Дэвид Файнток - Надежда патриарха
Позже, когда Робби пошел переодеться, я спросил Ансельма:
– Что там у тебя случилось?
– Я скучал и бродил по дому. – Он поежился. – И вдруг обнаружил, что стою в гостиной перед баром со спиртным.
– И ты пришел ко мне?
– Мне не следовало вас прерывать, сэр.
И то верно. Но я зачислил его в свой штат, зная о его слабости. А потому сказал:
– Все оставшиеся наряды снимаются. Вы правильно поступили, мистер Ансельм.
Его лицо озарилось довольной улыбкой:
– Благодарю вас.
– Отправляемся завтра утром. Собрал вещи?
– Слушаюсь, сэр, но миссис Сифорт рассказала мне.
Я вскинул брови:
– Что рассказала?
– О Лунаполисе. В какое время мы отправляемся? И так он слишком много знает.
– А ты, конечно, рассказал Бевину. А он, несомненно, поделился с охраной. Те рассказали репортерам из «Всемирных новостей», а они – всему миру.
Он с видимым усилием поднялся:
– Я не говорил никому.
– Хм-м-м… Шаттл взлетает в девять утра.
– Я буду готов. Она сказала, что вы берете нас всех.
– Бевин может быть полезен. И было бы нечестно оставлять здесь Майкла. Он мой приемный сын. – Суд одобрил наше прошение. Джеренс Бранстэд, как обычно, хорошо поработал.
– Нас будет пятеро, считая миссис Сифорт.
– У тебя есть какие-то возражения?
– Конечно нет. Только… сэр, с Дэнилом нет проблем. Но, если вы будете в клинике, кто присмотрит за мистером Тамаровым?
– Арлина.
– А она будет с ним?
– Большую часть времени. – Это будет проблематично. Я добавил:
– Думаю, у меня есть решение.
Мы пробирались к ресторану по запруженным транспортом улицам на бронированном автомобиле. Мои секьюрити как могли быстро закатили меня внутрь. Благодаря поездкам с выступлениями, а также моему креслу меня везде мгновенно узнавали. Проезжая по заведению к заказанному отдельному кабинету, я приветственно махал рукой изумленным посетителям. Джаред Тенер и Робби уже меня ожидали. Секьюрити все проверили и расположились снаружи.
Мы изучили карту вин и заказали блюда из роскошного меню.
Джаред поднял бокал:
– Благодарю вас, сэр. Вы сделали Филипа таким счастливым.
– Пока это только слова. Сенат…
Боланд хмуро кивнул:
– Есть проблемы. – Потом просиял и хлопнул Джареда по колену:
– Мой приятель рассказал, что вы видели мои… э-э… инвестиции.
– Ты имеешь в виду Кардифф? – догадался я. – Фити поставил меня в неловкое положение, что занял у тебя деньги.
– Это была моя идея, – скромно заметил Джаред. – Я знал, что дядя Робби все поймет. А Фити… как только он увидел это место, так уже ничто не могло заставить его отказаться от идеи получить его в собственность.
Я сказал, не задумавшись:
– Вы правда считаете, что там можно будет жить?
– Когда воздух сделается пригодным для дыхания. А пока мы могли бы герметично закрыть дом, но…
Я понимающе кивнул. Не очень-то удобно.
– А почему рядом с Кардиффом? Не в каком-то другом месте?
– Это очень хорошее место, чтобы там рос ребенок, – тихо промолвил он.
У меня пролилось вино, и я без особого успеха пытался вытереть скатерть, пока не подошел официант.
– Прошу прощения. Мне не следовало так говорить?
– Нет, это всего лишь… – Я решил не развивать эту тему. – Ты испугал меня. – Оказывается, у Филипа с Джаредом были более серьезные настроения, чем я думал. Я старался не думать о себе как о дедушке. Как бы это могло произойти? Я же только-только вырастил сына.
Джаред улыбнулся:
– Из Фити получится хороший отец. Я пробормотал что-то вежливое.
Позже, уже приступив к еде, Робби Боланд наклонился ко мне:
– Надо словечком перемолвиться. – Он повернулся к Джареду:
– Это конфиденциально. Никому не надо пересказывать.
– Конечно, нет, дядя Роб. Я ждал.
Боланд понизил голос:
– Эта сучка Барнс… Вы уверены, что это было единственное гнилое яблоко среди ваших сотрудников?
Меня как ножом ударило:
– Мы всех перепроверили. Насколько нам известно…
– Сэр, здесь нужна абсолютная уверенность. Он полностью завладел моим вниманием:
– Роб, что тебе известно?
– Ничего. – Он скривился. – Это-то и смущает. Мне редко приходилось видеть столь тревожную политическую ситуацию. Если это законодательство пройдет, кто-то сильно выиграет, а кто-то проиграет. И кому-нибудь еще может взбрести в голову напасть на вас.
– Я тут мало что могу поделать. Кроме того, в Сенате нам сделают заворот. Мы вот-вот все потеряем.
– Да. – Он нахмурился. Джаред мягко промолвил:
– Я не занимаюсь политикой, но рос рядом с вами и дядей Робом…
– Ну? – Я надеялся, что не выдал раздражения.
– Почему бы вам просто не объявить, что у вас есть поддержка и за вас будут голосовать?
Я молча уставился на него. Он облизнул губы:
– То есть вы знаете, как в политике все льнут к победителям. Объявите, что вы заручились поддержкой достаточного количества сенаторов, чтобы провести свой закон. Это заставит и остальных проголосовать «за».
– Это будет ложью, – холодно промолвил я.
– Да ну, чушь собачья.
– Джаред! – стрельнул в него глазами Робби. – Это Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций!
– Да, прошу прощения, но это не ложь, а военный маневр, – дерзко проговорил он.
– Я не на войне, Джаред.
– Да нет, на войне. На войне за сердца и души. За то, чтобы спасти саму Землю. И не говорите мне, что вы этого никогда не обещали. Кандидаты всегда на выборах клянутся повести избирателей вперед, даже когда тащат назад.
– Я никогда этим не занимался.
Губы Роба Боланда изогнулись в улыбке:
– У тебя никогда не было такой необходимости.
– И не будет. Я буду говорить правду, чего бы это мне ни стоило.
– Ну… – Джаред потеребил свою бородку. – А будет ли это ложью, если вы сделаете это искренне?
– Прошу прощения. – Чарли вцепился в мое плечо, когда я катился к дивану. – Я не так хорошо знаю эту гостиную. В кабинете я мог бы найти кресло и с повязкой на глазах – как сейчас. – Он нащупал обитый тканью подлокотник. – Ну вот, все в порядке. – Он осторожно сел. – Я не хотел доставлять неудобства своим…
– Не надо, – взмолился я. – Чарли, не извиняйся. Это мы во всем виноваты.
– Не виноваты, – неунывающим голосом сказал он. – Виноваты эти долбаные ублюдки экологисты. Ой… Прошу прощения за мой язык.
– Вздор. – Я шевельнул рукой, словно отмахнулся от этой мысли, забыв, что Чарли не может меня видеть.
– Хочу попросить тебя только об одной вещи. Поймай их.
– Большинство уже в наших руках, и остальных возьмем. – Я говорил с уверенностью, которой во мне не было. Я взял с подноса тоник, налил Витреку и вложил бокал в его руки. – Итак. Врачи сделают еще одну попытку?
– Они говорят, что через неделю или две. – Он пробежался пальцами по волосам. – На этот раз они подошли ближе к цели.
– Я чувствую ответственность. Если я могу чем-нибудь помочь…
– Они делают все возможное. – Он смущенно улыбнулся. – Это все ужасно, не так ли? У вас есть шрамы? – Он коснулся пальцами своего лица.
– Нет, сынок.
– Мне сделали косметическую операцию. Сейчас врачи ждут, чтобы узнать, будут глаза настоящими или искусственными. Но… – Долгая пауза.
– Да?
– Даже если трансплантанты приживутся, я не буду видеть достаточно хорошо для активной жизни. На корабль мне дорога будет закрыта. – Он выдавил из себя улыбку. – Если я вообще буду видеть. Скорее всего, я буду самым молодым гардемарином в списке отставников-пенсионеров.
Я поднял голову и воздел очи к Небесам. Господи, если у тебя есть хоть немного милосердия, хоть немного справедливости…
– Что ты будешь делать?
– Иногда размышляю об этом ночами. – Он рассмеялся. В голосе его звучала надежда. – Теперь у меня много ночей.
Мой роскошный обед перевернулся у меня в животе.
– О, Чарли. – Я подъехал к нему.
– Не надо меня жалеть, господин Генеральный секретарь. – Витрек мягко отстранился. – Такое иногда случается. Ваше положение ничуть не лучше. Мне так жаль, что они это с вами сделали.
– Я решаю эту проблему.
Буду решать. Пока Дженили не вылечит меня или я вообще со всем этим не покончу.
Некоторое время мы сидели в тишине.
– Забавная штука, – промолвил он наконец. – Если у человека нет глаз, он не может плакать.
Вечером я сидел у себя в гостиной, глядя на нежданного гостя.
– Ты что, сошел с ума?
– Полагаю, что нет, – холодно ответил Дерек Кэрр.
– Ты и так уже потерял неделю переговоров, когда я вызвал тебя из-за Майкла. Со мной все будет в порядке, к тому же, если Дженили и примет меня, до операции дело дойдет не сразу.
– Я организую совещание по голографическим сетям и через неделю вылечу для завершения переговоров. А сейчас хочу отправиться с вами.
Майкл с любопытством наблюдал за этой сценой. Арлина тоже.
