Елена Голощапова - Заживо погребенный
- Я не должен был остаться в живых после Эндора, не так ли? - спросил Люк, уже без былого жара в голосе, спокойно, с легким налетом равнодушия.
Вейдер лишь кивнул в ответ. Люк продолжил говорить тем же холодным тоном, с оттенком легкого цинизма. Мальчик, когда же ты научился ко всему относиться с таким цинизмом, особенно к собственной жизни? И почему он этого не заметил? Отвык чувствовать - совсем как джедаи? Ведь что-то же перед отлетом его беспокоило, думал Вейдер.
- Этого не было в плане. Я не должен был выжить и стать джедаем - только уничтожить ситхов, - высказал Люк догадки отца, при этом стараясь не смотреть на него.
- Тебя начали учить слишком поздно, чтобы уменьшить вероятность достижения тобою границ собственного потенциала, но при этом оставаться перспективным вариантом, ловушкой для ситхов. Но на всякий случай заодно прививали страх к Темной стороне, - добавил ситх. Жизнь давно лишила его излишней жалости, и сейчас он отлично понимал, что должен убить наивность в сыне раз и навсегда и нанести ему этот болезненный удар. Именно он. Потому что ситх хотя бы заинтересован в том, чтобы Люк после этого смог подняться и жить дальше.
Скайуокер горько усмехнулся:
- И это я хотел вернуть тебя к Свету? Мне, по-моему, о нем самому не рассказали, или джедаи сами не знали, что это такое.
Вейдер хорошо понимал сына. Сейчас в мальчишке легко угадывался другой Скайуокер двадцатитрехлетней давности, с теми же сомнениями. Только вот поделился ими Энакин тогда не с тем человеком.
- И ты обратился к Темной стороне, - вздохнул ситх. Он поднялся и подошел к иллюминатору. Вейдер столько раз смотрел на звезды, пытаясь успокоиться или что-то понять. Звезды всегда равнодушны к чужим проблемам, но возле них всегда кипит жизнь.
Ты совсем забыл, как появляются Темные одаренные, Вейдер. Нужно причинить много боли, ударить по самому больному и уязвимому месту. И ты знаешь, куда бы ударил Палпатин твоего сына. Впрочем, рану и так нанесли, но уже так называемые Светлые. Джедаи наносили удар за ударом, и ты тоже к этому причастен, ведь ты не старался смягчить удар. Жестокость ли? Да, ты привык быть жестоким, и мальчишка, сидящий за твоей спиной, это знает. Несмотря на то, что это твой сын, ты никогда не щадил его на тренировках, отлично понимая, что чтобы стать воином, нужно познать вкус собственной крови. И мальчик познал ее. А заодно получил кучу ожогов, вывихов и переломов. Он терпеливо сносил это, чтобы пойти дальше. А ты всего лишь ждал, когда сын поднимется после очередного поражения, чтобы продолжить дальше, отлично понимая, что твоего ребенка не сломает физическая боль. Ты был жестоким, но Люк всегда знал, что это была необходимая жестокость.
- Я не знал, что на Темную сторону ведут сомнения, - тихо сказал сын.
В двадцать три года он один из сильнейших одаренных, отлично владеющий клинком, опасный противник и великолепный пилот. Но для Вейдера он просто ребенок. Его ребенок.
- Когда мне было девять лет, я вступил в Орден джедаев. Тогда я считал, что свет должен быть ярким и теплым, и мы должны сражаться за него. Я ошибался. Когда-то Палпатин спросил меня при Кеноби, почему я присоединился к джедаем. Я ответил, чтобы нести справедливость. Оби-Ван отругал меня тогда, заявив, что так решила Сила. Уже тогда я понял, что мне тесно в Ордене. Что позднее и подтвердилось.
- Люк, Свет и Тьма - абсолюты. Свет - созидание и порядок, а Тьма - разрушение и хаос. Свет не значит добро, так же как Тьма не значит зло - слишком относительны эти понятия. Свет согревает, осещает, выжигает. Тьма защищает, нападает, уничтожает. Но только сам одаренный выбирает принадлежность. А Светлая и Темная стороны - это то, что есть в нас самих. Считается, что это просто два способа использования Силы. На самом деле сложно судить, какая из сторон сильнее - они все-таки направлены на противоположное. А джедай или ситх - это больше относится к мировоззрению и философии.
- Почему Темнота? - спросил мальчик.
Вейдер улыбнулся. Мальчишка наконец научился различать оттенки.
- На самом деле чистые цвета встречаются крайне редко. На моей памяти ближе к Свету был Йода, к Тьме - Сидиус. Обычно встречаются именно оттенки, смесь Света и Тьмы, потому что одного не бывает без другого, и у нас всех есть светлые и темные качества. Но два Ордена старательно ломали своих последователей для более насыщенного оттенка.
- Зачем?
- Сила. Они полагали, что так станут сильнее. Глупо, - усмехнулся Лорд Вейдер. - Твой потенциал не зависит от абсолюта.
- То есть тебя пытались сломать два Ордена... - перевод темы как замена тактики в битве.
- Люк, в девять лет у меня уже был характер, я принимал только то, что сам считал правильным. А вот Сидиус постарался на славу. Ему никогда не нравились мои моральные рамки. Впрочем, избавиться от них до конца он так и не смог.
- Почему вообще воюют одаренные? - вопрос прозвучал немного по-детски, но это было важно. Ситх часто напоминал себе, что этот мальчишка мог быть кем угодно: повстанцем, джедаем, пилотом, - но прежде всего это был его сын.
- Джедаи считали, что Светлая сторона и есть равновесие Силы, а Темная - ее искажение. Возможно, то же самое считали и ситхи насчет Светлой стороны. Или же они банально мстили.
- Глупо, - не удержался Люк.
- А война империи с Альянсом разве не глупость? Война внутри одного государства, свои против своих, что, по сути, является самоуничтожением. Войны часто устраиваются именно из-за глупостей. Джедаи настолько увлеклись этой войной, что стали использовать темные методы. Ведь война и есть Темная сторона Силы.
- И ты уничтожил джедаев, - заметил сын. Мальчишка пошел в атаку, все еще пытаясь узнать и понять.
- Лишь потому что они стали врагами государства, - ответил Вейдер.
- Мустафар, - вырвалось у Люка, и Вейдер все понял. В голубых глазах на мгновение отразилась лава огненной планеты. Сын знал. Откуда-то он знал. Вейдер ненавидел Кеноби, но вот чего он точно никогда не хотел, так это чтобы Люк выяснил, что случилось на огненной планете. В независимости, насколько ситх виновен в смерти Падме.
- Прости, - тихо проронил мальчик.
- Тогда все были неправы, Люк, - короткий вердикт в столь длинном разбирательстве этой бесконечной войны. Такой простой вывод, почему он потерял все, что по-настоящему ценил. - И мы все заплатили за собственные ошибки. Люк, к сожалению, не существует ни правильной стороны Силы, ни легкого пути, чтобы тебе не говорили твои учителя. Иначе я бы никогда не поменял сторону Силы. На любой стороне Силы можно натворить дел, а каких именно - это уже зависит от тебя. Насчет учения джедаев и ситхов - здесь разницы действительно мало, от бесчеловечности Светлой до бесчеловечности Темной.
- И как при этом остаться человеком?
От этого вопроса захотелось улыбнуться. Когда-то мать Люка пыталась напомнить Энакину, что он всего лишь человек. В то далекое время он отвечал ей, что он прежде всего джедай, и только продолжал повышать планку требований к себе, пока она не дошла до предела.
- Не предавай себя. Ты никогда не задумывался, почему я не пытался восстановить тебя против повстанцев? Ведь при моем положении это было бы несложно.
Удар под дых. Люк дернулся. Он совсем забыл, что с отцом нельзя расслабляться. Страшно. Когда-то они дали друг другу достаточно опасное обещание - всегда говорить правду. По своему опыту Вейдер знал, насколько болезненной бывает правда. Он сам отдал за это достаточно высокую цену, когда узнал правду о Палпатине - он разучился доверять, закрылся ото всех. Но, как выяснилось, от собственного сына закрыться было сложно - эту битву Люк безусловно выиграл, заставив отца многое почувствовать. Слишком многое. А также многое открыть, но доверие сына того стоило.
- Я знаю, что такое выбор между предательствами, и никогда не пожелал бы тебе подобной участи. Потому что вне зависимости от выбора ты будешь ненавидеть и выбранную сторону, и себя. Впрочем, мы несколько увлеклись, а времени мало...
- Его всегда мало, - заметил сын с печальной улыбкой.
Вейдер кивнул. Однако, нужно признать необходимость во всех этих разговорах. Когда-то Люк бросил фразу о том, что он полон сюрпризов. И сейчас Лорд ситхов должен был признать, что это правда, но дальнейших неожиданностей все-таки хотелось избежать.
- Сейчас более важны дела Империи, и тебя это тоже касается, Люк, - произнес Вейдер, смотря на сына.
Мальчишка вопросительно уставился на него.
- Люк, я теперь Император.
Изумление застыло и на лице сына, и в Силе. Скайуокер был больше погружен в себя, нежели в то, что происходило в мире. Его больше интересовали близкие, чем политическое состояние государства. Но не только же Вейдеру следует удивляться последнее время, а вот за реакцией мальчишки было забавно наблюдать.
