до своего изгнания.
Латон сидел и раздумывал о Квинне Декстере и зверстве, которое тот совершил. В глазах Декстера присутствовала мрачная вспышка наслаждения, когда беззащитный колонист был брошен сейсу. И это должно было быть больше, чем безмозглая садистская жестокость. Тот факт, что он увидел необычность пустельги и понял ее сущность, только подтверждает это.
— Кто такой Божий Брат? — спросил Латон сверхчувствительную домашнюю сеть биологических процессоров.
— Сатана. Христианский дьявол.
— Это широко используемый термин?
— Это довольно обычный термин среди шпаны Земли. Большинство аркологов имеют секты, построенные вокруг этого божества. У них есть священник-последователь. Иерархия — простая вариация более обычной структуры офицер-солдат, принятой в криминальных организациях. Те, кто находится наверху, управляют теми, кто внизу, посредством квази-религиозной доктрины, а статус усиливается ритуальным посвящением. Их теология утверждает, что после Армагеддона, когда Вселенная будет предоставлена потерянным душам, вернется Сатана и принесет свет. В сектах обычно дисциплина поддерживается только с помощью насилия. Так как в сектах замешана набожность, то властям обычно не удается уничтожить такие секты.
«Тогда это объясняет поведение Квинна, — подумал Латон. — Но зачем ему потребовались деньги с кредитного диска Джовиан-банка? Если ему удастся захватить Абердейл, то ни одна торговая лодка там не остановится; он не сможет ничего купить. На самом деле, что более всего вероятно, как только до губернатора дойдут даже слухи о бунте иветов, он тут же пошлет туда шерифов и приставов. Квинн должен понимать это, он не дурак».
Меньше всего Лантону хотелось бы, чтобы внешний мир заинтересовался районом Шустера. Один разнюхивающий здесь пристав был приемлемым риском, он это предвидел, когда забирал колонистов из их домов. Но целая команда полицейских, прочесывающая джунгли в поисках взбунтовавшихся последователей дьявола, была недопустима.
Он должен узнать больше о планах Квинна Декстера. Они должны, как и предлагал Квинн, встретиться. Однако, идея соглашения в его предложении была какой-то сомнительной.
«Куган» причалил напротив небольшой песчаной косы, которая была в часе езды вниз от Шустера. Две веревки из силикона были привязаны к деревьям на берегу и не давали течению увлечь за собой речного торговца.
Мэри Скиббоу сидела на носу, давая возможность теплому вечернему ветру высушить следы воды в ее волосах. Там уже не осталось даже никакой влажности. Над пыльно-серыми вершинами деревьев медленно поднялся Реннисон, самый большой спутник Лалонда, и добавил перламутровое мерцание к сгустившимся сумеркам. Она сидела, прислонив спину к шаткой стене надстройки, и наслаждалась этим зрелищем.
Вода мягко плескалась между двух корпусов «Кугана». Время от времени рыбы нарушали зеркальную гладь реки.
«Сейчас они, наверное, уже поняли, что я сбежала. Мать плачет, а отец в ярости; Фрэнку наплевать, а Паула взгрустнет. Они все будут только беспокоиться о том, как это отразится на них и на скотине, после того, как они лишились дополнительных рук, и будут звать меня целый день. Никто из них никогда даже не подумал о том, что же мне хочется, как будет лучше для меня».
Она услышала, что ее зовет Гейл Бачаннан, и направилась обратно в рулевую рубку.
— Мы уж подумали, что ты упала за борт, милочка, — сказала Гейл.
Из камбуза блеснул луч света и осветил бисеринки пота на ее фиолетовых руках. За ужином она съела больше половины того, что Мэри приготовила на всех троих.
— Нет, я просто смотрела, как всходит Реннисон.
Гейл хитро подмигнула.
— Очень романтично. Это создало у тебя как раз подходящее настроение.
Мэри почувствовала, как у нее на затылке поднимаются волосы. Ей стало холодно, несмотря на дыхание джунглей.
— Я подготовила тебе ночную рубашку, — сказала Гейл.
— Ночную рубашку?
— Очень миленькую. Кружева я сделала сама. Лен любит, когда у его невест есть разные там оборочки. Лучше рубашечку на этой стороне Даррингема и не найдешь, — великодушно сообщила она. — Эта твоя футболочка, миленькая, хоть и в обтяжечку, но она почти совсем не подчеркивает фигурку, понятно, а?
— Я заплачу вам, — сказала Мэри слабым голосом. — За всю дорогу по Даррингему.
— Это не покроет наши издержки, милочка. Мы же тебе говорили, что путешествие по реке очень дорого. Тебе надо отработать дорогу.
— Нет.
В огромной женщине не осталось ничего, кроме ее нахальной натуры.
— Мы можем и высадить тебя. Прямо здесь.
Мери покачала головой.
— Я не могу.
— Можешь, не сомневайся. Такая хорошенькая девочка, как ты… — Тяжелая рука Гейл обхватила ее локоть. — Пошли, милочка, — ворковала она. — Старик Ленни знает, как угодить своей невесте.
Мэри попробовала шагнуть вперед.
— Сюда, милочка. Заходи сюда. Смотри, здесь уже все разложено.
В камбузе на столе лежала белая ночная рубашка. Гейл подвела ее к столу.
— Давай, быстренько надевай ее. И чтоб я больше не слышала этих глупых разговоров про не могу, — она приложила рубашку к Мэри. — О, да ты в ней будешь просто как картинка, правда?
Мэри ошалело посмотрела на рубашку.
— Правда? — повторила Гейл Бачаннан.
— Да.
— Вот и умница. Теперь надевай ее.
— Где?
— Да здесь, милочка. Прямо здесь.
Мери повернулась спиной к толстухе и начала стаскивать через голову свою футболку.
— Ух, как хороша ты, милочка, — хрипло торжествовала Гейл. — Уж и впрямь хороша. Вот уж будет радости.
Подол ночной рубашки еле скрывал ягодицы Мэри, но если рубашку одернуть, то наверху наружу вываливались груди. Она чувствовала себя намного чище, когда была покрыта грязью в джунглях.
Продолжая хихикать и подталкивая ее в спину, Гейл проследовала за ней в каюту, где их ждал Лен, одетый в янтарный купальный халат. Единственная электрическая лампочка, висящая под потолком каюты, испускала ореол желтого света. При виде девушки рот Лена оскалился в пьяной улыбке.
Гейл плюхнулась на стоящий рядом с дверью стул и с облегчением глубоко вздохнула.
— Ну вот, ты обо мне, милочка, не беспокойся, я всегда только наблюдаю.
Мэри подумала, что, может быть, под плеск воды и при виде деревянной переборки она сможет убедить себя, что это снова «Свитленд» и Карл.
Но этого не получилось.
Лай-силф пропутешествовало свыше пяти миллиардов лет, прежде чем вернулось в галактику, которая была родиной Конфедерации, хотя в те времена, когда оно ее покинуло, здесь были только динозавры, являвшиеся первой формой жизни на Земле. Половину времени своего существования оно провело, пересекая межгалактические пространства. Оно знало, как проскользнуть сквозь червоточины и расщелины; творение энергии, физическая структура космоса не была для него тайной. Но его род был предназначен для наблюдения и записи, поэтому оно неслось вперед со скоростью, чуть уступающей скорости света, распространяя вокруг, в своем длившемся целую эпоху броске к яркому звездному завитку, свое пронизывающее поле испускаемых атомов водорода. Каждый был уникален, существование каждого было бесценно и расширяло познавательную базу, их история помещалась в многомерные решетчатые хранилища, которые снабжали информацией центры распознавания Лай-силфа. Лай-силф было сектором пространства, через которое оно проходило незаметно, как нейтрино. Как и квантовая черная дыра, оно почти не имело физических размеров, и все же внутри него размещалась целая Вселенная. Тщательно отсортированная Вселенная, состоящая из чистой информации.
